Были дни, когда тоска накрывала меня с нечеловеческой силой. Я мечтала, как брошу всё и куплю билет на поезд, самолёт или что другое, лишь бы снова увидеть Джейми. Он ни разу не звонил, ничем не давал о себе знать, в полном смысле уважая мой чёртов выбор. Умом я понимала, что он поступает правильно, но душа томилась и неистово рвалась к нему.

Я твёрдо решила вернуть колечко, но не знала, как.

Однажды вечером Роберт пришёл домой рано, после работы и спортзала, где занимался два раза в неделю с частным тренером. Пройдя за ним в ванную, я рассказывала об офисных интригах, новом любовнике Софи и одной полоумной клиентке, которая судилась с бывшим мужем из-за общей собаки.

Горячие струи воды обтекали крепкое тело моего мужчины. Когда-то мы принимали долгие ванны вместе, в выходные валялись в постели до полудня, смотрели фильмы на экране, занимавшем всю стену в нашей спальне. Но это в прошлом. А сейчас я лишь хотела отвлечь его, чтобы вернуться в гостиную и посмотреть номера, записанные в его телефоне.

Да, я пала на целую пропасть ниже, чем когда-либо могла предположить, опустилась на самое дно. Я знала его пароли наизусть, но до сегодняшнего дня мне не приходило в голову воспользоваться ими. Мы привыкли друг другу доверять.

В списке контактов не было никого по имени Джейми. Я подумала, что Роберт мог называть брата иначе, каким-нибудь детским прозвищем. Просмотрела всю телефонную книгу, но не нашла ничего похожего. Ещё днём, в офисе переворошила все социальные сети, вконец замучила поисковики. Парень, по которому я второй месяц сходила с ума, как будто вовсе не существовал.

Когда Роберт выключил воду, я в спешке вернула телефон на диванную подушку, где он оставил его, предварительно стерев отпечатки с экрана, как преступница в дешёвом полицейском сериале.

Он вышел из душа, по обыкновению обернув полотенце вокруг бёдер. После тренировки его мышцы выглядели особенно внушительно. Под правой ключицей красовалась голова дракона, он вытатуировал её, когда учился в колледже. В начале нашего знакомства я любила рассматривать тонко прорисованные чешуйки и надпись готическими буквами, о значении которой Роберт никогда не рассказывал.

Я сидела на диване, стараясь выглядеть не слишком затравленной. Он подошёл ближе, опустился передо мной на ковёр и впервые за много дней посмотрел мне в глаза.

— Ты уверена, что нам не нужно поговорить?

Я почувствовала, как внутри у меня всё холодеет, окутывается туманной дымкой и проваливается в бездонную ледяную пропасть.

— О чём?

— Я ходил тренироваться, честно. А перед этим работал в офисе до половины восьмого, можешь спросить у Теда. Обедал в два часа дня с клиентом в Сохо. Ты могла просто спросить, кому я звонил и зачем, не нужно украдкой обыскивать мой телефон.

— Извини, — сказала я, — это всё нервы.

— Может, тебе стоит съездить отдохнуть? Говорят, сейчас низкие цены в Канкуне. Я, правда, не смогу поехать с тобой.

Всю свою жизнь я любила море и ненавидела позднюю осень в Нью-Йорке, но именно сейчас мне не хотелось в Канкун. Было только одно место, где я мечтала оказаться, но туда меня больше никто не звал.

Роберт чуть сжал пальцами моё колено, и я улыбнулась, наверное, слишком натужно.

— Что с тобой, Мадлен? Ты не беременна?

— Вроде нет, — сказала я, хотя знала точно, что нет.

— Это хорошо, — выдохнул он.

Потом поднялся с ковра, взял свой телефон и ушел в спальню, где неторопливо оделся, просматривая сообщения.

— Я пойду в клуб, нужно обсудить кое-что по работе. Вернусь около полуночи, иди спать, не дожидайся меня.

Я кивнула. Он уже открыл дверь, когда обернулся и сказал:

— Обычно измену подозревает тот, кто сам небезгрешен. Что ты думаешь об этом, дорогая?

Быть может, мне показалось, что в его голосе прозвучали нотки угрозы.

— Звучит, как цитата из дамского журнала, — сказала я.

— Ты же не читаешь глянец, — улыбнулся он, — правда и телефон мой тебя ни разу не интересовал. Ты начинаешь удивлять меня, Мадлен.

