Ульяна Гринь - Профессионально беременна

— Со спины.

Все прекрасно все расслышали, и Елена Николаевна скривила губы, хоть ничего и не сказала. А я поняла, что она поставила на мне крест. Интересно, что она скажет Даниле? А мне, наверное, пора.

Так я и сказала Беркуту, а он округлил глаза:

— Как это? Куда? Нет, я не согласен! Ты моя невеста, ты останешься жить у меня. Я Косте скажу, он привезет твои вещи.

— Сыночка, а ведь девушка права, — холодно сказала свекровь. — До свадьбы молодым людям нужно жить раздельно. Да и не время сейчас затевать торжества! Твой отец умер, еще сорок дней не прошло! Нет-нет, свадьбу надо отложить до лучших времен!

Таким безапелляционным тоном это было сказано, что у меня все закипело внутри. Против воли! Я буду не я, а этой тетке не позволю вмешиваться.

— Свадьбу откладывать никак нельзя, — я снова улыбнулась, глядя Елене Николаевне прямо в глаза. — Потому что я беременна!

На лице будущей свекрови я заметила кое-какие признаки неудовольствия. Она широко раскрыла глаза и поджала губы, разглядывая мой живот. А Данила с воодушевлением подхватил:

— Вот видишь! Свадьба будет и точка.

Елена Николаевна оторвалась от изучения моей анатомии и ехидно сказала сыну:

— Нет, дорогой мой, не вижу!

— А что вы хотели, чтобы через полчаса уже видно было? — не удержалась и я от иронии. Поймала удивленный взгляд Беркута и добавила: — Шутка. Три недели.

— Три недели? — нахмурился он.

— Я тебе потом объясню, — пробормотала, сжимая его локоть. Я объясню. Это я умею. И практикую.

Но не могу сказать, что люблю.

— Мамуля, я позову Таню, чтобы показала тебе свободную комнату, — все еще хмуря брови, сказал Данила. — Где твои сумки?

— Не беспокойся, сынок, я уже их отдала этой бестолочи. А спальню я займу Лешкину, я не гость, чтобы в гостевой комнате спать.

Я затылком почувствовала, как напряглась Тома. Похоже, в этом доме в ближайшее время будет очень жарко. Бывшая жена и последняя любовница под одной крышей — взрывная смесь!

— Хорошо, мамуля, делай все, что тебе заблагорассудится, — беспечно заявил Данила. — Ева, золотце, пойдем прогуляемся по саду и поговорим.

Я согласно кивнула, и мы вышли из кухни. В гостиной наткнулись на Дашу. Она была явно встревожена и, завидев брата, накинулась на него с вопросами:

— Что случилось? Кто так кричал?

— Дашут, это моя мама с Таней поругались, — все так же беззаботно заявил Данила. — Не беспокойся, возьми бутылочку шампанского и выпей за жизнь и здоровье всех членов семьи.

Я укоризненно покосилась на него, но Данила не заметил. Спаивает сестру, вот идиот! А на младшую никто внимания не обращает. А ведь ее мать бросила… Что за семейство такое? И Алексей Павлович умер, который был самым нормальным в этом доме. Невовремя он, да.

— Твоя мама?

На лице Даши отразился ужас. Она глянула поверх плеча брата и торопливо бросила:

— Я, наверное, поеду в фитнес-клуб. Семен встанет — скажи ему, где я.

И позорно сбежала, стуча каблучками тапок, на второй этаж. Данила пожал плечами и повернулся ко мне:

— Пошли.

— Даша с твоей мамой не дружит, — заметила я.

— С моей мамой почти никто не дружит, — фыркнул Беркут. — Не бери в голову, золотце.

Мы вышли в сад, спустившись по ступенькам широкого крыльца, и я с наслаждением вдохнула полной грудью аромат летних цветов. Садовник как раз поливал кусты из шланга, увидев нас, приподнял шляпу, молча поклонившись, и Данила бросил ему:

— Доброе утро.

— Доброе утречко, Данила Алексеевич, — отозвался садовник. — Жарковато сегодня, правда? Я включил фонтанчик у шашлычной беседки, вы можете прогуляться туда.

— Отлично, спасибо, Владимир.

Мы устроились в креслах у круглого мраморного столика в тени миленькой белой беседки, увитой диким виноградом. Я расслабилась, вдыхая приятный аромат цветов, отмахнулась от жужжащей пчелы и протянула тихо:

— Как хорошо-о-о…

— Ты тоже заметила? — усмехнулся Данила. — К сожалению, мне не разрешили поехать в Лисий Нос, там было бы еще лучше. Да, спасибо, что приняла мое предложение. Кстати, тебе даже не надо беременеть по-настоящему, я могу легко достать справку.

