ПРОКЛЯТЬЕ

ВАН ГОГА

A. Celeste

Жизнь — это череда взлётов и падений, поисков себя и своего предназначения, поисков своего дома. Я нашла его в тот момент, когда наши взгляды пересеклись. Его душа стала домом моей души, моим храмом, моей обителью. Иногда достаточно одного мгновения, чтобы понять, что это именно тот человек, которого ты искал всю свою жизнь, и ты готов раствориться в нём, отдать себя полностью и без остатка. Это чувство, которое овладевает всем твоим существом, проникая в глубины твоего сердце. Это чистый свет, наполнившись которым, ты начинаешь светиться от счастья, от понимания того, что ТЫ это ОН, а ОН это ТЫ. И это начало нашей истории…

Пролог

RESIDENCE OF HELL

Заходящее солнце Майами уже опустилось за горизонт, окрасив перьевые облака в скорбные цвета. На улице шел дождь. Маленькие капли еле слышно ударялись о стекло, а затем тонкими узорами прокладывали свой путь вниз, соревнуясь между собой. Мебель и покорно склонившие головы статуи кабинета окрасились в кроваво-красный. Напряжение в комнате было настолько сильным, что, казалось, вытеснило весь кислород. Кейн и Хью Хелл испепеляли друг друга взглядом. Все слова уже были сказаны, точки — расставлены. Кейн понимал, что у него есть только один шанс выйти из дома Хелла живым.

— Мне нужно время, — произнес он, сжимая стакан с коньяком так, что, казалось, ещё немного, и тот расколется. Голос Кейна был грубым как наждачная бумага, глаза — непроглядно черными.

Хью глубоко вдохнул, достал из кармана темно-синего пиджака пачку сигарет, не спеша вытянул одну из них и закурил. Кольца сизого дыма обволакивали его ухоженное лицо и поднимались к потолку, цепляясь по пути за черные с проседью волосы. Кейн, не переносивший запах табачного дыма, поморщился.

— Я дам тебе три дня, — наконец ответил Хью, наблюдая за реакцией Кейна на его предложение. Оба понимали, что выбора у него нет, и по истечению срока кому-то придётся отвечать за сложившуюся ситуацию.

Вдруг где-то снаружи, совсем недалеко, послышался рёв быстро движущейся машины. Её колеса визжали на каждом повороте, неизбежно обращая на себя внимание. Звук усиливался и нарастал, становилось понятно, что машина двигалась в их направлении. Мгновение позже, когда машина была уже совсем рядом, послышался визг шин, затем — резкий удар, сопровождающийся ужасным грохотом переворачивающегося автомобиля. Кейн, как и другие присутствующие, застыл в напряжении, вслушиваясь во внезапно возникшую жуткую тишину. После такого шквала звуков она казалась ещё более глубокой, опустошающей. Хелл повернулся к одному из охранников.

— Томми, не пойму, почему ты ещё здесь, — тихо, но со злостью спросил он, — выясни, что там происходит, — Хью махнул рукой в сторону, откуда только что доносились звуки аварии.

— Сию минуту, — рослый мужчина лет сорока поправил ворот черного пиджака и как будто резко уменьшился в размерах под испепеляющим взглядом Хелла. Быстрым шагом Томми направился к выходу и скрылся в дверях. По некой необъяснимой причине сердце Кейна сжалось, авария показалась ему плохим знаком. Хью снова обратил свой взгляд к нему, словно вопрошая.

— Мне нужна неделя, — процедил сквозь зубы Кейн. Выследить оригинальный «Триптих» Фрэнсиса Бэкона ценою в сто миллионов было задачей не из легких, даже для человека с такими связями, как у Кейна Реймура. Он собирался вывернуть наизнанку весь земной шар, если понадобится, так как собственные похороны в ближайшие время в его планы не входили, а человек, сидевший напротив, славился своим умением устраивать подобные «праздники» лучше всех.

— Три дня, — Хелл затушил окурок о бедро полупрозрачной ониксовой нимфы, — это последнее предложение, при котором наш договор остается в силе. А если нет… — он многозначительно пожал плечами, — то нет.

«Черт тебя побери, Хелл! Три дня — это слишком мало!» — подумал Кейн, но в данном случае клиент имел полное право требовать своё, поскольку в том, что произошло, частично была вина и Кейна. Он прекрасно понимал правила игры, в которую вступал, знал каждого её участника. Ни к кому из них он никогда не повернулся бы спиной и, тем не менее, осознавая это, Кейн согласился, потому как ставки были слишком высоки. Он принял условия и в первый раз за свою долгую карьеру допустил фатальный промах.

Причина была до противного банальной: Кейн впервые влюбился, и из-за этого всё пошло наперекосяк. Он всегда самостоятельно контролировал и пошагово отслеживал картель и весь путь груза, но в тот раз он был слишком занят другими делами и поручил сделку своему партнёру, который впоследствии его и подставил.

