– У меня и сейчас есть с собой несколько книг, – заметил он. – Когда мы остановимся на ночлег, я распакую багаж и вы выберете себе что-нибудь почитать в дороге. Боюсь только, они покажутся вам скучноватыми.

– Ну что вы! Ни одна книга никогда не казалась мне скучной, – запротестовала Тара. – Я обожаю читать. В приюте я так мечтала почитать газету, но миссис Бэрроуфилд всегда говорила, что на газеты у нас нет денег.

Мистер Фалкирк стиснул зубы.

Он уже решил, что уговорит герцога отправить миссис Бэрроуфилд на заслуженный отдых, а на ее место нанять какую-нибудь хорошую, добрую женщину.

Чтобы она не только любила детей, но и могла подготовить их к жизни, протекавшей за стенами приюта, в которую большинству сирот надлежало вступить в двенадцатилетнем возрасте.

Однако больше всего мистера Фалкирка беспокоило то, что в приюте недоставало еды и нормальной одежды.

Украдкой взглянув на Тару, он с удовлетворением отметил, что ее серое платьице с белым воротничком не только чистое, но и там, где надо, аккуратно подштопано.

Он не сомневался, что эта скромная до безобразия форма и уродливый, плотно, как шлем, облегавший голову чепец выбраны для детей-сирот не кем иным, как герцогиней Генриеттой.

Основательница «Приюта неизвестных», как истинная шотландка, ценила в одежде строгость и не терпела никаких рюшечек, оборочек и тому подобных излишеств.

Мистер Фалкирк снова подумал, что Тару, без сомнения, можно было бы назвать хорошенькой, если бы не невероятная худоба – руки ее, высовывающиеся из черного дорожного плаща, напоминали тоненькие прутики.

– Я хочу заключить с вами сделку, – предложил он.

– Какую?

– Я стану давать вам книги лишь при одном условии: пока мы не доедем до Шотландии, вы будете съедать все, что вам будут давать.

Тара тихонько рассмеялась.

– Обещаю, сэр, что уговаривать меня вам не придется.

Однако вскоре мистеру Фалкирку пришлось убедиться, что она не в состоянии выполнить свое обещание – привыкнув есть мало, она не в силах была справиться со всем, что ей предлагали.

Первую остановку на ночлег они сделали в Белдоке на постоялом дворе. Таре отвели комнату, убранство которой превосходило все ее представления о комфорте и роскоши.

Умывшись, она переоделась в точно такое же серое полотняное платье и спустилась к мистеру Фалкирку.

Когда они приехали на постоялый двор, он намекнул ей, что к ужину переоденется, хотя взял с собой в дом лишь часть багажа.

Но о том, что вечерний костюм может настолько преобразить человека, Тара и не догадывалась и теперь во все глаза смотрела на элегантный черный фрак с длинными фалдами и жесткий муслиновый галстук.

Однако ее восхищение мистером Фалкирком сменилось полнейшим недоумением при виде того, сколько еды начали вносить в гостиную хозяин постоялого двора и две расторопные служанки в чепцах.

Чего здесь только не было! И горячие блюда – крепкий пряный суп, баранья нога и два толстых голубя, зажаренных на вертеле. И холодные закуски, от которых ломился маленький столик, – блюдо отварной говядины, пироги, начиненные жаворонками и устрицами, филе поросенка, копченая свинина, которую особенно нахваливал хозяин, несколько жирных цыплят и огромный кусок ветчины.

– Думаю, Тара, вы так же проголодались, как и я, – заметил мистер Фалкирк, усаживаясь за стол.

Ему понравилось, что, прежде чем начать есть суп, Тара посмотрела, какой ложкой будет пользоваться он. Она не могла скрыть, насколько голодна, причем у мистера Фалкирка мелькнула мысль, что, не сиди он за столом, Тара расправилась бы с первым еще быстрее.

Как только с супом было покончено, вошел хозяин постоялого двора с очередным блюдом, источавшим аромат. Это было тюрбо. Извинившись, что не принес кушанье раньше, он объяснил, что рыба прямо с пылу с жару, а жена его готовит так, что пальчики оближешь.

– Думаю, вам понравится, сэр, – сказал он мистеру Фалкирку, – и юной леди тоже.

Тара положила себе совсем маленький кусочек рыбы и бросила на своего попутчика вопросительный взгляд, словно спрашивая, не много ли она берет.

Он ничего не сказал, но когда дело дошло до бараньей ноги, отрезал ей щедрый кусок.