Вздохнув, я ответила:

— Уже.

— Что уже? У тебя уже есть справка?

— Я уже беременна, милый, — улыбнулась отрепетированной улыбкой и поморщилась — хватит играть. Не до игр.

Данила напрягся. Его голубые глаза, обычно теплые, когда он смотрел на меня, превратились в ледышки. Скуластое красивое лицо стало похожим на отцовское — будто высечено из гранита, а голос стал острым, как поварской нож:

— От кого?

К этому вопросу я была готова. Но как ответить — не знала. Почему-то все заготовленные фразы, которые работали раньше, сейчас показались мне напыщенными и глупыми. Я просто пожала плечами и сказала:

— От тебя.

— Не выйдет, золотце, — Данила улыбнулся так, что я поежилась. — Я всегда использую презерватив. Всегда!

— А я всегда пью таблетки, — кивнула. — Но всегда есть маленький шанс, что что-то пойдет не так.

— Слишком многие считали меня просто ходячим кошельком, детка, — жестко сказал Беркут. — Я умею доказать, что это не так. Алиментов на ребенка ты не дождешься.

Слишком многие, Данила, попали на такую простую удочку, как ребенок. Вымышленный. А мне теперь, когда у меня в животе настоящий ребенок, не хочется твоих алиментов. Я хочу жить с тобой, спать с тобой, просыпаться на твоем плече, Данила Беркутов, и каждый день растить вместе с тобой нашего ребенка.

Но всего этого я, конечно, ему не сказала вслух. Просто улыбнулась:

— Ты всегда можешь сделать тест на отцовство.

— И ты сможешь девять месяцев лгать мне и пользоваться благами моего дома и моих денег? — прищурился он. — Это слишком легко, детка.

— Я не лгу.

— Я проверю, — пообещал он и вытащил из кармана телефон. Нашел номер в списке контактов и, когда на вызов ответили, спросил бодро: — Ирина? Добрый день. Это Данила Беркутов. Вопросик можно?.. Мне нужен тест на отцовство… Нет, ребенок еще не родился… Сколько? А, ну это приемлемая цена… Сколько?! Спасибо, да, я направлю к вам девушку.

Отключившись, он уставился на меня, и голубые глаза потеплели. Данила сказал:

— Полтора месяца, Ева. Нам осталось подождать полтора месяца, а потом либо свадьба, либо ты отправишься обратно на свою рабочую окраину.

— Хам, — я тоже улыбнулась через силу. Больше всего мне хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым. Но тяжелого под рукой не было. Из нетяжелого — только сумочка, но ее мне жалко, как и телефон.

Ничего, полтора месяца я переживу.

Чтобы не убить сидевшего напротив меня мужчину, я встала:

— Ладно, тогда я поеду пока домой. А ты звони, если что.

— Куда?! — он даже не тронулся с места, как я надеялась. — Ты останешься здесь, это не обсуждается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— С чего это вдруг?

Не то, чтобы я не обрадовалась, наоборот! Он хочет видеть меня рядом, есть шанс, что я смогу влюбить Беркута в себя и выйти за него замуж по-настоящему, но мне еще никогда никто не приказывал! Поэтому радость я скрыла глубоко под маской холодной обиды и, скрестив руки на груди, ждала ответа. Данила смерил меня взглядом и улыбнулся — как только он умел улыбаться:

— Детка, разве ты не понимаешь? Сначала я должен все проверить. Ты сходи прими душ, Костя отвезет тебя к нашему семейному врачу.

— Данила, мне не пятнадцать лет и сопровождение не требуется, — почти зло выплюнула ему в лицо.

— Ева, пойми меня правильно, — Данила тоже встал, достал телефон. — Не то, чтобы я тебе не доверял… Нет, не так. Я тебе не доверяю. Но если есть ничтожный шанс, что ты носишь моего ребенка, я должен держать тебя в поле зрения… Костя? Будь наготове, после отвезешь Еву в медцентр. Все, я предупрежу.

Он сбросил звонок и сразу же набрал другой номер:

— Дима? Ты записал данные моей посетительницы? Отлично, так вот: ее из резиденции не выпускать… Нет, только по моему специальному разрешению. Все, на связи.

Спрятав телефон в карман, Данила глянул на меня и улыбнулся так сладко, что снова захотелось его убить:

— Вот так, детка. Если тебе нужно что-то из вещей, дай ключ Косте, он соберет и привезет.