«Мать его! С Фредом Альда я обязательно разберусь, как только покину обитель Хелла», — вспышка ярости осветила его ум. Одновременно с обдумыванием способов мести Кейн пристально смотрел на хитрое лицо Хелла, буквально выжигая дырку на его переносице.

— Я согласен, — холодно проговорил Кейн, которому не оставили выбора. Баррель, его телохранитель, похожий на огромного гоблина, издал тихий скрипучий звук. Оба понимали, что три дня — это слишком короткий срок, но они понимали и то, что находились в берлоге у медведя, и выйти отсюда живыми можно только приняв его предложение.

На лице Хью образовалась корявая полуулыбка, бесцветные тонкие губы изогнулись как проволока.

— Тогда договорись! — он довольно кивнул, протягивая ему правую руку.

Кейн заметил, как под кожей на его шее едва уловимо бился пульс, и подумал о том, насколько уязвимым был этот человек даже в окружении четверых охранников. Внутри него всё бурлило от жгучего желания расправиться с этой мразью прямо сейчас. Хью переступил черту дозволенного, позволив себе усыпить, похитить и доставить их с Баррелем к себе в логово, как горячую пиццу с доставкой на дом. Кейн уже точно знал, как именно он накажет старого хулигана, но сначала, как обязательный бизнес-партнёр, он намеревался выполнить условия сделки.

Кейн чувствовал, как по его венам нёсся адреналин, сжигающий, словно вулканическая магма, всё живое на своём пути. Баррель посмотрел на него тревожно, он сразу понял: Кейна очень расстроила выходка Хелла. Ладони его покалывало и жгло, по коже бежали колючие мурашки. Кейн смотрел, как бледная рука Хью с идеальным маникюром и тонкой, словно папиросная бумага, кожей, через которую виднелась сеть голубых вен, тянется ему навстречу…

Цепким взглядом он приметил золотую Montblanc, лежащую на потертой поверхности геридона. Такая инкрустированная камнями ручка с именной гравюрой на колпачке была и у него,, она отличалась острым, словно бритва, пером. Кейн наклонился к Хью. Пальцы его раскрылись, стакан из граненного хрусталя упал вниз, оставив на ковре пятно золотистого коньяка. Мгновение, больше ему не требовалось. Пока все взгляды следили за падающим стаканом, он схватил протянутую руку Хью Хелла, резко потянул на себя, схватил золотое перо и молниеносно вонзил её в артерию на шее, туда, где дрожал пульс, вложив всю силу в удар…

— Кейн? — настороженный голос Барреля жестко вернул его в реальность. Кейн, словно очнувшись от забытья, моргнул и неторопливо протянул Хью руку, чтобы пожать её в знак согласия. Если бы ситуация сложилась иначе, и он не видел бы в произошедшем своей вины, всё случилось бы именно так, как он себе представил — в этом Кейн ни на секунду не сомневался. Смерти он не боялся, риск давно стал его вторым именем, но сейчас на кону была его репутация, которая строилась годами упорного труда, и профессиональная гордость. В первую очередь, Кейн должен был доказать самому себе, что человек, который мог бы безнаказанно над ним смеяться, ещё не появился на свет.

— Договорились, — сказал он леденящим душу голосом и крепко сжал руку Хью Хелла.

В этот момент в кабинет вошел Томми. Его лицо не выражало ровным счётом никаких эмоций. Он молча встал позади хозяина, ожидая, когда ему будет позволено открыть рот.

— Ну? — нетерпеливо спросил Хелл, — что там?

— Ничего, что могло бы потревожить вас, мистер Иньеста, — сказал он своим протяжным голосом, в котором слышался латиноамериканский акцент.

— Ты, блядь, что, решаешь теперь, что меня может побеспокоить, а что нет? — внезапно рявкнул Хью и посмотрел на него взглядом, от которого охранника бросило в жар — его лоб мгновенно покрылся каплями пота.

— Моя ошибка, сэр, — у Томми побелели губы, он шумно попытался сглотнуть слюну, застрявшую в его пересохшем горле, — в нескольких десятках футов от ворот дома произошла авария, водитель — женского пола. Машина перевернулась несколько раз и загорелась. Думаю, пожарники и полиция скоро прибудут. Прикажете сделать что-нибудь ещё, сэр? — вежливо спросил охранник в надежде загладить ситуацию и вернуть расположение босса.

— Мир полон идиотов, — проворчал Хью, небрежно махнув рукой и потеряв к событию интерес, — надеюсь, ты не входишь в их число, Томми, — он криво улыбнулся и посмотрел на свои наручные часы, — Ван Гог, я отпускаю тебя, — напыщенно сказал он, после чего откинулся на гладкую спинку атласного дивана и, прищурившись, изобразив на лице насмешливую полуулыбку, произнёс, — беру с тебя лишь твоё слово, и только потому, что ты всегда его сдерживал, — Хью многозначительно замолчал, испытывая Кейна взглядом. Любое подобие ухмылки стерлось с его лица, оставляя лишь ледяной, бездушный взгляд, подчёркивающий сказанное «до сих пор».

