– Ну что, сиди не сиди, а начинать-то надо? – немного бесшабашно фыркнул Варавин, занимая позицию слева от меня и сжимая свои пудовые кулачищи. Спарринговался я с ним прежде, бывало, и ох, как не завидую всем, кого он одарит своим вниманием.

– Точно, понеслась! – собрался я.

Ну, собственно, сказано-сделано. Все собравшиеся были полностью сосредоточенны на событиях у дома и, естественно, не ожидали, что мы начнем буквально прорубаться сквозь них, расшвыривая в стороны, как кегли. Влада же, умница, делала именно то, что и сказал. Практически притерлась бампером к нам с Никитой, уверенно рассекая толпу, не давая им опять собраться и одновременно работая нам щитом со спин. Вопящий керосинщик успел заметить наше приближение, но сделать ничего не смог уже. Здоровенный кулак Варавина отправил его слегка отдохнуть на неопределенный срок. Добравшись до главных атакующих, я не стал церемониться и хорошенько приложил ближайшего по основанию шеи. Следующий удар пришелся в челюсть второго пьяного вояки, пока Никита ронял последнего. Попал я не слишком удачно, и поэтому моя цель остался на ногах и только шатнулся вперед, одновременно толкая Киселеву с факелом прямо на патрульных. Та, видимо, приняла толчок как поощрение, метнула свою ношу в пацанов с торжествующим криком и кинулась на ближайшего, как взбесившаяся кошка. Один полицейский, слава Богу, успел среагировать и отбил этот кусок палки с горящей тканью своей дубинкой, а мне удалось остановить атаку женщины, поймав ее в последнее мгновенье за шиворот и отшвырнув назад. Но искры от факела брызнули во все стороны и несколько упало под ноги избитым парням. Тут же одежда одного вспыхнула, словно пропитанная чем-то горючим. Истошно закричав, он рухнул и закатался по земле, в попытках притушить пламя. Будто из ниоткуда вдруг появилась Влада с автомобильным огнетушителем и мгновенно сбила пламя. Орать на нее за то, что вылезла из машины, само собой, было недосуг. Варавин выхватил у нее огнетушитель и направил в толпу.

– Давайте грузитесь все! – рявкнул он нам, тесня местных с помощью пинков и мощной струи.

Патрульные не растерялись и быстро запихнули обоих пострадавших и Владу вкупе с ними в салон, а я прыгнул за руль.

Развернуться было без вариантов и поэтому просто пришлось сдавать назад, прямо за Варавиным и тремя патрульными, которых теперь под его руководством словно подменили. Они перли вперед, сметая толпу прямо как гребаные всадники апокалипсиса! Мы уже выехали со двора, когда Влада неожиданно закричала и вцепилась в мою руку.

– Он здесь, Антон! – хватая воздух, хрипела она, неотрывно глядя куда-то в темноту и дергая ручку двери, пытаясь открыть.

– Кто? – непонимающе завертел я головой.

– Убийца! Он здесь! Совсем близко!

Ручка поддалась, и я опоздал на долю секунды, схватив воздух вместо Влады. Она буквально вывалилась наружу и, не поворачиваясь, забормотала, звуча при этом совершенно отчаянно:

– Красный-красный-красный! – дрожащей рукой она указывала вперед, где невозможно было разглядеть ни зги. – Какой же омерзительно красный! Это невыносимо!

Ну вот и почему я свой гребаный табельный ПМ оставил в сейфе?! Вопрос, сука, чисто риторический, адресованный вселенной и посетил только сейчас, а не даже во время заварушки с толпой. А все потому, что от Влады исходили волны чего-то настолько пугающего, что невольно захотелось иметь какое угодно оружие, кроме собственных кулаков.

– За руль кто-нибудь! – рявкнул ближайшему патрульному, распахивая дверь.

Толпа осталась позади и поутихла, хоть и не рассеялась. Издалека послышались завывания сирены приближающейся пожарки. Хотя чего уже тут тушить то?

– Какого хрена творится? – налетел на меня Варавин. – Нам валить надо отсюда!

– Не сейчас! – огрызнулся я, быстро обходя машину, и крикнул двинувшейся вперед женщине: – Влада, а ну стой!

– Он уходит! – с панической ноткой ответила она и, наоборот, прибавила шагу.

Да твою же ж мать! У кого-то назревают серьезные неприятности, и этот кто-то не я! Ей богу, прямо чувствую в себе пробуждение садиста-извращенца, желающего догнать, перекинуть через колено и всыпать по первое число упрямой бабе. Но, с другой стороны, понимаю ведь, что она сама себе почти не принадлежит в это мгновение.

– Антоха, ты в своем уме, прогулки устраивать! – Никита впопыхах схватил меня за больное плечо, и я зашипел, сталкивая его руку. – Прости, но очнитесь вы! Сейчас эти очухаются, и что делать станем? Опять бить?

