Я наткнулась на автоответчик. К счастью, мама на неделю уехала. Я надиктовала сообщение, стараясь сохранять естественный тон:

— Привет, мам, просто звоню узнать, как дела. Удачно отдохнуть в твоем… туре, — перед Севастьяном я чувствовала себя деревенщиной. — Люблю тебя.

Джесс подняла трубку после четвертого гудка, нетерпеливо буркнув:

— Мою киску сейчас ласкают, так что если это не…

— Джесс! У меня лишь пара минут!

— Нэт, это ты?

— Да, послушай меня. Тебе нельзя домой сегодня вечером.

— Чего это мне нельзя в Дыргало… — Джесс вдруг замолчала, потом ахнула. — О, господи! Ты зависаешь с тем ЧУВАКОМ ИЗ БАРА? С единорогом!

Севастьян задрал бровь. Конечно, он слышал.

— Можно и так сказать. — Да, на мне сейчас нет ничего, кроме его рубашки, а тело до сих пор дрожит от его прикосновений — но не по своей воле!

Сладким голосом Джесс пропела:

— Уууу, наша маленькая Нэт сегодня лишится своей бородавки.

Мои глаза расширились, метнувшись к Севастьяну.

— Заткнись, Джесс! Слушай, дело в том, что этого парня прислали, чтобы он забрал меня в Россию, потому что мой биологический отец — что-то типа главы мафии.

- Ха. — Её голос звучал совершенно спокойно, — на самом деле, это многое объясняет. — Потом обратилась к своему парню, — Не помню, чтобы приказывала тебе останавливаться.

— Ты можешь меня выслушать? Я лечу в Москву…

— Ну и вали в задницу!

— …и головорезы из конкурирующей банды могут вломиться в дом. Ты можешь туда не заходить до отъезда?

— То есть, я буду вынуждена купить новую одежду и чемоданы перед поездкой в Грецию? Для моих родителей такое объяснение ничем не хуже любого другого. — Внезапно став серьёзной, она спросила, — ты в безопасности?

Я испытующе смотрела в лицо Севастьяна.

— Если я не перезвоню через неделю… — я замолчала. Что тогда? Известить посольство? Что они противопоставят "Красной мафии"? — Я позвоню через неделю.

— Будь осторожна, дорогая, — сказала Джесс. — Да, и передай единорогу, что если с тобой что-нибудь случится, я оттрахаю его череп, лады? Как будет по-русски "надругаться над трупом"?

Севастьян постучал по часам.

— Мне пора, намек понят, и — береги себя. — Разъединяясь, я повернулась к нему. — В России уже утро. Почему бы тебе не дать мне номер твоего босса, чтобы я могла ему кое-что объяснить? — Обслуживание клиентов в Вашей организации требует серьезного пересмотра. — Поделиться некоторыми мыслями?

— Ковалев на съезде. — В ответ на мой непонимающий взгляд Севастьян пояснил, — встреча vorov на высшем уровне.

— Тебе не кажется, что мой прилет в Россию лишь усугубит проблему?

— У нас там есть люди и безопасное место. Дом твоего отца — настоящая крепость.

Дом мафиози? Я так и видела этот серый мрачный монолит советских времен.

Обстановка внутри — буйство безвкусных вещей, выбор которых был продиктован лишь их стоимостью. А Ковалев… я представила себе огромного бугая в спортивном костюме, увешанного таким количеством золотых цепей, что они придавали его шее сходство с колышком для метания колец. Наверняка в его имении содержатся белые тигры, а унитазы инкрустированы бриллиантами.

Тьфу. Я нахмурилась, глядя на Севастьяна.

— То, что ты заставил меня сесть в самолет — изначально входило в план?

Он покачал головой.

— Значит, если бы эти плохие парни не направились в Штаты, ты бы так и продолжал следить за мной издалека?

— Я бы оставался на месте — охраняя тебя — пока твой отец не приехал бы сюда с тобой познакомиться.

— Если ты был моим единственным телохранителем, то когда же ты спал?

— Когда у тебя были занятия в университете или смены на работе. Когда я знал, что вокруг тебя какое-то время будут находиться люди.

Это означало, что спал он ещё меньше, чем я.

Он наклонил голову.

— Отосплюсь на том свете, не так ли?

Будто мои мысли.

— Ковалев слишком много на тебя взвалил. — Я не могла представить, каково это — держать в руках жизнь другого человека.

