Кресли Коул - Профессионал

— Ты тут? — Пытаясь не думать о том, насколько короток мой шёлковый халат — и за каким занятием он меня только что застал — я высунула из ванной голову; никаких признаков его присутствия. Поэтому я медленно прокралась в свою комнату. — Ты не ответил на вопрос. Эй, что ты делаешь в моём шкафу?

Он вышел из встроенного гардероба.

— Где твой чемодан?

— При чём тут это? — У меня не было настоящего чемодана. Для университета я паковала вещи в корзины для белья и коробки.

Он окинул меня взглядом, задержавшись на определённых частях тела. Потом, словно очнувшись, он схватил мою вместительную сумку для книг, вытряхивая все библиотечные экземпляры на пол. «История сексуальности», «Г раницы Эроса», «Жало во плоти».

— Какого чёрта, русский? — Если он и заметил названия — моим основным объектом изучения была история женщин и пола — то они его не заинтересовали.

Когда он кинул опустевшую сумку в мою сторону, я едва смогла её поймать.

— Собери только самое необходимое. Всё остальное будет тебе предоставлено.

С открытым ртом я уставилась на сумку, потом вновь подняла взгляд.

— Я ничего не стану делать, пока ты не скажешь, куда, по твоему мнению, мне предстоит отправиться. И почему всё это не может подождать до завтра. Кто знает, может, ты торговец людьми!

— И, стало быть, так я работаю? — Он нетерпеливо и удивлённо вздохнул, словно никто никогда прежде с ним не спорил — словно он проделывал то же самое с сотней других девушек, и каждая из них начинала собираться со словами «Да, сэр».

— Меня зовут Александр Севастьян. Зови меня Севастьян. — Будто русское произношение имени Себастьян. — Уже несколько десятков лет я работаю на твоего отца. Ковалёв очень хочет с тобой встретиться. — И добавил, будто про себя, — никогда не видел у него такого страстного желания.

— Как он может быть уверен в том, что я — его дочь? Зиронов мог ошибаться.

— Nyet. — «Nyet» — было жёстким «нет», «net» — мягким. — Ты переслала ему образец твоей ДНК. У Ковалёва уже был приготовлен собственный. Ошибки нет.

— Если он так хотел со мной встретиться, то почему не приехал сам? Почему просто не позвонил?

— Как я уже сказал, в России он — очень важный человек, и в настоящий момент занят рабочими вопросами, с которыми не справится никто, кроме него. Он мне всецело доверяет. — Севастьян переместился к окну в спальне и посмотрел на улицу между створок жалюзи с той же настороженностью, которую я заметила в нём ещё в баре. — Если ты соберёшь сумку и сядешь со мной в самолёт, то он встретит тебя в своей резиденции в Подмосковье менее чем через четырнадцать часов. Это желание твоего отца — и я собираюсь его исполнить.

Может, мой анализатор мужчин и молчал, как рыба, но детектор уровня чуши по-прежнему показывал, что всё в порядке; вопреки всякой логике, я начинала этому парню верить.

Однако реальность напомнила о себе.

— Но у меня завтра рабочая смена. — Которая мне уже не понадобится, если мои поиски окончены. — И занятия! — Как только слова слетели с моих губ, я почувствовала себя глупо. Что этот высокий татуированный русский знает о высшем образовании в Небраске? Не всё ли ему равно?

Тем удивительнее был его ответ:

— Мы понимаем, как важна для тебя учёба. Но твой отец хочет, чтобы ты поехала в Россию сейчас. Не в следующем месяце и не на следующей неделе. Мы уезжаем сегодня.

— Он всегда получает всё, что хочет?

— Непременно. — Севастьян взглянул на свои дорогие с виду часы. — Наш самолёт взлетает через час. По дороге в аэропорт я расскажу тебе больше.

Аэропорт? Самолёт? Я никогда не была в самолёте. А сейчас получается, что я могу оказаться в России меньше чем через день. Не думай об открытках, не думай…

Даже Джесс никогда не была в России!

Потом я выпрямилась.

— И всё-таки, что за спешка? А главное — у меня нет паспорта! Как я попаду без него в Москву?

— Я разберусь с этим. Не проблема. — Севастьян выключил лампу на прикроватном столике, и комната погрузилась в полумрак.

— Как это не проблема? — Татуировки на его повреждённых пальцах зародили во мне смутное сомнение, но я попыталась его отогнать. Нет, это невозможно…

- Я понимаю, что это непросто принять. Но сейчас всё для тебя изменилось, Натали. Некоторые правила… больше не действуют.

