— Это не так просто. Сначала надо снять пару-тройку клипов. А это большие бабки, детка, — снисходительно пояснил певец.

— А у тебя есть продюсер? Он может найти спонсоров…

— Сечешь, — подхватил Игорь. Он продолжал танцевать, и Маша как могла пристраивалась к его ритму. — Уже нашел. Снимаем.

— А о чем клип?

— Ну… ангелы там, облака летят, церковь заброшенная. Классная вещь. Герой как бы разговаривает со своим ангелом-хранителем. Клево. Режиссер обещает мороз по коже.

Маша онемела. У нее и сейчас был мороз по коже.

Она смотрела в холодные глаза этого недоучки и изо всех сил старалась держать себя в руках. Не выдать себя. Не выйти из роли. Один неверный шаг, и можно все испортить.

— А спой мне хоть немного из твоей новой песни, а, Игорь? Ну хоть одну строчку! Девчонки от зависти умрут!

Игорь усмехнулся, пожал плечами и, наклонившись к Машиному лицу, пропел:

Ангел мой, не улетай на небеса! Будь со мной и научи меня молиться! Узнаю твои шаги, а голос снится…

Маша сделала мечтательные глаза и невинно, глядя через плечо стриптизера, продолжила:

Знаю, милый, ты со мной устал…

— Что? — Игорь остановился. — Ты что, на съемках была? Откуда слова знаешь? У тебя на телевидении знакомые? Или из подтанцовки?

Маша отрицательно покачала головой:

— Просто стихи знакомые. Я их где-то читала.

— Что ты несешь?! Где ты их могла читать?!

Даже в полумраке Маша заметила, как Игорь побледнел. В свете фонарей его лицо сейчас казалось мертвенно-синим.

Маша удовлетворенно кивнула, якобы не замечая его замешательства.

— Вспомнила! Я их в «Комсомолке» читала, — соврала она. — У меня вообще память на стихи хорошая.

— В «Комсомолке»?!

Маше показалось, что парень близок к обмороку. Совершенно не держит себя в руках. На лбу выступили бисеринки пота. Не то от духоты, не то от потрясения.

— Ну да. Там статья была про девочку-вундеркинда. У нее еще фамилия смешная. Дедушкина, что ли… Дедюш! Вот! Она еще в школу не ходила, а стихи строчила как из пулемета. Феномен. Или феномен? Как правильно?

— Какая статья? Когда это было? — Теперь Игорь был багровым от эмоций.

Блондины вообще мучительно краснеют, как, впрочем, и рыжие.

Маша пожала плечами:

— А разве ты эти стихи не в газете взял? Я не помню, кажется, за прошлый год газета. Но не за этот точно.

Маша напропалую врала.

Никакой статьи не было. Хотя, если бы статья была, все могло сложиться иначе. Однако мальчик забеспокоился. Пусть они там побегают в своем муравейнике, притормозят клипы штамповать. Газету пусть поищут, подсуетятся. Если ей удастся нанять частного детектива, тому будет с чего начать. Ясно, что она на правильном пути. Как он перепугался! Маша с торжеством наблюдала: засуетился, что-то буркнул невнятное и, цепляясь рубашкой за спинки стульев, попятился к стене. Где его пластика, плотоядная грация стриптизера? В сердцах двинув подвернувшийся стул, певец исчез за черной драпировкой.

Маша поняла, что надо уходить. Кто его знает, куда он кинется? Что скажет своему продюсеру? Береженого Бог бережет. Глянула на часы — пора. Уже минут двадцать как за углом их должен дожидаться на «тойоте» Макс, шофер из фирмы «Альтаир». Маша продумала и это. Она решила единственный раз воспользоваться услугами добродушного великана. Если даже молчун Макс и расскажет Борису, что отвозил Машу после посещения стриптиз-бара, то пусть! Она будет только рада. Маша подобрала с пола свой пиджак, взяла со стола Анкину сумку и двинулась в поисках подруги. В толпе Анкиного блестящего платья не наблюдалось. Маша глянула на сцену и ахнула: ее подруга Анка, почти голая, в черном бюстгальтере и таких же трусиках, лежала на зеркальном полу и держала за ногу чернокожего верзилу.

Тот добросовестно изображал страсть: то горланил на неизвестном языке что-то призывное, извиваясь при этом всем своим огромным шоколадным телом, то опускался на колени, оказываясь как раз на Анкиных бедрах. В этой позе он принимался крепкими ярко-белыми зубами стягивать с Анки черную бретельку бюстгальтера. Остальные же части ее туалета уже валялись по всей сцене.

— Анка, пошли домой! — заорала Маша, стараясь перекричать шум возбужденной толпы. Но Анка не слышала подругу — она гладила своего партнера по здоровенным плечам, тискала мускулы ручищ. Ее голая нога гуляла по зеркальной поверхности пола, выписывая круги.

