Кира Шарм - Проданная

— Стас!

— Тс-с, — водит пальцем по щеке, безумно нежно, с силой, до боли сжимая подбородок. — Молчи. Лучше молчи сейчас, Софи-ия! А то я решу, что со сломанными ногами тебе будет лучше. Тогда не сбежишь. В машину! Быстро!

И не отпускает.

Прижимает еще сильнее.

Вдавливает в себя.

Дыханием — рваным, со свистом кожу мою обжигает.

И взгляд этот. Безумный. Полыхающий. По глазам, по лицу моему бегает, скользит. Безумно. Лихорадочно. С яростью и болью мучительной.

И, черт. Я верю. Верю этим глазам.

Верю больше, чем официальным бумагам.

Так не смотрят, если не умирают от одной мысли расстаться, потерять. Не смотрят!

— Стас…

— Молчи. Молчи, принцесса. Пока я держу еще себя в руках.

Подхватывает на руки, на плечо забрасывает. Совсем не нежно. Уцепиться рукам и за рубашку приходится, чтоб не свалиться вниз.

Запихивает на заднее сидение, усаживаясь рядом.

Рывком — к себе на колени. И снова — до хруста в ребрах к себе прижимает.

И пусть рычит. Пусть челюсти сжаты, ноздри раздуваются так, что чуть не вылетает огонь. Пусть полыхает этим взглядом, что от ярости до костей пробирает.

Я все равно расплавляюсь и млею.

От того, как нежно при этом гладит, проводит ладонями по спину. От того, что в глазах, там, глубоко, за яростью его плещется.

— Дурочка, — тихо, хрипло, прижимаясь лбом к моему. — От меня уже не сбежишь. Никогда не сбежишь, Софи-ия!

Эх, Санников. Мне, чтоб от тебя сбежать, собственное сердце с мясом вырывать приходится. Саму себя ведь рядом с тобой оставляю.

Резко вытаскивает из машины, когда добираемся. Буквально волочит за собой, ухватив за руку.

Не успеваю за его широким, размашистым шагом.

Замечает, подхватывает на руки, ногой почти выбивает входную дверь.

— А вот теперь поговорим, Софи-ия, — опускает на пол.

Дышит тяжело.

И уж точно не от тяжести моего тела.

— Поговорим! — дергает на себя за талию.

Вся нежность вдруг рассеивается в один миг.

— Что это ты себе надумала?

А мне спокойно вдруг становится. Так спокойно, будто все наладилось. Будто все хорошо. Будто я дома.

Только теперь замечаю, какой он взъерошенный.

Волосы густые во все стороны торчат.

Рубашка растрепана, пуговицы сверху отлетели.

А пол… Почему под ногами что-то белое? Откуда?

Боже!

Белые розы! Они везде!

Весь пол засыпан лепестками.

Огромные букеты в длинных широких вазах на полу!

Правда, половина из них сломана, словно огромный слон по ним потоптался.

И сломанные цветки, оторванные бутоны так и валяются под ногами, поверх ковра из лепестков.

— Что это?

Перевожу изумленный взгляд на Стаса.

— Вот это все? — обвожу рукой в ответ на его недоуменный взгляд. — Ну, розы эти! Стас?

— Это? — Стас моргает, будто впервые видит или забыл.

— Это я предложение любимой женщине хотел сделать, — отвечает мрачно, глядя исподлобья. — Но, видно, уже неактуально. Вот кольцо. Можешь выбросить, как собиралась выбросить все, что между нами было.

Даже рот приоткрываю. Не могу сдержаться.

Предложение? Мне? А кольцо… Это просто мечта!

Розовые бриллианты играют красками даже при тусклом свете! А ведь говорили, что под то самое колье, с которого все началось, гарнитура не найти!

Но Стас нашел. Естественно! Разве для него бывает невозможное!

— Я ничего не вышвыривала, — возвращаю в его раскрытую руку кольцо, глядя на то, как он морщится, будто от зубной боли.

— Это все ты, Стас! Ты! Зачем это все? Вся эта ложь? Любовь, предложение? Зачем?

— Какая ложь, София? — тяжело сглатывает, прочищая горло.

— Ты ведь женат, Стас. Думал, я никогда не узнаю? Тогда к чему этот фарс с предложением? Двоеженство у нас пока еще не действует! Или ты и тут все уже решил? Специально для тебя приняли новый закон?

— Женат? — Стас смотрит на меня с совершенно искренним недоумением. — Ты… Из-за этого? Поэтому сбежала?

— А по-твоему, это не повод! — вскидываю голову, прожигая его глазами.

