Кресли Коул - Профессионал

Разрядка была такой мощной, что к моим вискам скатились две слезинки.

Он начал сосать второй сосок, и волны вернулись, все нутро сотрясалось в конвульсиях.

Восторг…

Когда я успокоилась, он отпустил меня и отодвинулся, встав на колени. Я пыталась перевести дух и выстроить мысли — не преуспела ни в том, ни в другом — поэтому неуверенно улыбнулась.

Его взгляд скользнул по моему телу, переместился к изогнутым губам, Севастьян выглядел так, будто едва сдерживал гнев — настоящий гнев. Что было неправильно.

Я приподнялась перед ним на колени, моя грудь ощущалась роскошно. Влажные соски пульсировали перед его торсом, твердым, словно камень.

— Еще.

Я чувствовала, как он дрожит. Почему Севастьян не бросился на меня, пронзая изнутри?

Моя рука путешествовала вниз по его телу. Когда ладонь обхватила огромный горячий член, Севастьян издал рык. Проведя пальцами по всей длине, я обнаружила влажный островок его выделившейся смазки и вздрогнула от желания.

— Еще.

Стиснув зубы, он произнес:

— Иди на хуй.

— Я не понимаю. Что я сделала?

Схватив мои волосы, он намотал их на кулак.

— Ty ne dolzhna byla byt' takoy.

Потянув мою голову на бок, он обрушился на меня своим ртом. Целовался он так же дико, как делал все остальное, поглаживая мой язык чувственными движениями своего.

Его кожа будто горела в лихорадке, этот жар ошеломлял. Два наших соска скользнули друг по другу, и он зарычал, не отрываясь от моего рта, углубляя поцелуй.

Языки сплетались, дыхание смешивалось. Медленно, порочно, сокрушительно. В конце концов, сдавшись, я стала тереться о его тело.

Но тут он вдруг отстранился.

— Ты не знала ничего лучше, но я тебя научу.

Я услышала, как он расстегнул на брюках молнию. Потянув за волосы, Севастьян заставил меня опуститься на четвереньки; другой рукой он вытащил свой член. Огромнее, чем я могла представить. Совершенство.

Эта обвитая венами длина дернулась под моим пораженным взором. Пульсация усиливалась прямо на глазах. Головку венчала капелька влаги, переливаясь в лунном свете, вызывая аппетит.

Он просто ждал, пока я смотрела, его рука дрожала в моих волосах. Если ему хотелось меня напугать, то почему он не притянул мой рот ниже? Не вошел по самое горло?

Он бормотал по-русски, но голос был таким хриплым, что я едва ли его понимала. Улавливала что-то про необходимость меня оттолкнуть и невозможность это сделать.

Мне хотелось вникнуть в происходящее, попросить его объяснить, но эта капля завораживала. Не в силах удержаться, я наклонилась вперед и провела языком по кончику, пробуя его возбуждение на вкус, доводя собственное до предела.

Из его груди вырвался гортанный звук. Я подняла взгляд: его голова откинулась, грудные мускулы свело от напряжения. Взбугрились мышцы на руках.

Раньше я уже делала минет, но явно не была в этом экспертом. И всё же, мне всегда казалось, что энтузиазм восполняет недостаток таланта. Ободренная его реакцией, я вобрала член в рот, языком обводя эти выступающие вены.

Его бедра двигались в чувственном ритме, отчего член проник глубже. Удерживая меня за волосы, он неспешно трахал меня в рот.

Костяшками свободной руки он провел по моей щеке, потом по кончику уха. Будто не в силах удержаться.

Одна рука сжимала копну моих волос, требуя повиновения; другая — гладила лицо в знак благодарности.

Такой контраст сводил с ума. Этот мужчина сводил с ума. А его вкус был таким утонченным, что мое обращение с ним сделалось… нежным.

— Прекрасная маленькая Наталья, — прохрипел он, — с жадным ротиком. — Он вновь ласково погладил меня по щеке. — Я представлял, как ты будешь это делать.

Я чуть отпрянула, чтобы провести губами вдоль члена.

— Когда ты следил за мной?

Он что-то проворчал в ответ. Значит, я спокойно занималась своими делами, а этот красавчик-русский представлял, как я буду делать ему минет! Это меня дико завело!

Вернувшись к своему занятию с удвоенной силой, я ощутила вкус новой капли пресемени, но мне нужно было больше. Я напрягла язык и толкнулась кончиком прямо в центр набухшей головки.