Маша вскарабкалась на сцену и стала запихивать в сумку Анкины колготки, платье на бретельках, блейзер. Долго не могла найти босоножки. Ликин партнер протянул руки к потолку, что-то прорычал туда, видимо, сообщая, что от страсти скоро лопнет.

Маша подошла к нему сзади и внятно произнесла по-английски:

— Извините, сэр, по дама должна удалиться. За ней муж приехал.

Парень ничем не выдал замешательства, красиво перекатился в глубь сцены и безмолвно растворился в драпировке.

— Вставай, мать, — буркнула Маша, дергая подругу за руку, — куда ты босоножки зашвырнула?

Глава 10

Макс пошел на второй круг по Садовому. Анка, все еще свекольно-красная от эротических переживаний, пыталась одной рукой застегнуть босоножки, а другой поправить прическу.

— Нас, кажется, пасут… — удивленно-задумчиво изрек водитель.

Подруги разом развернулись и уставились в заднее стекло. Белая, слишком белая для ночной погони иномарка, кажется, «ауди», следовала за ними след в след. Макс усмехнулся и резко затормозил. Анка, сидевшая сзади, стукнулась лбом о пуленепробиваемый затылок Макса. Белая тоже сбавила скорость.

— Ишь ты! — Удивлению Макса не было предела.

— Максик, миленький, уходим! — взмолилась Маша. Немного зная водителя по работе в фирме, она могла представить последствия его удивления. Если погоня его разозлит, он просто выйдет из машины и пойдет разбираться, и тогда…

— Уходим, Макс! Ради меня, ради нашей дружбы, не играй с ними в кошки-мышки.

Макс прибавил скорость и ничего не спросил.

— Мы были в таком месте… понимаешь? — затараторила Маша, стреляя глазами в Анку. — И в самый неподходящий момент нас увидел сотрудник Анкиного мужа. Он такой зануда… Никак нельзя, чтобы они нас догнали и удостоверились, что это действительно Аня. Понимаешь?

Даже в полумраке салона Маша видела, что брови ее подруги полезли вверх, а рот сам собой открылся. Если она сейчас что-нибудь ляпнет…

— Анка, ты мои часы куда дела? — быстро спросила Маша, и подруга, забыв закрыть рот, полезла в сумочку.

— Ты их разве давала мне?

Оставив позади Ленинградский проспект, Макс молча нырнул в глубь кишащего машинами Ленинградского шоссе. Белая заметалась сзади, лавируя в потоке огней.

— Я не поняла, — подала наконец голос Анка, — за нами что, серьезно погоня?

Она вопросительно глянула в гладкий бритый затылок Макса.

— Ага! — весело кивнул Макс, нырнул в тоннель и, вынырнув, резко свернул на Балтийскую и теперь гнал машину в противоположную сторону, повернул на Алтуфьевское и вывел «тойоту» на Большую Кольцевую. А вскоре Маша потеряла все ориентиры. Они уже полчаса кружили в спальных районах Москвы, и Маша все пыталась сообразить, где это. Бескудниково? Медведково? Шут его знает. Белого «хвоста» не было видно. Но Машу все равно колотило как от повышенной температуры. Уже когда добрались до Черемушек и высадили Анку, когда вернулись назад и наконец въехали во двор и Маша увидела свет в окнах своей квартиры — стало немного легче. Софья Наумовна дома.

Значит, не так страшно. Мысль о том, что старушке несвойственно оставлять свет на кухне в три часа ночи, даже не пришла Маше в голову. Она поняла, в чем дело, только когда, ковыряя ключом в замке, услышала знакомый лай.

Боже! Влад ждет ее вместе с Шейлой! Маша вошла и прикрыла дверь. На нее с тревогой смотрели три пары глаз: Софьи Наумовны, Влада и Шейлы.

— Что случилось? — удивленно спросила Маша, попеременно глядя на каждого из присутствующих.

— Ничего. Кроме того, что ты исчезла, — проговорил Влад.

Его взгляд был скорее виноватым, чем обвиняющим. Маша поняла, что чувствует Влад. Он испугался за нее, думал, что с ней что-нибудь случилось. А сейчас, увидев ее целой и невредимой, решил, что она просто-напросто была на свидании. И что теперь он выглядит круглым дураком. И она вправе спросить у него, что он здесь делает в такой час.

— Ну, слава Богу, жива, — наконец нарушила молчание Софья Наумовна. — Пойду греть ужин.

Влад молчал. А что он спросит? Где была? Он прекрасно знал, что не может задавать ей подобных вопросов.

Маше стало жаль его.

— Влад, прости, что не предупредила. Я ездила в «Атлант» и познакомилась с Игорем Болотовым.

— Одна?!