Оба они такие. Жена, вот мелочь. Ерунда. Искреннее такое у него изумление! Одно слово — самцы! Что он, что Роман его этот!

— Я таки запру тебя в подвале, Софи-ия! — рычит, притягивая к себе снова. — Глупая. Я-то уже подумал…

Отталкиваю его обеими руками. Изо всех сил. Не даю накрыть свои губы поцелуем, когда он почти прикасается к ним.

Черт, ну что за человек. Взгляд уже пьяный. Счастливый. Он точно ненормальный!

— Стас. Это очень серьезно. Прекрати! — выбрасываю руки вперед, не давая ему приблизиться и снова сгрести меня в охапку.

— Если тебя смущает тот факт, что у меня есть жена, — бросает взгляд на часы. — То можешь расслабиться. Я уже минут пять, как вдовец.

— Что-о?

Даже не знаю, перестанет ли он когда-нибудь меня шокировать.

Каждый раз, когда кажется, что все пределы уже пройдены, становится только хуже. На что он еще вообще способен?

— Вдовец, София, — Стас утвердительно кивает с какой-то безумной, пьяной улыбкой.

Щелкает пультом. Огромная плазма на стене тут же оживает.

— Экстренный выпуск новостей, — вещает диктор. — Только что был взорван дом Влада Северова, известного бизнесмена и мецената. Во время взрыва погибла Дарья Санникова и ее сын, Влад Санников. До замужества женщина была любовницей хозяина дома, Влада Северова, жила с ним долгое время, а брак со Стасом Санниковым в свое время вызвал шумный скандал. Видимо, старая любовь так и не забылась, раз сразу же по приезду в страну женщина отправилась в дом бывшего любовника. По предварительным данным больше никто не пострадал. Приносим свои соболезнования вдовцу и безутешному отцу, потерявшему ребенка. По не подтвержденным данным дом был заминирован. Скорее всего, взрыв — часть тех криминальных разборок, которые начались после убийства Назара Грачева. Хотя, возможно, произошла просто утечка газа. На месте работают взрывотехники, заключение не заставит себя долго ждать.

— Стас-с?

Вот теперь я по-настоящему в шоке.

— Выходи за меня замуж, София, — Стас опускается на одно колено, протягивая ко мне кольцо.

— ты с ума сошел?

Смотрю на него и не верю.

Мечта. Мечта, которой я даже в мыслях не представляла! Вот она, передо мной! Стас на коленях и просит моей руки!

Только выглядит все это так сюрреалистично, что кажется бредовее самого безумного бреда!

— Почему? — поднимается.

Притягивает меня к себе, хоть я и пытаюсь сопротивляться, вырваться.

Накрывает губы таки поцелуем.

Властно, жадно вбивается в рот языком, заставляя ноги подгибаться.

Будто насквозь. Будто всю меня сейчас берет. Толкается так жадно, будто по-настоящему сожрать хочет.

— Ты все равно никуда от меня не денешься, Софи-ия! — хрипло выдыхает мне в губы, вызывая новую дрожь по всей коже. — Ты уже моя. Навсегда моя. Если Ромка тебе еще хоть раз поможет, я ему шею сверну! Не выйдешь из этого дома!

— Подожди. Стас! Это все ненормально!

Таки вырываюсь, начиная лихорадочно расхаживать по комнате. Пытаясь хоть как-то все это уложить в своей голове.

— Ты ничего не сказал мне о жене. И… И ребенок, Стас! Твой ребенок! Они только что погибли, а ты делаешь мне предложение! Я ничего не понимаю! Совсем ничего! Ты что — ты ведь знал, что они там взорвутся! Знал! Тебе что, наплевать? Даже если ты не любил ее или не любишь больше! Или ты сам и подстроил этот взрыв? Зачем? Чтобы избавиться от одной жены и взять себе другую? А потом когда-нибудь и от меня так же избавишься? И сын! Стас! Мне страшно. Ты меня пугаешь.

— Успокойся, принцесса. Тебе надо меньше читать детективов. Я никого не убивал.

— Но знал!

— Знал. Я — знал. А ты — забудь. Не забивай свою золотую голову тем, что тебе не нужно.

— Стас. Это все ненормально!

Нервно тереблю край блузки руками.

Вот теперь, впервые в жизни, я его по-настоящему боюсь.

Неужели я настолько, совсем его не знаю? Разве может человек быть настолько черствым, таким бездушным?

— Это не моя жена, София. Не моя. И не мой ребенок.

— К-как? — столбенею.

— А вот так, София. Даша не моя жена. Вернее, моя, но только по документам. На самом деле у нас никогда ничего не было. Ничего! Ни отношений, ни секса, ни даже мысли об этом! Просто… Так сложилось. Тогда нельзя было иначе.

