— Что делать? — почти простонала она. — Анка, ты понимаешь, ведь я это виновата! Я!

— Глупости, — возразила Анка, но Маша не давала ей высказаться.

— Ну как ты не понимаешь? — горячилась она. — Ведь это я дала ее стихи Вовке Спицыну, только благодаря мне они пошли гулять и дошли до этого Игоря или его шефа. Не знаю уж, как там это было.

— А может быть, и нет, — перебила подруга, — стихи могли услышать в детском доме, в больнице, кто-нибудь из родственников этого Игоря.

— Да брось ты! — в сердцах воскликнула Маша и вскочила со скамьи. Ей хотелось немедленно бежать куда-то, действовать.

Но она не знала — куда и что именно надо делать.

Сквер — маленький зеленый остров — окружали бездушные коробки домов, кишащие транспортом артерии Москвы, люди, несущиеся по делам с сердитыми сосредоточенными лицами. И где-то в этой каше, в этом, хаосе, пропадал ребенок. И виновата в этом была она, Маша Сивцова.

Вечером подруги встретились и отправились в стриптиз-бар «Атлант». Остановились перед тяжелой стеклянной дверью и переглянулись. За темными тонированными стеклами нельзя было абсолютно ничего разглядеть. Маша заметно нервничала. Анка же, напротив, была в прекрасном расположении духа и, видимо, предвкушала острое приключение, способное ненадолго расцветить ее нудный быт.

— Ты оделась так, будто собираешься брать Зимний, — поддела Анна свою подругу, когда, миновав беспристрастного швейцара, они подошли к гардеробу.

— Чем тебе не нравится мой пиджак? Я сюда не мужиков клеить пришла!

— А почему бы и нет? Ты теперь девушка свободная.

— Анка, если бы ты увидела своего Митю со стороны в той позе, в Которой я увидела Бориса, ты долго потом на мужиков не смогла бы смотреть без содрогания!

Анка прыснула в кулак, а потом не выдержала и закатилась!

Маша сверкнула глазами: ну все! Если у Анки началась смехопанорама, то это надолго!

— Я тебя как группу поддержки взяла, а ты… Как ты себя ведешь, мать-героиня?

Но Машины упреки только подлили масла в огонь. Анка взглянула на вошедших в гардероб двух мужчин и залилась новой порцией смеха. Она явно представила их «в позе Бориса».

Мужчины с любопытством оглянулись на девушек. Маша подошла к гардеробщику и, отдавая плащ, как бы между прочим спросила:

— Скажите, а Игорь… Игорь Горохов сегодня работает?

Гардеробщик улыбнулся одними глазами. Ровно настолько, чтобы выражение лица не обидело клиентку, и, интимно понизив голос, доложил:

— Мальчики придут попозже, мадам! И Игорь, конечно, будет.

Вероятно, ему не в новинку были подобные вопросы, и он, отдавая номерок и глядя попеременно то на Машу, то на Анку, проворковал:

— У нас новенький появился, Джим. Если, конечно, дамы интересуются…

— Спасибо, — оборвала Маша словоохотливого гардеробщика, но Анка одарила его самой щедрой своей улыбкой.

— А почему у них официанты женщины? — шепотом поинтересовалась Анка, когда подруги уселись за столик. — Швейцар — мужик, гардеробщик — мужик, а официанты — женщины. Стиль не держат.

— Никогда не замечала в тебе, Анка, такого нездорового интереса к противоположному полу! В школе глаза от парты боялась поднять. В институте от ребят шарахалась. Митя твой тебя, что ли, растормошил?

Официантка принесла девушкам заказанный джин с тоником и коктейли. Бар был полупустой, по крайней мере женщин здесь было только две — она да Анка. Мужчин тоже не густо. Маша уже ругала себя за то, что притащилась в это заведение в такую рань. Анка, казалось, наоборот, наслаждалась собственной свободой и пустотой пространства.

Она достала из сумочки сигареты, закурила.

— Не смеши меня. Митя… Митя в постели строго запрограммирован.

— То есть?

— Я всегда знаю, за какую часть тела он меня возьмет и в какой очередности.

— Ни разу не перепутал?

— Ни разу! А ты говоришь — Митя. Если бы я психологию не изучала, я так и не узнала бы никогда, в чем моя проблема.

— И в чем же она?

— В отце.

— Отец-то при чем? Что, он тебя такой стеснительной воспитал? Ты стеснялась своего роста потому, что, когда мы росли, не модно было быть высокими. А сейчас девчонки от этого не комплексуют.

