Кира Шарм - Проданная

И с каждым касанием меня пронзает новым и новым током.

А роза не останавливается. Скользит все ниже. Опускается в самый низ, прикасаясь к самому лону…

И пронзая меня так этим прикосновением, что все тело вздрагивает.

С тихим стоном изгибаюсь, впиваясь руками в одеяло.

Так уже было.

Однажды Санников уже заявлялся ночью в мою спальню с белой розой. Хотел показать, что возьмет то, что ему хочется, несмотря ни на какие запреты и охрану. Вот и теперь…

— Пришел все-таки забрать то, что тебе принадлежит? — шепчу горько, закусываю губу.

Санников, который мне снился только что — так далек от того, который рядом!

Как многое я бы сейчас отдала ради того, чтобы вернуться в кажущуюся такой далекой беззаботную юность, в которой он спас меня, когда я тонула и стал для влюбленной девочки самым прекрасным принцем на свете! Но, увы, сказки рисует нам лишь наше же воображение. А в жизни принц оказывается чудовищем.

— Давай, Стас, — разворачиваюсь, укладываясь на спину. — Бери. Делай все, что ты так давно уже хочешь. Ты же за этим пришел? Специально взял розу, чтобы напомнить мне о том, что я в твоей власти. Бери.

— Осторожно, принцесса, — нависает надо мной, полыхнув глазами так, что кожа чуть не начинает дымиться. — А то ведь возьму. Когда так предлагают.

— Разве не за этим ты здесь? — закрываю глаза. Не хочу видеть его лицо. Его глаз видеть не хочу. — Давай быстрее покончим с этим.

— Тс-с, — ведет бутоном по губам, а я вздрагиваю. Не хочу поддаваться этому наваждению, но каждое его касание просто сводит с ума.

— Я пришел просто посмотреть, как тут моя принцесса. Спит или плачет в подушку.

— Решил вытереть мои слезы? — вскидываю голову с вызовом.

— Почему бы нет, Софи-ия? Кто-то же должен.

Проводит по щекам, под глазами, будто вытирая несуществующие слезы. А мне вот сейчас и правда так хочется просто расплакаться. И доверчиво прижаться к нему, — такому огромному. Такому сильному!

Только вот нельзя забывать, каков он на самом деле!

— Не стоит, Санников. Ты не тот, из-за кого бы я плакала по ночам, — шиплю, стряхивая с себя наваждение. — Ты того не стоишь. Чтобы из-за тебя плакать. Не обольщайся.

— Очень жаль, — спокойно кивает и, как ни в чем ни бывало, снова укладывается на бок рядом, прижимая меня к себе. — Но я рад, что ты не плачешь, принцесса. Все эти уроды не стоят ни капли твоих слез.

Сжимаюсь под его руками. Черт, — снова маленьким котенком себя чувствую.

— Софи-ия, — его рука на удивление мягко скользит по моему животу.

— Как ты вошел? — задаю глупый вопрос, оттягивая неизбежное. Все равно сейчас все и произойдет. Бежать больше некуда.

— Когда баррикадируешься, не забывай закрывать окна, — шепчет хрипло на ухо, прикусывая мочку. Снова заставляет меня вздрагивать.

Голосом своим невозможным, от которого все внутри вспыхивает. Каждым прикосновением. Всем.

— И ты залез в окно?

Даже не представляю, как он перепрыгивает через подоконник. Да еще и с этой розой в зубах. Вышло бы романтично. Если бы не вся эта ситуация.

— Думаешь, что-то способно меня остановить? Если мне чего-то хочется?

— Нет, Стас. Не думаю. Мог бы обойтись и без цветка. Мы оба знаем, что ты возьмешь то, чего хочешь. Зачем эта никому ненужная романтика?

— Цветок? — его голос звучит так удивленно, как будто он сам не видит розы в собственной руке. — Это не романтика, София. Он просто валялся сломанный у меня по дороге. Вспомнил, что это твои любимые. Решил захватить.

— Давай уже покончим с этим, — вздыхаю. — Давай, Стас. Сделай то, за чем пришел и просто уйди. Оставь меня в покое.

— Сделаю, принцесса, — его рука скользит по щеке. — Обязательно сделаю. Но не сейчас. И не так.

— Зачем тогда ты здесь?

Черт, ну разве он не видит, сколько внутри меня напряжения? Зачем заставляет нервничать и переживать еще больше? Зачем тогда пришел? И мучает своим присутствием?