— Я сделаю все, что он мне прикажет.

— Такая преданность распространена в вашей… организации?

— Он был мне как отец практически с самого детства. Я обязан ему жизнью, — и по тону Севастьяна я поняла, что больше никаких комментариев не последует.

— Тогда ты в каком-то смысле мой брат, правда, значительно старше.

Русский вновь скривился. Это замечание ему совсем не понравилось.

— Я старше тебя всего на семь лет.

От этой информации я отмахнулась.

— А моя мать…?

— Эту историю должен рассказать Ковалев.

— По крайней мере, скажи, жива ли она?

В глазах Севастьяна я заметила проблеск сожаления. Предположив худшее, я почувствовала резкую боль утраты. После стольких лет догадок… Теперь было ясно, что я никогда не встречу её, никогда не смогу заговорить.

Сдерживая слезы, я спросила:

— У меня есть братья или сестры?

— Нет.

— Бабушки и дедушки? — Родители были уже в возрасте, когда удочерили меня, и мои бабушка и дедушка скончались, когда я была ещё ребенком.

Он покачал головой:

— Только твой отец и дальний родственник, с которым ты тоже познакомишься.

Он поднялся и подошел к мраморной барной стойке в центре салона. С нажатием кнопки сдвинувшаяся панель открыла уставленный разными бутылками бар с полным комплектом стаканов и фужеров. Он наполнил два хрустальных бокала разными напитками. Водку со льдом себе и — холодный Спрайт мне?

— А теплого молока нет? — я приняла бокал и угрюмо выпила содержимое, потому что было действительно вкусно.

Вернувшись на место, он провел пальцами по краю бокала, но так и не сделал ни глотка. Напиток, как и тогда, в баре, остался нетронутым.

— У меня нет твоей любимой текилы.

— Любимой? Я пью всё, чем меня угощают. Сама я вынуждена экономить.

Мои слова его позабавили?

— Больше тебе не придется экономить, уверяю тебя.

Он считал, что я начну тратить семейные грязные деньги. Вспомнив, в каком положении нахожусь, я сказала:

— Едва ли двое незнакомых мужчин смогут причинить мне вред.

— Их цель — родственники. Когда Ковалев только вступил в Братву, их кодексом запрещалось иметь семью, иметь хоть кого-то близкого, за исключением членов братства, поскольку семья — это слабость, которую могут использовать враги.

Пока я пыталась представить себе этот жестокий мир, Севастьян продолжал:

— Вот почему Ковалев отослал прочь твою мать. Он не знал, что она была беременна. Не знал, пока ты не начала свои поиски.

— Ты сказал, что наши ДНК совпали. Но почему его ДНК была в открытом доступе?

— Раньше уже появлялись девушки, заявляющие, что Ковалев — их отец. Изначально я приехал в Небраску как раз выяснить, не является ли всё это мошенничеством, — уставившись в свой бокал, Севастьян произнес, — до тебя Ковалев никогда не хотел, чтобы информация подтвердилась.

— Почему?

Севастьян вновь посмотрел на меня.

— Все предыдущие были лживыми охотницами за наживой, хладнокровными и вечно безработными. А ты пахала на трех работах, одновременно с отличием оканчивая магистратуру. Ты даже учила русский. Ты хотела его найти, но не для какой-то конкретной цели. По крайней мере, не ради денег. — В голосе Севастьяна сквозило… восхищение?

Эта мысль меня согрела. Пока я не вспомнила, что эта ДНК связывала меня с бандитом.

— Анализ мог быть ошибочным. Какая-то опечатка или что-то в таком духе.

Севастьян поднес бокал к губам лишь затем, чтобы вновь опустить.

— Налицо твое сходство с его матерью.

Я была похожа на бабушку. Я обнаружила, что смягчаюсь, но не настолько, чтобы позабыть обо всех сомнениях.

— Так чем же занимается мой отец? В преступном смысле. Доставка девочек? Оружие и наркотики?

Взгляд Севастьяна говорил о том, что мои вопросы — просто верх нелепости.

— Большая часть его бизнеса связана с недвижимостью и строительством. Также он выступает посредником между бандами и за деньги обеспечивает защиту бизнеса. Стимулирует торговлю, шантажируя политиков. Ни девочек, ни оружия, ни наркотиков. Частично в этом и есть причина текущего конфликта — он не приемлет ничего подобного на своей территории.

— Потому что это снизит стоимость его недвижимости?