— Нет, мы были с Аней. Все нормально. — Маша стряхнула туфли с ног и открыла дверь своей комнаты. Она ужасно устала. Просто валилась с ног. Шейла подошла и облизала ей ладони.

— Умница моя, — улыбнулась Маша. — Сушку хочешь?

— Маш, у меня нет слов… — Влад опустился перед ней на корточки. — Ты зачем… Ты могла бы хоть поделиться со мной… своими планами?

— Влад, я знаю, что поступила нехорошо, — с готовностью согласилась Маша, — но ведь ты бы стал меня отговаривать, я знаю. Ты бы сказал, что это опасно. Что я могу спугнуть преступников, что… Я все понимаю, но я это сделала.

— Ну и что тебе удалось? Ты довольна своим… похождением?

— Ну… я теперь уверена, что Игорь замешан в этом деле с головой. Я притворилась фанаткой, и он спел мне начало новой песни. Это Алькин «Антел». Похоже, он решил полностью построить свой репертуар на ее песнях. Но я припугнула его, сказала, что читала эти стихи в «Комсомолке». Пусть поищет!

— Похоже, я тебя совсем не знаю, — сделал Влад неожиданный вывод.

— А если бы знал?

— Если знал бы, то не торопился бы давать тебе сведения об этом Игоре. Ты вела себя как ребенок!

— Владик, не ругайся. Я так устала. — Маша обняла Шейлу и поцеловала в мокрый нос. Собака с готовностью облизала девушке лицо. — Уже поздно.

Влад встал со стула.

— Хорошо. Я поехал, до завтра… Пообещай, что не предпримешь больше никаких шагов без меня!

— Никуда ты не поехал. — Маша ухватила его за руку. — Уже почти утро. Спите здесь. Я постелю тебе на диване, а сама посплю у Софьи Наумовны.

— Спасибо. Мне надо ехать. Утром совещание, а я не в форме. — Влад кивнул на свои джинсы. — Так ты обещаешь?

— Железно!

Маша вздохнула. Она не чувствовала себя виноватой, просто смертельно устала и зверски хотела спать.

Когда Влад и Шейла ушли, Маша улеглась на диван, даже не смыв косметику.

Софья Наумовна быстро вошла в комнату и шепотом, словно здесь уже кто-нибудь спал, доложила:

— Машенька, вам весь вечер звонил Борис. Очень нервничал. Я сказала, что теперь вас по вечерам не бывает дома…

Софья Наумовна хитро улыбнулась.

— Правильно, — одобрила Маша, — Можно даже было добавить, что я не всегда ночую дома. Вообще меня нет для него. Совсем.

— Поняла.

Софья Наумовна не уходила, и Маша предложила ей стул.

— Ну как Игорек? — сдерживая зевок, поинтересовалась девушка. Не спросить было нельзя. Внуки — это святое.

— Лучше. Да я почему не ложилась-то! Все хотела тебе сказать: мы его к экстрасенсу водили!

Софья Наумовна почему-то всегда называла Машу на вы. Маша поначалу возмущалась, а потом привыкла и перестала обращать внимание. Но иногда, в сильном волнении, Софья Наумовна переходила на ты. Поэтому Маша сразу догадалась, что соседку посещение экстрасенса взволновало не меньше, чем Анку — посещение мужского стриптиза. Следовательно, рассказ будет долгим и содержательным. А спать хочется до рези в глазах. И, уже не сдерживая себя, Маша зевнула в рукав ночной сорочки. Софья Наумовна, чрезвычайно предупредительная, на этот раз просто не обратила на это внимания. Она подвинула стул и села.

— Это очень важно, Машенька. Мы с тобой должны пойти к экстрасенсу.

— Мы?! Зачем? — Маша захлопала глазами и вспомнила, что не смыла тушь.

— Это удивительная женщина. Несколько лет назад она попала в автокатастрофу, очень пострадала и с тех пор стала ясновидящей.

— Вы возили к ней Игорька? И что она вам сказала?

— В том и дело. Она рассказала дочери такие вещи из ее семейной жизни, которые человек посторонний знать не может. Сказала, что, когда Липочка семь лет назад ходила Игорьком, они очень ссорились с мужем. И это правда! Чуть до развода дело не дошло. Эти ссоры, оказывается, и сказались на здоровье Игорька. Сказала даже, из-за чего ссорились. Мы были потрясены.

Маша взяла со стола косметическое молочко и стала снимать косметику.

— И дорого вам обошлись эти откровения? — вяло съехидничала она.

— В том-то и дело, что она не берет деньгами.

— А чем же?

— Фруктами! — пояснила старушка. — Я же тебе говорю: эта женщина попала в катастрофу, была в состоянии клинической смерти, выжила, но осталась, как она говорит, вся на шарнирах. Ее буквально собрали по кусочкам и свинтили винтиками. Ей, кроме фруктов, есть ничего нельзя.