Кейн слегка кивнул головой.

— Благодарю за доверие, — прохрипел он. В его голосе прозвучала ирония, но даже если Хелл её и заметил, он не подал вида. С гордо поднятой головой и глубокомысленным взглядом он как будто изображал древнюю статую Сократа в раздумьях, наверное, так он подчёркивал свою важность. Минуту спустя в комнату зашел тот самый охранник, неся в руках вещи Кейна и Барреля. Им вернули мобильные телефоны, документы и оружие, из которого были предусмотрительно извлечены все пули.

— До скорой встречи, Ван Гог. Хью поднялся с дивана, и четверо охранников, стоявших по двое с каждой стороны от своего босса, моментально образовали вокруг него плотное кольцо.

— До скорой встречи, Хью, — на лице Кейна появилось некое подобие улыбки. Он бросил на Барреля быстрый взгляд, поднялся со своего кресла и кивком головы приказал охраннику идти вперед.

Кейн покидал дом Хью Хелла с гнетущим чувством. Здание напоминало огромный лабиринт. Особняк, построенный почти полвека назад, вобрал в себя все возможные стили. Хью любил безвкусную эклектику и захламленность — Кейн отметил это ещё в кабинете. Стены, декорированные шелком цвета красного вина, отражали тусклый свет латунных светильников и создавали гнетущую атмосферу. Он шел быстрыми широкими шагами, одновременно поправляя на себе тонкий кожаный кардиган и глядя под ноги.

До Кейна долетел обрывок фразы Барреля: «… триптих…».

Кейн покачал головой, дав понять, что сейчас он не настроен на разговоры, включил телефон и замер. Просто застыл как статуя. Пропущенный звонок от Евы и оставленное ей голосовое сообщение. Он ждал этого звонка целую вечность. Пальцы не слушались и никак не хотели нажимать на нужные кнопки, пока он пытался открыть голосовую почту. Наконец, нажав на воспроизведение, он прижал телефон к уху.

«Кейн, — выдохнула она в трубку, голос Евы срывался, кровь Кейна побежала по венам, заставляя сердце биться с неистовой силой, — Господи, — прошептала она, — прости меня за всё, что я натворила. Оказывается, дорога в ад действительно выстлана благими намерениями, — он почти физически ощущал, как её голос проникает в глубины его души, шаги его замедлились, дыхание стало глубоким, — я полюбила тебя с первого взгляда, в тот самый момент, когда наши глаза впервые встретились. Каждое утро, просыпаясь, я вижу, как ты смотришь на меня. Каждый вечер я засыпаю с мыслями о тебе, с надеждами на то, что мы будем вместе. Каждое мгновение ты живёшь во мне, в моем сердце, в моем разуме. Я безумно люблю тебя каждой частицей, каждым атомом. Безумно… По-другому эти чувства не назвать. Прости меня за то, что я не сумела тебя отпустить и продолжаю любить и желать больше всего на свете. Если со мной что-то случится, — голос задрожал, и она на мгновение замолчала, — я хочу, чтобы ты знал, что я любила тебя до последнего своего вдоха. Ты моя первая любовь, единственный мужчина в моей жизни, и больше всего на свете я хочу, чтобы ты был счастлив, — Ева всхлипнула, и Кейн прикрыл глаза, в сердце что-то кольнуло. Он вспомнил нежное лицо Евы, каким оно было тогда, на террасе, он вспомнил каждую деталь, каждую его линию: то, как она смотрела на него огромными черными глазами, как её длинные ресницы подрагивали от волнения, как она сжимала в маленьких ладонях подвеску в форме ангела, которую Кейн подарил ей на день рождения. Он отчетливо помнил, как поцеловал её, и вкус её губ — карамель и соль. Этот вкус как будто и сейчас был на его языке. Кейн выдохнул сквозь зубы, сжимая кулаки так сильно, что побелели костяшки. Голос Евы звучал надрывно, — я сожалею о тысячах слов, которые я так тебе и не сказала, о сотнях не случившихся поцелуев, о тысячах так и не сказанных «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ», — Кейн подошел к двойным деревянным дверям и, толкнув их рукой, распахнул настежь. В лицо ударил свежий прохладный ветер, принесший запахи смога, океана и гари. Непроницаемо-чёрное небо, накрыло город куполом. Сквозь тучи с запада прорывались голубые отблески молний. Шел дождь. Кейн никогда не плакал, он думал, что не способен на такое проявление чувств. Сейчас он стоял у входа в особняк Хью Хелла, подняв голову к небу. Капли дождя стекали вниз по его лицу, смешиваясь со слезами, — я люблю тебя больше жизни… — выдохнула трубка голосом Евы, вдруг что-то резко громыхнуло, и страшной силы звук болью отозвался в его ушах… Наступила страшная тишина.