— Хорошо. Ладно. — лихорадочно перевариваю информацию, пытаясь хоть что-нибудь понять. — А ребенок? Ну, пусть он не твой. Пусть. Я верю тебе, Стас. Но неужели тебе все равно?! Они погибли! Только что погибли! Ты знал! Знал, что так будет и ничего не сделал! Не спас! И теперь ты так просто делаешь мне предложение!

— Ну-у, принцесса. В жизни всякое бывает, — Стас задумчиво вертит в пальцах кольцо. — Может, не так уж до конца они там и взорвались… Может, мы их даже увидим на нашей свадьбе…Скажем, завтра? Мм-м? Как думаешь? Успеешь до завтра выбрать платье?

— Ты невыносим! Можешь объяснить нормально, по-человечески? И откуда в тебе столько самоуверенности, Санников? Я еще не сказала «да», а ты уже решаешь, когда свадьба!

— Сказала, — крепкие руки снова впечатывают меня в себя. — Ты сказала мне уже все свои «да», Софи-ия! Все! Я мог бы и не спрашивать, а сразу сделать свидетельство о браке. Все. Хватит разговоров. Все живы. Я не женат и первого ребенка мне родишь ты. Хватит говорить. Я, черт возьми, хочу свою невесту! До одури хочу! Я сутки в тебе не был! А это просто мучительно…

— Стас…

Хочу, чтобы ты выбросила все эти глупости из головы, София.

Обхватывает мой подбородок руками. Нежно — нежно. И в глаза смотрит так пронзительно.

А у меня слезы выступают.

— Хочу, чтобы не сбегала больше, а говорила. Спрашивала. Всегда. Я отвечу. Я всегда тебе отвечу, Софи-ия! Все объясню. Но не все тебе нужно знать. В нашем мире слишком много таких тайн, принцесса, без знания которых жить намного легче. И безопаснее.

Гладит мои щеки руками, пробегается пальцами по губам.

— Я твой, София. Весь твой. Каждый чертов миг с той нашей первой встречи я был твоим. Нет других женщин. Жен, шлюх, любовниц. Нет. И не будет никогда. Я обещаю. Слово тебе даю. Есть только ты одна. И я взорву на хрен все яхты и все машины и всех друзей вместе взятых, если ты когда-нибудь еще попробуешь сбежать! Если хоть раз еще в этом усомнишься. Ты веришь мне? Ты обещаешь?

— Да, — киваю, чувствуя, как по лицу, по шее текут обжигающие слезы. — Да, Стас. Я обещаю. Если…

— Никаких если, принцесса. Больше никаких. Если ты в чем-то сомневаешься, сразу идешь ко мне. Только в одном можешь никогда не сомневаться. Я люблю тебя. Безумно, бешено люблю. Тебя одну. Всегда. Всю жизнь. Как ни пытался эту чертову любовь вытравить, ничего не вышло.

— И я… — шепчу, даже не пытаясь утереть слезы. Цепляясь ногтями за его рубашку. — И я пыталась вытравить. Это бесполезно. Это хуже яда, наркотика. Не могу…

— Мы так похожи с тобой, София. — Стас усмехается, проводя губами по моему лицу. Стирая и размазывая мои слезы. — Так похожи. Может, потому что мы и правда две половинки? Может, это все судьба. — с самого начала? То, что нас решили поженить без нашего согласия. Эта встреча тогда на озере. Все остальное. Может, она и вправду есть, эта гребаная судьба? И есть та самая вторая половинка, без которой тебя разрывает, разламывает на части?

— Может, — киваю, снова чувствуя, как их глаз текут слезы.

Просто Ниагарский водопад какой-то. ей-Богу. Но не могу остановиться.

— Наверное, она и правда есть. Потому что меня… Меня тоже разрывает, если тебя нет рядом…

— Значит, не нам решать быть вместе или нет. За нас уже кто-то наверху все решил, София. Ты выйдешь за меня? Станешь моей, — официально, навсегда, до самой старости? Родишь мне таких же своевольных детей, с которыми мы оба намучаемся, потому что справиться с ними будет невозможно?

— Да, Санников, — шепчу, утыкаясь губами в его губы. Ощущая соленый вкус слез и невероятное, нереальное счастье. — Да! Только вредность у наших детей и несносный характер будет от тебя! Больше им этого взять не от кого!

— Ну конечно, принцесса. Ты ведь мой ангел, — подхватывает меня на руки, а я могу лишь обхватить его крепкую шею.

— Мой ангел, — шепчет, покрывая лицо поцелуями. — Только летай, пожалуйста, там, где буду я.