Я ему ответил невнятным жестом, боясь отвести взгляд от Влады.

– Ант-о-о-он! – почти истерически взвизгнула впереди Влада, подстегивая меня не хуже электрошока, и сорвалась в бег.

– Да что происходит-то?! – окончательно вышел из себя Варавин.

– Он уходит! – перекрикивая его, кричала Влада, за которой я ломанулся по абсолютно темной улочке, увязая на каждом шагу в лужах.

– Езжайте отсюда! – отдал приказ подчиненным Никита, разворачиваясь на ходу и взмахивая руками. – Живо, давайте! Мы на вашей патрульке потом!

– Влада! – Вот только что сумасшедшая женщина неслась впереди и вдруг резко свернула и будто исчезла в кромешной тьме. – Влада, стой!

– Я тут! – отозвалась она, но тут же громко вскрикнула, и что-то затрещало, зашуршало впереди, и послышалось несколько ее сдавленных болезненных стонов как от ударов.

У меня в башке будто тротиловая шашка рванула, ослепляя и оглушая чистейшей паникой и яростью. Рванулся на звук, и у самого земля резко ушла из-под ног. Едва удержался, чтобы не покатиться кубарем в невесть откуда взявшийся овраг, но все же плюхнулся на задницу и просунулся несколько метров так, пока не впоролся в первое же дерево. Сжал зубы, чтобы тупо не заорать в голос от того, как это столкновение отозвалось в сломанной ключице. Долбаная природа и сраные сюрпризы ее естественного ландшафта! Немово, похоже, из тех самых деревень в одну улицу, так что, едва выскочив за ее пределы, реально оказываешься прямо в лесу. Или в нашем случае – в овраге.

– Антоха, ты в порядке? – врезался мне в спину Никита, добавляя приятных ощущений. – Влада где?

Пока бежал, то нащупал в кармане телефон и сумел включить фонарик, но от этого стало только хуже. Узкий, режущий глаза белый луч натыкался только на стволы деревьев, листья да коряги, преломлялся, создавая хаос, и делал окружающую тьму еще плотнее и непрогляднее.

– Да выключи ты его к хренам! – зашипел я разъяренной змеюкой. – Без него глаза быстрее привыкнут.

Варавин послушался и попытался меня поднять, но я отмахнулся, со стариковским кряхтением вставая сам.

– Влада, отзовись сейчас же! – взревел на всю округу, вслушиваясь и вглядываясь.

– Я тут. Ногу подвернула, – голос и правда звучал где-то совсем рядом и на удивление спокойно, хоть и с отчетливой виноватой ноткой. – Антон, он впереди! И я уже почти не вижу красного! Быстрее, пожалуйста!

– Кого она не видит? Что за красный? Что за… – встрял Никита, но я его заткнул.

– Тш-ш-ш!

И тут я его услышал. Кто-то явно быстро шел, почти бежал впереди, и под его ногами трещали валявшиеся повсюду здесь ветки.

– Не двигайся! – приказал я Владе и побежал вперед так быстро, как только позволяла корявая и местами зыбкая почва, густые кусты и темнота. – Ну, сука, удавлю!

Никита, не задавая больше вопросов, пыхтел сзади. Но мы безнадежно отставали. Словно вся местная проклятущая природа восстала против нас. То и дело ноги глубоко вязли в какой-то жиже, под них попадались упавшие стволы, цеплялись стелющиеся по земле побеги. Ветки наотмашь хлестали по лицу, норовя выбить глаза, или группы деревьев оказывались стоящими так близко друг к другу, что приходилось огибать их, теряя драгоценное время. Звук, на который я ориентировался, становился все тише и дальше, заставляя сердце бухать в бессильной ярости так, что я уже вообще переставал улавливать хоть что-то. Сука-сука-сука-а-а! Как я себя ни рвал, это случилось. Спустя, казалось бы, бездну времени в этой слепой погоне, а на деле минут пятнадцать перестал слышать убегающего. В сердцах стал метаться и пинать деревья, проклиная все на свете.

– Антох, может, теперь-то скажешь, куда мы и зачем бежали? – тяжело дыша, спросил Варавин.

Он стоял согнувшись, упершись ладонями в колени, и жадно хватал воздух. Да я и сам готов был легкие выплюнуть, ощущая себя загнанным конем, которого стоило пристрелить из гуманности. Но было это не столько от бега, сколько от прущих наружу чувств бешенства и разочарования, готовых разорвать в клочья мозг.

– Убийца там был, – не в силах сдержаться заорал я, тыкая рукой в темноту. – Влада его видела! Видела, понимаешь!? А я, зараза, дурень бесполезный, упустил!

Никита некоторое время молчал, но я ощущал на себе его недоуменный взгляд. И именно вот это его безмолвное изумление стало отрезвлять меня.