— Ты… ты… — я задохнулась от негодования. — Ты мне за это заплатишь!

— Ну-ну, не сердись, золотце.

Данила шагнул ко мне и обнял, прижал к себе, чмокнул в висок:

— Ты же хорошая девочка и не хочешь меня расстроить, правда?

— То есть, мое мнение вообще не учитывается, да? — уткнувшись носом в его свитер, пробормотала я. — Ты собираешься насильно удерживать меня здесь полтора месяца?

— Не насильно. Ну почти… Не сердись, малыш! Обещаю, ты не будешь скучать!

Мягко стелешь, Данила Беркутов!

Но разве меня удержишь? Я уже от него сбежала один раз, второй будет уже проще — по проторенному-то! Но пока я подожду. Объяснить, что он не прав, всегда успею. А пока…

— Я есть хочу, — протянула капризным тоном. У меня над ухом фыркнули:

— Ну, начина-ается!

Теплые руки провели по спине, Данила отстранил меня, глядя в глаза, спросил:

— Хочешь перекусить, или пойдем основательно ограбим Тому?

— Не надо грабить, — я помотала головой, — Тома нормальная.

— Ну это да… Ладно, закажу суши, хочешь?

При слове «суши» во рту появился вкус рыбы. Я всегда любила роллы и маки, но сейчас… Показалось, что под языком насрали кошки. Облизав губы, я простонала:

— Нет, только не суши!

— Пиццу?

Я скривилась. Пицца показалась мне слишком острой и соленой.

— Лучше чего-нибудь сладкого!

— Тогда десерты. Капкейки хочешь?

— Фу! Похоже на копейки! Хочу… торт! Шоколадный. С фруктами.

Данила смешно прищурился:

— Ты заточишь целый торт?

— Да раз плюнуть!

— Ладно, — он снова взял телефон и начал копаться в браузере. А я облизнулась уже с удовольствием и мечтательно сказала:

— Тортик… Мякенький… Шоколадный!

— Добрый день. Нам очень срочно нужен торт… Да, быстрый заказ. Бисквит, шоколадный и с фруктами.

— Грушевый тортик, — добавила я, жмурясь от удовольствия только представлять это сочетание вкусов. — И малинка сверху… М-м-м, свежая малинка!

— Девушка, значит, шоколадный торт с грушей и малиной, записали? В течение часа?

— До-олго, — протянула я.

— Девушка, давайте побыстрее. Я доплачу… Полчаса? Спасибо, записывайте адрес.

Сбросив звонок, Данила с усмешкой посмотрел на меня:

— Теперь твоя душенька довольна?

— Нет, — из вредности ответила я. — Будет довольна, когда я съем тортик.

— Ладно, ладно. Кофе тебе нельзя, хочешь чаю?

— А вот хочу.

И снова звонок. На этот раз Томе.

— Можно нам в беседку чаю, Тома? Да, на двоих, спасибо.

Теперь уже усмехнулась я:

— Ты такой заботливый, все это «жжж» неспроста.

— Ты беременна, а беременным женщинам перечить нельзя.

— Но ты не веришь, что это твой ребенок, — удивилась я. Данила фыркнул, с ленцой растянувшись на скамейке:

— Презумпция невиновности, детка, презумпция невиновности.

Тортик и правда привезли очень быстро. Походу, кондитерская была где-то рядом, и уже через двадцать минут Тома торжественно принесла в беседку подносик с возвышающимся на нем произведением кулинарного искусства. Уже разрезанным. Я плотоядно потирала ладошки, глотая слюнки, в нетерпении скорее попробовать это сладкое чудо. Тома заметила, добродушно сказала:

— Ежели на сладкое тянет, девчонка будет.

— Не надо нам девчонок, у нас полон дом девчонок, — сварливо отозвался Данила. — Ева, мне нужен пацан!

— Прости, — облизнулась я, — но за пол ребенка отвечает мужчина.

Тортик пах летом. На бисквите, залитом белым шоколадом, в окружении кремовых цветочков, лежали покрытые капельками испарины малинки, чернички, клубнички, кусочки груши и киви. Все это великолепие было таким свежим, таким вкусным даже на вид, что я едва не сомлела. Прерывающимся голосом сказала:

— Дайте, дайте же уже…

Тома поставила поднос на столик и лопаточкой выложила треугольный кусок на тарелочку, положила вилочку и отошла в сторону, любуясь на меня:

— Давно у нас не было женщин в положении!

Я вдохнула запах фруктов и прикрыла глаза:

— Боже, это шедевр…

— Вы с ума сошли, что ли?