— Ааа! — закричал он, резко толкнув бедра, заполняя членом мой рот.

Головка уперлась в заднюю стенку глотки. Так можно было подавиться, но я была слишком голодна и лишь ждала этого. Он желал моего подчинения; рот и горло уже подчинялись, послушно расслабляясь.

— Прими меня глубже. — Новый резкий толчок. Когда мои губы соприкоснулись с молнией на штанах, я взмолилась о большем, а он повторил, — Иди на хуй.

Я его не понимала, но сейчас меня это не заботило. Работая ртом, я опустила руку вдоль тела в поисках влаги, начав ласкать клитор основанием ладони.

— Нет-нет, Наталья. — Он оттянул меня от члена, потом сдернул ремень и штаны, стаскивая их с ног. Я глядела на открывшийся вид во все глаза.

Сплетенные мускулы мощных бедер. Смуглое совершенство тяжелой мошонки.

Я потянулась приласкать это сокровище, отчего Севастьян невольно дернулся.

Потом, одним молниеносным движением он оказался на спине, а я оседлала его голову; его член, словно жезл, возвышался прямо передо мной.

Он собирался лизать… в такой позиции… пока я…

По-русски он пробормотал:

— Только попробовать на вкус. Чтобы исцелиться.

На своих влажных складках я ощущала его дыхание. Пальцы раздвинули мои губки. Он раскрыл меня, и на самой интимной части своего тела я почувствовала его взгляд…

— Такая красивая.

А потом на меня обрушился его свирепый язык.

Блаженство.

- О, Боже, — выдохнула я. Ещё никто и никогда не ласкал меня там языком. Я застонала, удивляясь, как вообще могла жить без этого?

Зажав член в кулаке, он наклонил его в мою сторону. Между движениями языка он сказал:

— Соси.

Когда мои губы вновь вернулись к работе, он, ухватив обе половинки моей попки, притянул меня ближе ко рту.

Будто лакомясь, он жадно работал языком, оторвавшись только, чтобы приказать:

— Сильнее.

На попку опустилась его ладонь, отчего я выгнулась, словно кошка.

Я втянула щёки, и в ответ ощутила легкое прикосновение зубов к клитору — как раз тогда, когда его палец начал проникать вовнутрь. О, мой Бог… Я раздвинула бедра шире и замерла в предвкушении, чем заработала очередной шлепок, напоминающий, чтобы я не останавливалась.

Он меня полностью контролировал, а я не могла этим насытиться.

Его палец скользнул на пару сантиметров вглубь, и я дернулась назад, развратно потирая клитором его рот, извиваясь в ожидании большего. Палец проник глубже, заполняя мою внутреннюю тесноту, его член запульсировал ещё сильнее.

Язык извивался, палец двигался, а Севастьян издавал рычащие звуки, словно был на седьмом небе.

— Блядь, женщина. Ты не могла быть более тесной. Влажной. — Потом он втянул клитор между губ и принялся его посасывать.

Это столкнуло меня в пропасть. Вопли восторга от оргазма были заглушены вновь, на этот раз — его толстым членом. Моя плоть сокращалась вокруг его пальца, отчего Севастьян будто сошел с ума, он сосал так, словно задался целью мне отомстить, от его рева мой клитор вибрировал.

Меня трясло от накатывающих волн удовольствия, слишком обжигающего, чтобы быть правдой. Такого сильного, что моё зрение помутилось…

Когда моя плоть стала чувствительной настолько, что была не в силах выдержать даже прикосновение языка, я выпустила член изо рта, чтобы сдвинуться подальше.

В ответ он шлепнул меня по заднице.

— Нет, это слишком!

— Ты примешь от меня все.

Он вновь начал меня лизать, а я на его языке тряслась и извивалась. Когда он убрал палец, я посчитала это избавлением — но он тут же принялся похлопывать меня по самой сердцевинке.

— Севастьян!

Он прижал мой рот к своему члену.

— Прими мою сперму. Ею я собираюсь тебя наполнить.

От этих слов я в предвкушении застонала. Зафиксировав рот вокруг головки, я рукой скользила по члену от основания до уровня губ и обратно.

Он толкался бедрами в мой кулак, вонзаясь пятками в матрас, все его огромное тело напряглось в ожидании разрядки.