– Ладно, как скажешь, – наконец сказал он, но я отчетливо различил эти гадские нотки сомнения и осторожной жалости к себе, и это стремительно понизило градус моего полыхающего бешенства, превращая его в ледяную корку разочарования в себе. – Может, тогда план перехвата какой-нибудь организуем?

– Может! – не сдерживая желчи, ответил я. – Только понятия не имею, кого перехватывать надо. Ни примет, ни транспорта, ни хрена!

– Ясно, – пробормотал Варавин, и я снова уловил этот извиняющийся тон, как у Влады. Вот же я урод! Косяки мои, а виноватыми умудряюсь заставить ощущать окружающих.

– Никитос, прости! Я не в себе сейчас слегка, – извиняясь, пробухтел я, быстро успокаиваясь окончательно. Чего уж теперь пениться, поезд ушел, рельсы остыли.

Выброс адреналина пошел на спад, и мозги стремительно прояснялись. Неприглядная реальность происходящего становилась все отчетливее. Каким же психом наверняка выглядел сейчас для Варавина, и при этом ему хватало такта или еще черт знает чего не ткнуть меня в это носом. Растревоженное плечо стало «жевать» просто безбожно, сквозь мокрые по колено ноги холод пробрал до костей. И понимание, что мы тут неслись, чуть не ломая себе шеи, возможно, вообще не за тем – последняя убийственная капля яда. Влада же сама говорила, что сможет увидеть только маньяк это или нет, а вот тот ли он самый… Хотя по логике вряд ли тут убийцы-психопаты стадами пасутся. А с другой стороны, где теперь логика и где я после встречи с этой странной женщиной.

– Влада, черт, – пробормотал я. Пока тут психую и изображаю нервную барышню, она там одна, замерзшая и в темноте. И что мешает ублюдку, убежавшему от нас, таких, мать его, великих гончих и следопытов вернуться к ней. Да ничего!

– Зараза! – подскочил и заозирался. – Возвращаться надо нам. Она же там одна.

– Надо, – отозвался Никита. – Только не заплутать бы в этой темнотище! Ты же под конец метался тут, как подстреленный заяц. Хрен его знает, где теперь нужная сторона!

– Не-не-не, Никитос! Здрасте, не надо так шутить! Ладно я городской лох, а ты-то у нас матерый лесной местный волчара! Выводи давай.

Варавин ответил мне общеизвестным жестом и тирадой без единого печатного слова.

– Никитос, ты матерого с матерным не перепутал? – поддел его я. – Разница-то имеется!

Выбраться нам все же удалось. Не сразу, конечно, но, повопив в две глотки до хрипоты, мы докричались до Влады и пошли на ее голос. Когда добрались до нее, женщина стояла, прислонившись к дереву, дрожа от холода, и явно берегла правую ногу.

– Я его упустил! – буркнул я, подходя и опережая вопросы. Как будто и так это не было очевидно.

– Мы упустили, – поправил Никита. – У меня такое чувство, что он в каком-то приборе ночного виденья бежал. Ну реально невозможно так нестись в темноте и не убиться к чертовой матери! Ты не успела увидеть ничего у него на лице, Влада?

Она только молча покачала головой. Плечи женщины опустились как под неподъемной тяжестью, вызывая острое желание попросить Никиту отстать сейчас от нее.

– А приметы? Одежду? Хоть что-то? – Снова тот же ответ. – Ясно. Ну и хрен с ним пока! Давайте-ка мы свалим отсюда в тепло.

Я был благодарен Варавину, что он не продолжил расспросы, тыкая нас еще больше в явное безумие собственного недавнего поведения, а просто обхватил Владу за талию, вынуждая опереться на его плечо, и повел вверх по поросшему кустами склону. Дорога назад и наверх само собой давалась труднее, мы то и дело соскальзывали обратно, и приходилось хвататься за кусты, еще добавляя царапин. Но как только вышли опять на немовскую темную улицу, Влада оглянулась на меня, словно ища поддержки, и я сменил Никиту, подставляя ей здоровое плечо. И только тогда ощутил, как же ее колотит. И я видел: не только и не столько холод – причина этой трясучки. Влада боролась с собой, стискивая челюсти так, что аж выдыхала с тихим фырканьем, загоняя эту дрожь внутрь, но полностью справиться и скрыть ее от меня не получилось.

– Ну, прекрасно! Мы с тобой теперь чудо, а не парочка! – попытался я отвлечь ее, позволяя своему языку нести всякую фигню. – Один однорукий, другая хромая – настоящая команда! Плюс еще синяки-царапины! Ты представляешь, что будет в управлении, когда мы там такие все красивые нарисуемся? Они же там или от смеха животы порвут, или мозг сломают, придумывая новые версии наших приключений. А мы им ни черта-то и не расскажем. Пусть мучаются, неудачники. Скучно живут, не то что мы!