— Ты не понимаешь. Ты всегда была маленькой и симпатичной. И тебе хватало одобрения сверстников. А я недавно вычитала, что одобрение отца на девочку действует как эликсир. Если она длинная как шланг и вся в прыщах, но отец считает, что она лебедушка, то она и вести себя будет соответственно. А мой меня всю жизнь только попрекал. Мог бы найти хоть что-то хорошее. Волосы, например. Сказал бы: «Дочка, какие у тебя красивые волосы!» Нет, он мне: «Опять тройка по физике!»

Теперь пришла Машина очередь рассмеяться: Анка и здесь умудрилась устроить обсуждение семейных проблем. А обстановочка-то отнюдь не семейная.

Интерьер бара выдержан в черно-золотых тонах, зеркала по задней стене, небольшая сцена с зеркальным полом и круглая металлическая, под золото, клетка посреди зала — наподобие клетки для попугаев. Тягучая приглушенная музыка. Маша огляделась. Так. Значит, наш певец обитает здесь? Наверняка неплохо зарабатывает.

Но, вероятно, мальчик тщеславен. Прозябание на сцене маленького стриптиз-бара нас не устраивает. Нам нужна сцена побольше. Поклонники, фанаты, гастроли… Слава!

Маша не знала, что скажет Игорю, о чем спросит, но предвкушение этих слов горело на языке, как чрезмерная порция горчицы. До слез.

К полуночи бар стал наполняться дамами. Они вдруг хлынули щебечущим потоком, распространяя вокруг смесь дорогих ароматов. Расцветили строгий черно-золотой фон радугой своих нарядов. Женщин вдруг стало столько, что мужчины враз потерялись в их многообразии. Здесь были и девочки, едва ли достигшие 17 лет, и дамы бальзаковского возраста, и Машины ровесники.

Бар ожил, задышал. Музыка тоже изменилась — наполнилась вздохами, шепотом с придыханием.

Что-то неуловимо изменилось и в освещении. Ах да. Маша заметила два крошечных прожектора с красными стеклами.

Прожекторы зажглись.

И еще по всему периметру бара заработали вертящиеся круглые фонари, все в дырочку. Как дуршлаги. Сквозь эти дырочки бился синий свет. Освещение неузнаваемо преобразило стены — сейчас они напоминали то ли своды пещеры, то ли ландшафт чужой планеты. Некоторые девушки с ходу кинулись танцевать, некоторые тянули тоник и делали вид, что ничего не ждут. Им и так хорошо.

Но Маша чувствовала — все чего-то ожидают. И все-таки появление стриптизеров произошло неожиданно. Они возникли из-за черной драпировки стен отовсюду одновременно — полуголые, мускулистые, высокие. Все они размеренно и пластично продвигались в глубь зала. Женская половина зала испустила протяжный вздох и обратила очи на стриптизеров. Они были разные, на любой вкус — загорелые и, наоборот, с совершенно белой, почти детской кожей и румянцем на юных щеках, смуглые красивые мулаты и, наконец, огромные, будто состоящие из одних мускулов, негры.

На всех мужчинах не было ничего, кроме серебристых полосок ткани, знаменующих собой плавки.

Маша сама не заметила, как вместе с Анкой оказалась в танцующей толпе. И стала завороженно наблюдать действо.

Один из темнокожих парней, показывая ярко-белые зубы, поманил на сцену девушку из толпы, и та, как кролик под взглядом удава, двинулась на него. Минута — и ее приняли к себе множество мужских рук. Этот полигамный эротический танец на сцене приковал к себе взгляды присутствующих. Девушку гладили, обнимали.

Красивый мулат с серьгой в ухе провел смуглой ладонью по ее гибкой спине и ниже — замок на юбке оказался расстегнутым. Девушка этого не заметила. Она вдруг очутилась в руках высокого брюнета, который тут же стал, извиваясь всем телом, приседать и в момент ухитрился освободить девушку от юбки, а заодно и от колготок. Анка громко ахнула Маше в ухо.

И вот в тот момент, когда простодушная посетительница бара уже определилась в симпатиях и повисла было на шее у голого брюнета, в игру вступил негр. Он рывком выхватил девушку из объятий парня. Дамы в зале взвизгнули, а девушка только удивленно улыбнулась. Темнокожий великан подхватил ее на руки и, как огромная обезьяна, понесся по залу. Вся компания полуобнаженных мужчин метнулась следом. Они носились в пространстве бара, в мелькающем свете фонарей, как неистовая толпа дикарей со своей добычей.

Женщины следили за происходящим, словно болельщики на стадионе. Каким-то образом девчонка, уже только в бюстгальтере и прозрачных трусиках, оказалась закрытой в золотой клетке.