И только покончив со своей порцией, мистер Фалкирк заметил, что Тара к баранине едва прикоснулась.

– Почему вы не едите, Тара? – спросил он. – Вы что, не любите баранину?

– Люблю, сэр, мне бы не хотелось, чтобы вы сочли меня неблагодарной, но я больше не могу съесть ни кусочка.

И, печально вздохнув, добавила:

– Если бы мы могли отправить хоть часть этой еды в приют!

– В данный момент меня волнует не приют, – заметил мистер Фалкирк, – а вы, Тара. Вы обещали мне съедать все, что вам дадут, а сами?

– Простите, сэр, но… я не могу столько съесть. Я так наелась, что не в силах больше проглотить ни кусочка.

– Что вы сегодня ели?

Тара молчала.

– Я хочу знать, – настаивал мистер Фалкирк.

– На завтрак я съела… кусок хлеба… с беконом, сэр, – сдалась Тара. – А в обед… мне не хватило… еды.

– Я уже пообещал вам, что такого в приюте больше не будет, – проговорил мистер Фалкирк. – А от вас сейчас требуется только одно – нормально питаться. Если вы продолжите голодать, то и детям ничем не поможете, и сами совсем ослабеете, а его светлости это вряд ли придется по душе.

– Я… постараюсь… обязательно… постараюсь, – пролепетала Тара.

Под нажимом мистера Фалкирка ей удалось запихнуть в себя несколько ложек малинового желе, которое, по словам хозяина, было фирменным блюдом его постоялого двора.

Не в пример Таре мистер Фалкирк воздал должное всем блюдам, входящим в меню, по его мнению, выгодно отличавшееся разнообразием от меню остальных постоялых дворов, где им еще предстояло остановиться.

Он также выпил бутылку дорогого кларета, однако Таре вина не предложил.

На следующее утро, едва только рассвело, они снова отправились в путь. Сначала Тара, боясь показаться мистеру Фалкирку излишне навязчивой, вела себя несколько скованно, была молчалива, однако вскоре выяснилось, что ее прямо-таки распирает от самых разных вопросов, на которые посланец герцога не замедлил дать ответы.

Неожиданно для себя он даже с интересом разглядывал проносившийся за окном коляски пейзаж глазами молоденькой девушки, всю свою жизнь прожившей взаперти, за стенами приюта, практически не общаясь с внешним миром.

День ото дня он все больше удивлялся тому, как много она знает. Видимо, любовь к чтению принесла свои плоды: восприимчивый ум, впитывая все новую и новую информацию, становился изощреннее и острее. Мистера Фалкирка забавляла ее реакция на все новое и неизведанное. Ему интересно было знать, что она думает по поводу разделения людей на два класса: богатых и бедных.

– Как странно, – как-то заметила Тара в ходе разговора, – что в Лондоне живет столько богатых людей, которым ровным счетом наплевать на бедных.

– Вы имеете в виду тех людей, которых мы частенько видим на улицах? – спросил мистер Фалкирк.

– Да, сэр, дворников, а еще таких бедных старых женщин, как Мэри, которая, несмотря на преклонный возраст, вынуждена работать в приюте, чтобы не умереть с голоду. Неужели никто не может о них позаботиться?

– Я и сам частенько думал об этом, – признался мистер Фалкирк.

– А дети? Ведь сколько их, бедных, страдает, и никому нет до них дела! Доктор не раз говорил, что, не приюти мы того или иного ребенка, его бы бросили умирать с голоду или утопили в речке, чтобы от него избавиться.

И такая боль прозвучала в голосе Тары, что мистер Фалкирк понял – она очень ранима. Это было странно, учитывая условия, в которых она воспитывалась.

– Если бы я была богата, – продолжала между тем Тара, – а иногда я представляю, что стала вдруг обладательницей огромного состояния, я непременно построила бы хорошие бесплатные школы, куда могли бы ходить все дети, и чтобы им не нужно было платить за учебу ни единого пенни.

– И вы считаете, что они посещали бы школу с охотой?

– Если бы они получили хоть какое-то образование, у них появился бы шанс найти хорошую работу, – пояснила Тара. – Те, что приходили в приют за подмастерьями, всегда спрашивали, умеет ли мальчик читать или писать. Для девочек, правда, это не столь важно.

– Значит, вы считаете, что все дети должны уметь читать?

– Да, потому что это самое замечательное занятие на свете.

Мистер Фалкирк улыбнулся.

– А мне кажется, вы скоро узнаете, что, помимо чтения, есть много чего интересного. Например, можно что-то сделать своими руками или посетить те места, о которых до сих пор читали только в книгах.