— Я хочу, чтобы ты все проглотила. — Из-за сильного акцента я едва разбирала его слова. — Ты, Наталья.

— Угумм, — это всё, что я смогла произнести, на сей раз радуясь его языку, понимая, что он подарит мне сейчас новый оргазм.

Впившись в мою киску бешеным поцелуем, он прорычал:

— Всё до последней капли, зверек.

От мысли о проглатывании его спермы я уже была на грани оргазма, что вызвало прилив влаги в его жаждущий рот. Он смаковал эту влагу, подавляя свой рык. Он лизнул меня снова, его член у меня между губ сделался толще, поднимая к головке потоки семени.

Какое же он, должно быть, чувствовал давление! Давление, готовое прорваться в любой момент…

— Представь, что я наполняю тебя прямо здесь… — он пронзил меня языком, одновременно начав выплескивать кремовую горячую жидкость.

С первой струёй спермы он начал трахать меня языком, выкрикивая что-то прямо в мою плоть. Я вновь сорвалась в пропасть, глаза закатились. Помешавшись от наслаждения, я глотала горячие струи семени.

Всё до последней капли…

Грязно выругавшись, Севастьян спихнул меня в сторону и соскочил с кровати так, словно она горела, пока я отползала к изголовью.

Что случилось?

Он натягивал брюки, а я набросила на себя простыню. Если мне не приснилось, я только что насаживалась промежностью на его лицо, одновременно глубоко заглатывая его член.

Кем я была сегодня ночью, черт побери? Когда Севастьян зашипел, заталкивая в брюки этот прекрасный ещё наполовину твердый член, мой рассеянный мозг подумал: "кем бы я не была, жду — не дождусь, чтобы стать ею снова"

Я ожидала, что почувствую тревогу. Вместо этого моё тело готово было мурлыкать от удовлетворения.

— Этого не должно было случиться. — На его лице вновь было написано отвращение — на этот раз к самому себе.

Он должен бы чувствовать мириады эмоций. Смущение, удивление, восхищение. Но не отвращение.

Я была ошеломлена, но в хорошем смысле, словно только что выздоровела от болезни, став сильнее. Я стала другой. О сексе я знала всё, но никогда не осознавала его силы, которую даёт понимание того, что мужчина, более всего ценящий контроль, был не в состоянии справиться со своей реакцией на меня. Так же как и я не смогла справиться со своей.

Он пристально изучал выражение моего лица. Что он ожидал увидеть? Отвращение, похожее на его собственное? Сожаление?

Страх, которого он так добивался?

Чем мрачнее становился он, тем больше успокаивалась я. Наверное, мы были в противофазе. Не потрахаться, так поржать.

— Так значит, мы перешли к той части, в которой ты злишься и требуешь, чтобы я прикрылась? — Рассчитанным движением я закинула руки за голову и позволила простынке соскользнуть. Чтобы напомнить ему о груди, которую он целовал, и о сосках, которые хотел проколоть.

Он провел ладонью по лицу.

— Это было ошибкой.

— Конечно, нет. То, что мы делали — было великолепно.

В этой кровати мужчина моей мечты пошатнул весь мой мир, заставив кончить сильнее, чем когда-либо — трижды — и мой минет был не таким уж плохим. Я начинала ощущать себя прирожденной минетчицей.

В иллюминаторе открывался великолепный вид. Луна ярко светила над океаном. Океан! Начало моих каникул было многообещающим.

Он присел на краешек кровати, упершись локтями в колени.

— Ты счастлива от того, что я тобой воспользовался?

Ну, может, не настолько многообещающим. Я изумленно подняла брови.

— Я кончила три раза, ты — один. Кто кем воспользовался, Сибиряк?

От удивления у него отвисла челюсть. Круто. Он заткнулся.

Этой ночью мне стала понятна одна вещь. Я всегда думала, что, потеряв девственность, поступлюсь чем-то. Сейчас же осознала, что с мужчиной, подобным Севастьяну, я лишь приобрету.

Удовольствие, путающее мысли, и воспоминания на всю оставшуюся жизнь.

Моё отношение к произошедшему претерпело кардинальное изменение. Меня озарило: если парень, переспав со мной, сделает на спинке кровати зарубку, я скажу, чтобы он вырезал ещё одну для меня, а потом шёл готовить мне бутерброд.

— Такое непотребство больше не должно повториться, — сказал Севастьян.