Глава 13

Это случилось через неделю после Дня Благодарения. Я сидела на работе, за окном ветер клонил к земле ветви облезлых вязов. Начальник уговаривал одного из самых прибыльных наших клиентов не торопиться с разделом имущества. "Иногда время работает на нас", — повторял он. Раньше я не глядя знала, когда стрелки часов доползут до двенадцати, предвкушала посиделки с Софи и её подругами в баре через дорогу, приправленный уксусом салат, ломтик цельнозернового хлеба и стакан апельсинового сока. Но сегодня вовсе не хотелось есть, не хотелось выходить из офиса, никого видеть, ни с кем общаться.

Телефон в ящике стола звякнул колокольчиком, принимая сообщение. Начальник попросил принести кофе. Сидевший напротив него солидный мужчина с седыми висками, погрязший в многолетнем бракоразводном процессе, одобрительно рассматривал лацканы моей офисной блузки. В моём присутствии он становился сговорчивее, и хозяин фирмы знал об этом, каждый раз подыскивая предлог пригласить меня в кабинет. Когда я поставила поднос на стол, взгляд клиента скользнул по кольцу от Тиффани на моём безымянном пальце, и на его лице мелькнула ухмылка. Институт брака не вызывал у этого человека уважения.

Позже он задержался возле моего стола.

— У вас очень любопытное кольцо, мисс Бланшар, — он кивнул на изумруд, отливающий зеленью вермонтских гор, который я носила теперь на указательном пальце. Ювелир из Бруклина отговорил меня переделывать старинную работу.

— Благодарю вас, — сказала я, села на своё место и повозила мышку на столе, чтобы включился экран.

— Я немного разбираюсь в драгоценных камнях, — сказал клиент, — пришлось повидать, когда служил в Африке... Ваш изумруд редкого размера и чистоты. Поистине, королевский камень.

— Уверяю вас, он поддельный.

— Не бойтесь, мисс Бланшар, я не раскрою вашей тайны.

— Господь с вами, — начала я, — какая тайна...

У клиента в кармане проснулся телефон, и он, извиняясь, скрылся в глубине коридора. Я вспомнила про сообщение, пришедшее полчаса назад, мимоходом взглянула на экран, уверенная, что это реклама.

Я в НЙ. Позвони, если можешь. Дж.

За перегородкой матового стекла Софи хихикала, болтая с подругой.

— Эй, как там насчёт традиционного свидания с салатом? — крикнула она, не вставая.

— Извини, не сегодня.

— Что, диета? Или опять примерка платьев?

Я накинула пальто, не дожидаясь лифта, вышла на лестницу, спустилась и прошла пешком два квартала, не видя ничего перед собой. Где-то на западной тринадцатой, укрывшись от ветра за углом магазина, достала телефон. Я знала много людей, чьи имена начинаются на Дж., но никто из них не прислал бы мне сообщение. Тихое, безошибочное чутьё подсказывало, что это он. Не забыл, не разлюбил, не выбросил тот несчастный листок. Ругая себя за нерешительность, и зная точно, что совершаю очередную ошибку, я набрала номер Джейми. И растаяла, услышав его голос. Даже не пыталась вникнуть в то, что он говорил. Мои пальцы дрожали, в висках стучала кровь, всё, о чём я могла сейчас думать, это как бешено, дико я его люблю.

Он носил всё ту же охотничью куртку, странновато смотревшуюся в городе, по случаю холодов надел под неё шерстяной свитер. Он похудел, его волосы отросли и начали виться беспокойными светлыми волнами, а взгляд стал жёстче, будто за эти два месяца Джейми повзрослел на несколько лет. При встрече я бросилась ему на шею, поцеловала в гладко выбритую щёку, задержалась на долю секунды, надеясь втайне, что он повернётся и подставит мне губы. Он обнял меня сдержанно, словно не желал переходить невидимую черту.

Стоял тот пронизывающий холод, какой бывает, когда осень задерживается, и пора уже выпасть снегу, когда деревья распрощались с последними листьями, дожди прекратились, сказав своё веское слово, и весь мир только и ждёт отгородиться от самого себя плотным белым одеялом.

Я решила, что не будет ничего зазорного в том, чтобы скрыться от ветра в кафе, и Джейми согласился. Выбрав место подальше от офиса, не входившее в список любимых заведений Софи, я заняла нам столик у окна и заказала две большие чашки латте.

Рядом шумно обедали люди в костюмах, мельтешили официанты, играла музыка, на улице взвывали сирены, а за низкой перегородкой кто-то хриплым голосом ругался в телефон. Джейми явно не привык к такому количеству шума. Я погладила его по руке, и он улыбнулся, заметив кольцо.