Я расправила плечи.

— Не пойдёт…

— Давай, я упрощу ситуацию, — прервал меня он. — Я выйду из этого дома через пять минут. И либо ты выйдешь со мной, собранная и одетая, либо покинешь дом в этом халате…, - его пронзительные глаза пробежались по мне и соскам, проступающим под шёлком, — …либо переброшенная через моё плечо. Выбор за тобой.

Мой рот открылся. Его тон и поведение не оставляли сомнений в том, что он совершенно серьёзно собирался меня похитить. Этот телохранитель рублёвого миллиардера собирался выполнить свою работу — точка. И всё же я решилась на ещё один вопрос.

— Почему ты ничего не сказал о моей матери?

Он прищурился, и я снова почувствовала, что немногие осмеливались давать ему отпор.

— Четыре минуты.

Я скрестила руки на груди.

— Я не могу под это так просто подписаться, Севастьян. Не могу, не получив ответы.

— Я пообещал, что эти ответы ты получишь в дороге.

Худший вариант: если мне не понравится то, что он скажет, то я сбегу от него в аэропорту, прямо в руки сотрудников безопасности.

Севастьян подошёл ко мне. Мягкий свет сглаживал его жёсткие черты. Они были почти слишком мужественными. Вдобавок к сильной широкой челюсти чуть искривлённая носовая перегородка придавала ему жуликоватый вид. Но в целом, окутанный этой аурой опасности, он выглядел невероятно привлекательно.

— Ты должна мне довериться, зверек, — сказал он и протянул руку, чтобы нежно ущипнуть меня за подбородок. От этого прикосновения моё тело вновь наполнилось ошеломляющим теплом. Это всего лишь действие алкоголя, уверяла я себя, либо моральное истощение. Или неудачное принятие ванны.

— Знаешь, я не собираюсь причинять тебе вред, — пробормотал он. — В противном случае я бы ещё раньше увёл тебя из бара, чтобы где-нибудь уединиться. — От этих слов моё дыхание стало прерывистым. — Разве ты не пошла бы со мной?

В — мгновенье — ока.

Он наклонился, чтобы прошептать мне на ухо:

— Правильно, Наталья. Ты бы пошла, куда бы я не повёл.

— Ээ… — Я всё ещё приходила в себя от этого хриплого голоса, произнёсшего моё имя, как вдруг ощутила его тёплое дыхание. Боже, его губы скользнули по моему уху? Если его запах и тепло волновали меня, то от этого лёгкого прикосновения у меня подкосились ноги.

Он отстранился с непроницаемым выражением лица.

— Так почему бы тебе не перестать вести себя так, словно ты уже не решила отправиться со мной?

— П-простите?

— Ты всё решила, как только услышала слова «Россия», «отец» и «ехать». — Его рот вытянулся в узкую линию, отчего этот тонкий, как лезвие, шрам побелел.

— Всё было совсем не так…

— Время вышло, зверек. — Он наклонился, обхватывая рукой мою задницу, и закинул меня на плечо.

— ОПУСТИ МЕНЯ ВНИЗ! — визжала я, извиваясь на плече этого неандертальца, пока он шёл через парадную дверь на улицу. Холодный воздух развивал мой халатик, касаясь кожи в непривыкших к этому местах. — Ты не можешь этого делать!

Хватка на заднице усилилась.

— Как раз делаю, — сообщил он будничным тоном; у него даже дыхание не сбилось.

Новый раунд бесплодных попыток вырваться.

— Пожалуйста, опусти меня. Мы вернёмся в дом, — я сбегу, — и я соберусь, как ты мне говорил.

По тротуару нам навстречу приближались трое парней — огромные амбалы в клубных куртках. Футболисты спортивного клуба Хаскер! Они остановились и вытаращились в нашу сторону.

Вися вверх тормашками, чувствуя, как к голове приливает кровь, я уже открыла было рот, чтобы заорать о помощи — но потом заколебалась. Поверила ли я всему тому, что рассказал мне Севастьян? Я оказалась под опёкой властного засранца-телохранителя — или же меня похищали? Если я заору, то качки надерут Севастьяну задницу, а это не поможет мне очутиться в России…

Но это решение, впрочем, как и предыдущее, вырвали у меня из рук. Севастьян развернулся к ним лицом, медленно покачав головой. То, что эти трое огромных футболистов увидели в его взгляде, заставило их быстро ускориться и зашагать в другом направлении.