— Это мой дом, София. Я сплю в нем в той постели, где мне хочется. Сегодня вот решил поспать здесь.

— Можно я тогда уйду? В другую постель? Их же у тебя здесь много?

— Нет, София, — роза снова будоражит мое тело. Скользит по груди, заставляя россыпь мурашек вспыхивать и тлеть, прострелом ощущаясь на сосках. — У тебя здесь только одна комната. Тебе идти отсюда некуда.

— И что мы будем? Просто спать?

Совсем его не понимаю.

— Да, Софи-ия. Я буду с тобой просто спать этой ночью. Хочу проконтролировать, чтобы бы хорошенько выспалась и набралась сил перед тем, как приступлю к тому, чтоб получить свой долг. Спи.

Санников абсурден.

Но выхода у меня все равно нет.

Я практически подмята под его огромным телом. Впечатана в него.

Вздыхаю, понимая, что все равно заснуть не получится.

И тут же уплываю в блаженную негу.

— София. Я не убивал твоего отца, — слышу его тихий голос уже совсем сквозь сон.

И сердце бьется пронзительными ударами.

Почему-то кажется, что это — самое важное из всего, что я сейчас могла бы услышать.

И перестать себя ненавидеть за то, что нахожусь рядом с убийцей собственного отца, пусть и не по своей воле. Что именно у того, кто отнял родную жизнь выкупаю жизнь своей сестры.

Проваливаюсь в сон, чувствуя облегчение впервые за все последнее, такое напряженное время. Будто на теплых ласковых волнах раскачиваюсь, а крепкие руки, что меня держат, все-таки не дадут мне утонуть…

Дергаюсь, едва проснувшись.

Солнечный свет бьет по глазам.

Вспоминаю все, что было вчера, и сама не верю собственным воспоминаниям.

Санников и правда был здесь этой ночью? Просто обнимал, а мне вдруг стало так хорошо в его руках?

Не-ет. Такого точно быть не может! Не могло!

Я одна в постели и ничего не говорит о том, что здесь был кто-то еще. Ну, а то, что она смята и перевернута, ничего не означает. Я часто безумно просто верчусь, тем более в последнее время из-за нервного сна.

Окна распахнуто.

Дверь, как и вечером, забаррикадирована.

Реально, Стас мог влезть в собственный дом через окно? Даже самой смешно.

«Я не убивал твоего отца, София», — вспоминается с горечью.

Вот, что на самом деле важно. Если бы это действительно было так!

Но он и эти слова мне попросту, скорей всего, приснились!

Вздыхаю, глядя на предстоящий фронт работ.

Ночь закончилась, а, значит, все придется отодвигать обратно, чтобы выйти.

С трудом заканчиваю, отправляясь в душ. На этот раз завтракать я буду, по крайней мере, в одежде.

И замираю. Останавливаюсь, как вкопанная.

У самого окна в высокой тонкой вазе — белая роза. Чуть примятые лепестки.

Он правда был? Он мне не приснился?

Вытаскиваю цветок и улыбаюсь, сама не замечая. Вожу по абсолютно гладкому стеблю пальцами. Срез очень ровный. И все шипы удалены. А говорил, что просто подобрал с земли сломанный цветок! Вот же!

Так и продолжаю улыбаться, отправляясь в душ. И даже когда возвращаюсь, одеваясь у зеркала. Кажется, Санников вовсе не такой уж монстр, которым хочет казаться! И, главное, — те его слова про отца звучали на самом деле, а не только в моем воображении!

* * *

Не дожидаюсь пока за мной придут. Сама отправляюсь в гостиную.

Огромный стол уже накрыт.

— Станислав Михайлович уехал на рассвете, — сообщает мне та самая Людмила, вдруг появившись будто из воздуха.

— И… Ничего мне не передавал? Ну, когда будет или …

— Ничего, — поджимает губы, тут же разворачиваясь ко мне спиной и выходя из гостиной. Почти сразу слышу, как хлопает входная дверь.

Надо бы радоваться, — наконец-то передышка! Я осталась в этом огромном доме одна! И даже могу спокойно позавтракать без его пронзительного взгляда!

Только почему я чувствую в груди какой-то странный укол разочарования?

* * *

Весь день пытаюсь себя чем-то занять. Гуляю по саду, стараясь сдерживать любопытство и не заглядывать в комнаты. Не стоит.

И прячусь у себя, когда слышу звук подъехавшей машины.