Несколько секунд они молчали, потом Тара спросила:

– А какую работу поручит мне его светлость? Может быть, присматривать за детьми?

– Понятия не имею, – признался мистер Фалкирк. – И это чистая правда. Его светлость приказал мне привезти в Шотландию из приюта какую-нибудь девушку, и я выполняю его приказ.

– Миссис Бэрроуфилд сказала мне, что вы управляющий его светлости.

– Так оно и есть, – подтвердил мистер Фалкирк. – Я управляющий пятого герцога Аркрейджского, а до этого служил управляющим у его, ныне покойного, отца.

– А есть у герцога жена?

– Была. Но недавно умерла.

– А детей у них нет? Я подумала, быть может, его светлость для того и вызвал меня, чтобы я присматривала за его детьми. Как бы я этого хотела!

– К сожалению, в замке нет детей, – заметил мистер Фалкирк, – хотя в поместье их предостаточно.

– Ну, тогда меня, наверное, отправят работать в прачечную, – размышляла Тара. – Я очень хорошо стираю, если есть мыло, конечно.

Мистер Фалкирк ничего на это не ответил, и, помолчав, она продолжала:

– Вот только на кухне мне работать не хотелось бы. Впрочем, меня, наверное, не будут спрашивать, чего я хочу, а чего нет. Я должна буду делать то, что мне прикажет его светлость.

– Так же, как и все мы, – подхватил мистер Фалкирк, однако в голосе его послышалось недовольство.

Расспросы Тары о том, что ее ждет в Шотландии, лишь усиливали его раздражение. Причина же его крылась в том, что герцог даже не намекнул, зачем ему понадобилась девчонка из приюта.

И герцог, и его управляющий были настолько потрясены теми событиями, которые произошли во Франции, что последнему даже в голову не пришло настаивать, чтобы его светлость ввел его в курс дела, как он непременно поступил бы при других обстоятельствах.

Отдав приказание привезти ему в Шотландию из приюта какую-нибудь девушку, герцог сел в дорожную карету, поджидавшую у дверей, и в сопровождении четверки верховых уехал.

Следом двинулось ландо с багажом, в нем разместились также денщик герцога и секретарь, которого мистер Фалкирк в последнюю минуту успел предупредить, чтобы тот не забывал оплачивать счета в тех гостиницах, где будет останавливаться герцог.

По правде говоря, мистер Фалкирк был настолько поражен внезапным отъездом герцога, предварительно навязавшего ему какое-то непонятное поручение, что, только когда ландо скрылось из виду, понял, что не успел задать ни единого вопроса из всех вертевшихся на языке.

И теперь мистер Фалкирк не переставал спрашивать себя, правильно ли он истолковал поручение герцога.

Впрочем, герцог, как всегда, высказался настолько четко, что не понять его было просто невозможно.

Кроме того, переспрашивать его или просить что-то уточнить, по мнению мистера Фалкирка, было в тот момент крайне бестактно. Его светлость выглядел не лучшим образом. Похоже, он провел бессонную ночь: под глазами залегли темные круги, лоб прорезала суровая морщина.

Он явно не испытывал никакого желания разговаривать, и мистер Фалкирк, хотя ему очень хотелось выразить герцогу сочувствие, понял: лучшее, что он может сделать для своего хозяина, – это вообще ничего не говорить.

Однако теперь, когда позади остались уже многие мили, он не мог не задаваться вопросом, что ждет их с Тарой по прибытии в Шотландию.

Впрочем, им предстояло еще долгое путешествие, и мистеру Фалкирку оставалось только радоваться, что в это время года дороги сухие и можно ехать, не опасаясь увязнуть в грязи или заплутать в тумане, как это уже бывало не раз во время его поездок на север. Стояла ясная, солнечная погода. Несмотря на то, что уже наступил июнь, не было той удушливой жары, от которой нигде не найти спасения. В открытые окна коляски врывался легкий свежий ветерок.

Сначала мистеру Фалкирку было немного не по себе оттого, что герцог забрал с собой всех верховых и коляску, в которой ехали они с Тарой, некому было защищать от нападения грабителей и разбойников с большой дороги.

Но сознание того, что единственная пыль, которую им приходится глотать, это пыль от колес своей же коляски, его несколько утешило.

В пути у мистера Фалкирка было два занятия. Первое – отвечать на вопросы Тары, которая, совершенно освоившись, забрасывала его вопросами, и второе – спать.