Когда они испарились, от разочарования я стукнула Севастьяна по спине, внезапно нащупав кобуру. У него был пистолет! Но времени, чтобы осознать этот факт, уже не было, потому что меня впихнули на пассажирское сиденье роскошного «Мерседеса».

Как только он захлопнул дверцу, я тут же потянула ручку изнутри, но он успел щёлкнуть замком, заперев его с помощью брелка.

У своей двери он сквозь окно бросил на меня предостерегающий взгляд. Он знал, что придётся отпустить кнопку запирания дверей, чтобы сесть за руль, таким образом, у меня появится шанс на побег. Игра «открой-закрой». Я прекрасно успею, у меня рефлексы как у хищника…

Блин! Он открыл свою дверь, затем заблокировал все замки до того, как я успела открыть свою!

Он поместил внутрь своё большое тело.

— Удачи в следующий раз.

— Это похищение!

— Я рассказал тебе о своих намерениях. Дал тебе время. — Он завёл двигатель и отъехал от тротуара. — Пойми, Натали, я делаю ровно то, о чём предупреждаю. Всегда. — Он плавно входил в один поворот за другим, словно знал этот город лучше меня. — И сейчас я предупреждаю, что доставлю тебя к отцу в Россию целой и невредимой.

— И как ты собираешься провести меня сквозь службу безопасности в аэропорту в таком виде? — Я махнула рукой на свой халатик. — У меня даже нет сумочки!

— Мы едем в частный аэропорт. И к тому времени, как мы приземлимся в Москве, новую одежду тебе привезут к самолёту.

Новая одежда? К самолёту? Он серьёзно?

Его взгляд задержался на моих ногах, на полуголых бёдрах. И под этим тёмным взглядом моя кожа вспыхнула. Я никак не могла забыть, как он смотрел на меня в ванной.

Словно голодный хищник на нежную лань.

Словно я была добычей для его удовольствия. Я вздрогнула.

— Ты замёрзла? — спросил он. — Ты выглядишь… озябшей.

Озябшей? О. Потому что мои соски по-прежнему торчали. Да, я замёрзла, но помимо этого моё тело страдало от последствий неудавшейся мастурбации. Я была так близко, практически дошла до конца…

В каком-то роде я именно так себя сейчас и ощущала. Напряжённую, натянутую, мою кожу покалывало всякий раз, когда он на меня смотрел.

Когда я ничего не ответила, Севастьян включил обогрев, и мою грудь с гиперчувствительными сосками начало обдувать потоками тёплого воздуха. Я чуть не вскрикнула, ощутив под задницей подогрев сиденья. В тесноте машины я вновь почувствовала его крышесносящий запах.

Чересчур сильная стимуляция. Ему видно, что я дрожу?

Когда мы выехали на шоссе, ведущее к выезду из города, и машина разогналась до ста двадцати километров в час, он приказал:

— Пристегнись.

Его тон мне совсем не понравился, работая официанткой, я часто слышала что-то подобное.

— А то что? — я прищурилась. — И ты правда назвал меня тогда зверьком?

— Если я говорю тебе что-либо сделать, в твоих интересах подчиниться, зверек. — Без предупреждения он протянул руку и защёлкнул мой ремень, грубо задев мою грудь локтём и наполнив мой нос своим запахом. Я поёжилась на горячем сиденье, чувствуя, что этот самоуверенный мужчина меня ослепил.

Я вспомнила, как однажды меня задержали за пьянство в публичном месте после футбольной игры; мысленно я приказывала себе собраться и прийти в себя, чтобы отговорить полицейского от выписывания мне большого штрафа. Перестань бубнить, Нэт, и отвечай славному офицеру! Не ОЦИФЕРУ, идиотка! Не смей хватать его блестящий значок, не смей… ЧЁРТ, НЭТ!

Именно так я себя сейчас и ощущала: под воздействием.

Воздействие, которое оказывал на меня Севастьян, я стряхнуть не могла. Я испытывала к нему какое-то ошеломляющее притяжение, какую-то необъяснимую связь.

Какой бы дурацкой эта идея не была, я продолжала желать — метафорически — потрогать его значок.

Нет-нет-нет, надо сконцентрироваться на получении информации.

— Ты держишь свои обещания, Севастьян?

— Только тебе и твоему отцу.

— Ты обещал мне ответы.

Его руки сжались вокруг руля, в кожаную оплётку впились эти сексуальные перстни.