Стас приехал не один. Это слышно по звуку голосов, по шагам в коридоре, к которым я прислушиваюсь, прильнув к двери.

Голоса мужские и женские, но скоро они стихают.

Кажется, его гости разошлись.

А, значит, сейчас нам придется встретиться. Вернуться к тому, что так и не закончили. О, я ни на минуту не сомневаюсь, что Стас Санников — тот, кто все доведет до конца! Несмотря даже на эту странную ночь, в которую мне почти не верится…

Если бы… если бы только он был другим…

И между нами не стояла вся эта злость, вся эта месть и ненависть!

Наверно, я все бы отдала, чтобы вот так, как прошлой ночью, спрятаться в его объятиях. В его крепких руках. Спрятаться от всего мира. От всего на свете.

Жду, что он войдет или мне снова прикажут выйти.

Даже готовлюсь, надеваю относительно скромный наряд.

Хотя…

Санников способен на что угодно. Может даже приказать мне, чтобы я вышла к ужину в колье-ошейнике и совершенно обнаженной.

Градус нервов уже зашкаливает.

Но за мной так никто и не приходит.

Неужели — еще один вечер передышки? Может, его и нет в доме? Ушел вместе со своими гостями, оставив машину во дворе, а я просто не заметила?

Кляну себя за эти нервы и за любопытство.

Лучше бы, наверное, закрылась и так и просидела бы весь вечер в своей комнате.

Но вместо этого тихонько проскальзываю за дверь. Крадусь на цыпочках по длинному коридору в полной темноте.

Останавливаюсь возле его кабинета, дыша так тяжело, как будто пробежала несколько километров. Сердце вылетает, — вдруг сейчас распахнется дверь, и Санников решит, что я горю от нетерпения ему отдаться, выполнить контракт? Меньше всего хочу услышать сейчас его поддевки!

Даже приходится закрыть рот и прижать руку к сердцу — так громко оно колотится.

Припадаю ухом к самой двери.

Нет. Я таки ошиблась. Санников здесь.

И, судя по женскому голосу, который вторит ему, иногда разливисто смеясь, он не один.

Бросаю взгляд на часы, — уже двенадцать ночи.

Кто может быть в его доме, в его кабинете в такое время?

Уж точно не деловые переговоры! Да и для дружеской беседы как-то совсем не то время и место!

Черт!

Я радоваться должна!

У него женщина, а, значит, эту ночь я могу пережить вполне спокойно. На меня никто не посягнет. Вряд ли Санников ворвется после нее ко мне в постель и чего-то захочет!

Но почему тогда сердце начинает колотиться еще сильнее? Просто как бешеное? И прямо внутри него я вдруг ощущаю болезненный укол?

Медленно, очень медленно возвращаюсь обратно по коридору в свои комнату.

Укладываюсь в постель, чувствуя, как всю меня просто разрывает на куски.

Дурочка. Черт, ну какая же я сумасшедшая дурочка!

Он мне — никто! Не пришел меня мучить и терзать! Так надо радоваться!

А перед глазами вспыхивают картинки того, как он ласкает другую в своей постели. Как смотрит на нее этим прожигающим, до дрожи сводящим с ума серебряным взглядом. Расплавленными этими зрачками, полными сбивающей с ног страсти. Как проводит рукой по чужому телу, глухо зарычав…

И хочется бежать. Бежать по этому коридору со всех ног.

Распахнуть дверь и молотить кулаками по его огромной спине, по лицу.

«Как же я тебя ненавижу, Стас Санников. — шепчу в тишину, прикусив простыню — Как же я тебя ненавижу!

Утром его снова уже не было на месте.

Хмурая Людмила сообщила мне, что завтрак накрыт.

Только это снова совсем не принесло никакого облегчения.

Вяло ковыряя завтрак, я думала лишь о том, с кем Санников провел эту ночь.

* * *

Напряглась, поздно вечером услышав, как въезжает во двор его машина.

Украдкой выглянула. Приехал один.

Челюсти сжатые, лицо, как всегда — будто маска, что вырезана из камня.

Не глядя в сторону моего окна, просто пошел к двери.

Черт!

И пальцы — покалывает! Все просто горит огнем!

Что же он за человек такой? Совершенно спокойный! А меня от одного взгляда на него начинает трясти мелкой дрожью.

Что со мной происходит, черт возьми? Почему так волнуюсь и переживаю? Жду его возвращения, как ненормальная, хотя наоборот, должна бы ждать, что он и вовсе не приедет!