Севастьян явно пытался сохранять терпение.

— Потому что это понизит уровень жизни тех, кто находится под его защитой.

Удивительно.

— Ладно, может, он и правда не дьявольский усатый злодей. Но я всё равно не хочу в это ввязываться. Я всего лишь хочу закончить обучение и начать карьеру.

С дипломом по истории на руках. Хотя я не особенно стремилась становиться профессором или писателем. Может, я собиралась закончить образование лишь потому, что это было путем наименьшего сопротивления?

— Ты думаешь, отец стремился вырвать тебя из привычной жизни? Это все по вине Зиронова. Если бы не он, ты бы сейчас мирно дремала в своей кроватке.

— Мой детектив? Что он сделал?

Стакан снова приблизился к губам, но Севастьян вновь опустил руку.

— Это жадное ничтожество требовал с Ковалева денег за сохранение тайны. Но мы узнали, что он уже сообщил нашим врагам о твоем существовании, собираясь продать им информацию о твоем местонахождении. Он умышленно подверг тебя риску.

Я сглотнула.

— Что ты сделал с Зироновым?

Взгляд Севастьяна стал холодным.

— Он заполучил твое доверие — и твои с таким трудом заработанные деньги — а потом твоей кровью шантажировал vora. Он поставил под угрозу жизнь, которую я поклялся защищать. Скажи, Натали, разве его не стоило наказать за причиненный ущерб — и избежать проблем от него в дальнейшем?

Намек я поняла. Севастьян устранил Зиронова. Настоящий боевик. Профессиональный киллер.

Встретившись со мной взглядом, Севастьян сказал:

— Пойми, девочка, всё, что будет тебе угрожать, будет мной уничтожено. Безжалостно.

Я спросила себя, сколько ещё людей убил Севастьян. И почему я до сих пор не могу заставить себя его бояться. Вместо этого я обнаружила, что чувствую себя… защищенной.

— Зиронов повинен в том, что твоя жизнь в опасности, но тебе этого недостаточно, — он устало выдохнул. Жду — не дождусь услышать твою американскую моральную отповедь.

И я пыталась что-то такое придумать. Но Зиронов связался с бандой головорезов, собираясь заработать на моей мечте найти родных. Я доверила ему конфиденциальную информацию, которую тот выдал, зная, что это поставит под угрозу мою жизнь.

Так что я пожала плечами.

— Do svidaniya, Зиронов.

Взгляд Севастьяна скользнул по моему лицу. Наблюдательный, сосредоточенный. Уголок его сексуального рта изогнулся.

От этой полуулыбки мое сердце пустилось вскачь. Если он когда-нибудь улыбнется по-настоящему, то у меня, наверное, будет инфаркт. Подавив желание обмахнуть лицо руками, я спросила:

— А прозвище у тебя есть? Типа, Алекс-Мясник или Эл-Акула?

— Я из Сибири; меня называют Сибиряк. Всё.

— Простенько, но со вкусом. Ты с рождения вступил в "такую жизнь" или просто следовал за призванием?

Каменный взгляд.

— Ладно, какое прозвище у Ковалева?

— Старшие vory называют его Часовщик.

— Потому что он способен любому начистить будильник? Кулаками?

— У твоего отца такое же извращенное чувство юмора. У вас с ним много общего.

— Да неужели? — я наклонила голову, — ты много выяснил обо мне, да?

— О тебе я знаю всё, что касается учебы, финансов, круга общения. Знаю, что в детстве о тебе заботилась любящая пара, и это очень обрадовало Ковалева. Знаю, что ты целеустремленная и умная. Даже чересчур, что не всегда хорошо.

Я вспомнила, как сегодня вечером ощутила, что за мной наблюдают.

— Ты следил за мной, когда я покинула бар. — Несколько часов назад.

- Да.

— Ты уже был в моем доме раньше? — Что, если он нашел под кроватью коллекцию вибраторов, или обнаружил, что большинство закладок в браузере ведут на порно-сайты?

— Конечно. Я ничего не упустил. — Он был само спокойствие, как будто не сидел сейчас передо мной, открыто признаваясь, что регулярно нарушал мое уединение.

Этот человек знал все мои секреты. Стиснув зубы, я спросила:

— Может, поделишься, что такого интересного обнаружил?

— Не переживай — Ковалев кое о чем не узнает. — Ухмылка. — Например, об арсенале под кроватью.