Вокруг нее кишела, дышала, рычала масса мужских тел. Они протягивали в клетку свои руки, гладили девушку по ногам, обхватывали талию, водили пальцами по спине, дотрагивались до груди.

Девушка извивалась в клетке, подставляя себя этим рукам, как струям долгожданного теплого дождя. Судя по всему, ей нравилось быть пленницей. Наконец брюнет, которого она выбрала в самом начале, растолкал остальных и проник в клетку. Он распластался по полу, обхватил девушку за ноги и стал покусывать ее коленки, руками передвигаясь все выше. Он уцепил указательным пальцем кромку трусиков. Девушка, растрепанная, раскрасневшаяся, наклонилась к своему партнеру, и…

Маше на секунду показалось, что все произойдет прямо на глазах у зрителей. Напряжение в зале достигло апогея.

Но вдруг музыкальный ритм сменился. Все мужчины разом обернулись и будто впервые увидели присутствующих здесь дам. Они поползли на женщин угрожающе-агрессивной массой по сверкающему полу. Глаза их горели, тела извивались. Женщины невольно отступили на шаг и остановились. Сзади была сцена.

Мускулистое, цвета молочного шоколада, тело выросло перед Машей как из-под земли. Она почувствовала жар чужих рук на спине, идущее от партнера сильное притягательное поле, будто переполненное флюидами эротики. Она не успела сообразить, каким образом ее освободили от шелкового пиджака, только почувствовала, что следующей будет блузка и, пожалуй, она не в состоянии сопротивляться.

Но она пришла сюда не за этим!

Поэтому Маша подняла голову и посмотрела парню в глаза. Он щедро улыбнулся и подмигнул ей, приглашая к флирту.

— Вы не подскажете, как мне найти Игоря Горохова? — пролепетала Маша.

Парень чуть шевельнул бровью и продолжал улыбаться, двигая в танце всем, что двигалось. Он ее не понял.

Маша повторила вопрос по-английски. Теперь парень закивал, теснее прижал к себе Машу и в танце повел ее ближе к сцене.

Там появились новые лица. Вероятно, это была подтанцовка — несколько молодых парней в облегающих блестящих брюках и легких полупрозрачных блузонах.

— Почему они одеты? — по-английски поинтересовалась Маша у своего партнера.

— Некоторые дамы предпочитают больше раздевать, нежели быть раздетыми. Мы должны учитывать все вкусы.

— А-а…

Тут только Маша заметила Горохова. Его было трудно узнать. Волосы были расчесаны иначе, грим другой. Сейчас он мало походил на того Игоря, который исполнял песню «Память».

Сегодня у него был другой имидж. Он ловко двигался, импровизируя под музыку. Машин партнер поднялся на сцену и что-то шепнул парню на ухо. Игорь кивнул и пошарил глазами по залу. Маша подняла руку, чуть пошевелила пальцами. Этого жеста оказалось достаточно — Игорь, легко пританцовывая, двинулся к ней.

— Мы знакомы? — проворковал он, наклоняясь к Машиному уху.

— В одностороннем порядке, — увернулась Маша. Игорь кивнул. Ответ его устраивал. Видимо, девочка заглядывает в заведение не первый раз, и он ей приглянулся. Это радует. За такие нюансы у них здесь приплачивают сверху. Ребята, у которых своя клиентура, на особом счету.

— Расстегни мне рубашку, не бойся, — стараясь придать голосу необходимую эротичность, прошептал Игорь Маше в волосы.

Девушка секунду колебалась, но все-таки выполнила просьбу. Похоже, мальчик ее неправильно понял.

— Я поклонница твоего творчества, — начала Маша.

— Погладь меня вот здесь, — перебил парень, выпячивая гладкую белую грудь без единого волоска. — Тебе это понравится…

Маша опешила. К такому повороту событий она не подготовилась. Ей никак не хотелось гладить грудь Игоря. И вообще не хотелось дотрагиваться до него. Она поспешила направить разговор в нужное русло:

— Видишь ли… я слышала твои песни.

— Ах вот оно что?! Ты фанатка?

Маша открыла было рот, но парень не дал ей возразить.

— А откуда ты узнала, где я работаю? Хотя конечно, о чем я говорю! «Нам нет преград…»

Их толкали и слева и справа — женщины уже давно не комплексовали. Расслабились и вели себя более чем свободно.

— Давай-ка плыви вон туда. — Игорь повел свою «фанатку» мимо золотой клетки в глубь зала, где было потише и не столь многолюдно. Маша поискала подругу глазами и не нашла.

— А когда выйдет твой альбом? — Маша вошла в роль и теперь, хлопая ресницами, таращилась на своего «кумира».