— Знаешь, сколько оно стоит? — спросила я.

— Я знаю, что ты носишь его.

Он сказал, что приехал, чтобы встретиться с адвокатом, который вёл дела деда. Мне довелось слышать о той конторе, они были лучшими специалистами по наследственному праву на Восточном побережье. Рэндольфа не стало вчера утром.

— Мои соболезнования, — сказала я.

Джейми кивнул.

— Это звучит некрасиво, но я не чувствую скорби, — сказал он, — может, ещё не до конца осознал, что деда больше нет. В последние годы жизни с ним стало очень тяжело ладить.

Он придвинул к себе чашку, погрел об неё руки, но так и не сделал глоток. Я вспомнила историю о поездке в Монреаль. Не может быть, чтобы Рэндольф не любил младшего внука.

— Я навещал его четыре раза в неделю, — сказал Джейми, — кормил с ложки, выслушивал упрёки. Монтгомери с радостью оставили бы деда дома, но от нас до ближайшей больницы три часа пути. Я делал это не из любви к нему, и даже не из благодарности, а оттого, что надеялся узнать правду, которую он скрывал от меня двадцать лет. Однажды Рэндольф проснулся утром и посмотрел на меня осмысленно, как раньше. Я спросил, кто моя мать? Он ухмыльнулся и сказал, что она редкая стерва.

"Возможно, оно и к лучшему", — подумала я. Любые слова прозвучали бы сейчас фальшиво. Джейми рассматривал раскачивающиеся на ветру вывески магазинов на той стороне улицы. Я держала его за руку и пыталась согреть своим теплом. Мне пришло в голову, что ведь и Роберт знал о смерти деда, но не счёл нужным рассказать. Вместо этого он целыми вечерами говорил о предстоящей командировке в Гонконг, третьей за год.

— Нам не следовало встречаться, — сказал Джейми, не глядя мне в глаза, — я бы вообще не приезжал, пропади оно пропадом, состояние Монтгомери, так или иначе мне оттуда полагаются гроши. Но я очень хотел увидеть тебя.

Я сидела и молчала, как последняя курица. Момент казался неподходящим, меня могли услышать, перебить или отвлечь.

— Что ты собираешься делать после оглашения завещания? — произнесла я бодрым будничным тоном, каким заказывают столик в ресторане.

— Не знаю, — сказал он, — сложно загадывать. Я выезжал за пределы штата всего пару раз в жизни, плохо представляю себе, куда можно податься и чем заработать. Насколько я понял, на семейном совете они решили продать дом и поделить деньги. Наверное, мне лучше уехать оттуда в любом случае.

— А если выкупить их доли? В сети куча предложений о продаже старинных домов в Вермонте, и сейчас, после кризиса, цены не кажутся такими высокими. Ты мог бы взять ссуду, за этот изумруд мне предложили у ювелира приличные деньги...

Он накрыл мою руку своей.

— Кольцо слишком долго хранилось в сейфах. Пожалуйста, носи его, оно тебе очень идёт. А насчёт сделки, не думаю, что Монтгомери готовы на такое пойти. Для них вопрос чести, чтобы дом не достался человеку вроде меня. Им легче продать его первому пришедшему покупателю.

Джейми помолчал немного, собираясь с мыслями.

— И есть ещё кое-что. Все хозяева поместья жили одиноко, как волки, из-за того проклятия. Дом передавался брату, внуку или племяннику по боковой линии вместо прямого наследника, лишь бы тот был бездетен и не женат. Я не уверен, что готов провести остаток жизни отшельником. Сколько себя помню, всегда хотел иметь семью.

Мне следовало сказать, а лучше крикнуть ему: "Любимый, позови меня ещё раз, и я тенью пойду за тобой хоть на край света!". Но я молча пила кофе, словно речь шла не о нас с Джейми, а о далёких семейных тяжбах, из тех, на которых мой начальник и ему подобные делали состояния.

Краем глаза заметила, как в кафе заходит Софи. Моё дурацкое невезение давно не выкидывало своих несмешных шуток. Она собиралась тактично пройти мимо, но наши взгляды пересеклись и мы кивнули друг дружке. "Впрочем", — подумала я, — "мне не о чем беспокоиться. Сегодня я не совершила ничего осудительного".

Позже я поднималась вместе с ней в лифте. Софи не смотрела на меня, но казалось, сейчас она заговорщически подмигнёт. На воре, каким я ощущала себя, определённо горела шляпа.