Меня распирало от тщеславия.

Свободной рукой я взял ее за скулы, заставив посмотреть на меня. Моя рука замерла на внутренней стороне ее бедер. А пленница продолжала двигаться.

- Ты так хочешь этого. – Я убрал руку, наблюдая за ее реакцией. Она залилась румянцем, но ее тело уже не могло остановиться.

- Я... Я тебя ненавижу, – захныкала она, явно в первый раз столкнувшись с таким желанием. Но я не собирался быть с ней нежным. Не мог.

- Знаю, – самодовольно кивнул я, поглаживая кожу на ее бедрах дразнящими движениями. – Это я уже слышал. – Скука. Скажи мне правду.

- Я… Никогда не думала о тебе. Никогда. Ночью. И твои прикосновения мне противны.

Окончательно выйдя из себя, я приоткрыл ее рот пальцем и дал ей ощутить вкус собственного желания.

- Никогда? – Усмехнулся, наблюдая за тем, как она мягко принимает мои пальцы в рот. Кусает их, пытается отбиться, но ее попытки я пресекаю сразу.

Мой палец скользит по ее губам, и одним резким движением я пристраиваюсь между ее ног, притягивая к себе за попку.

Ощущение ее горячих складочек заставляли мой член дергаться в нетерпении. От такого жуткого воздержания я и сам вспотел.

- Когда я закончу, ты будешь знать, что ты – моя. Как вещь, собственность, пленница, шлюха. Кто угодно. У тебя нет имени, а значит ты – никто. Понятно?

Я коснулся головкой ее входа, и девушка задрожала то ли от страха, то ли от желания. Может, все сразу. Но это передалось мне… Я отчаянно отбрасывал мысли о том, что она девственница.

Я сделаю это резко, как и всегда. Я буду трахать ее, как и всех. Сверху, подчиняя, снисходительно глядя на то, как это ТЕЛО извивается от моей грубости.

Она сжимала губы, кусая их изнутри – скрывала свои стоны, но на это осталось недолго. Через пять минут она будет кричать.

- У тебя есть последний шанс сказать мне что-нибудь приятное, чтобы я не был так жесток к тебе. Например, свое гребанное имя. – Я прошелся набухшим членом по ее плоти, подразнивая.

Мисс «никто» молчала, доводя меня до бешенства, и, наплевав на все в этом мире, я толкнулся в ее бедра, погружаясь до самого основания. И все же я сделал это нежнее, чем обычно…

У меня был страх, что она сейчас взвоет от боли, но… Ничего не произошло. Ничего, блядь, не было.

Я был бы глубоко разочарован, если бы не ее тугая девочка и не стон, который сорвался с ее губ.

Дикое удовольствие смешалось с новой порцией гнева: она уже была кем-то использована. И ничего не сказала. Она солгала!

- Сука. – Теперь у меня окончательно отпало желание церемониться. Я вцепился в ее бедра, вбиваясь в нее грубо, резко, но с остановками. Я хотел, чтобы она почувствовала каждый удар.

И каждая секунда, пока я ее трахал как зверь, сопровождалась стоном ее боли…

- Ты – никто. Никто… - пытался убедить я скорее себя, чем пленницу, поглаживая свободной рукой ее красивые груди. Я сжимал их, желая снова ощутить ее вкус.

- Я тебя ненавии…-ж-жу… - Она постанывала, царапая мою спину. Она специально затрагивала шрамы, глупая, стараясь причинить мне боль. Но мне нравились даже эти попытки обуздать меня.

Но это так не работает.

- Это меня заводит только больше. Лучше говори что-нибудь ласковое, если хочешь меня взбесить, – прошипел я, припав губами к ее ключицам.

- Ты разорвешь меня… - жалобно простонала она, но это звучало, скорее, как комплимент. Я был слишком большим для такой крохотной девочки, как она. Даже если она и была с кем-то до меня, то несколько раз. Но, тем не менее, это заставило меня вбиваться яростнее.

- Хватит сопротивляться, – прошептал я, обхватывая ее нежные соски губами. – Я в тебе, маленькая. Я часть тебя, теперь.

Я взглянул на нее, чтобы посмотреть в карий омут глаз. Ей нравились мои слова. Я чувствовал, как она тает, несмотря на все, что делает и говорит.

Вдруг она задышала чаще и выдохнула только одно слово:

- Быстрее..

Я усмехнулся, посасывая ее кожу, чувствуя на языке ее солоноватый вкус. Поры на ее кожи взмокли от пота и желания.

Ее тоненькие ручки обхватили меня за шею, желая прижать ближе, и, поднявшись к ее лицу, я вперся в нее взглядом, принимаясь трахать так быстро, как я этого хотел.

Как она этого хотела.

Мой член свободно скользил в ее влажном лоне, и я чувствовал, как она пульсирует, обхватывает меня, прося о большем.

Ее стоны сорвались на крики, и я вобрал их в себя, заткнув губы поцелуем, забирая все, что она могла мне дать.

Я двигал бедрами, не переставая, но на каждый толчок она только с большей страстью сосала мои язык и губы, и не хватало только маленькой детали для полнейшего удовольствия… Но она прочитала мои мысли.

- Брэндан… - мурлыкала она, пока ее твердые соски потирались о мою грудь. Я глядел на то, как мое имя вылетает из ее губ, на то, насколько красивее она становится с каждой секундой.

Безумно красивая. Чертовски красивая. Я этого не замечал, слепец. Чувства, молнией обрушившиеся на меня, убивали.

Это просто желание. Желание. Я кончу, и все пройдет.

- Брэндан… - вновь выдохнула она около моих губ, окончательно околдовав. – Я...

- Имя! – Я напрягся, сжимая ее попку.

- Нет…

- Тогда ты - никто. Никто! – рычал я, раздвигая и терзая ее ягодицы. Сил моих больше не было терпеть ее упрямство. Отпустив себя окончательно, я увеличил темп до диких шлепков по ее заднице.

Наши взгляды встретились – карие глаза были затуманены горечью. Черт, я делаю ей больно. Очень больно.

Этот взгляд, полный тоски, медленно убивает меня: я и забыл, когда в последний раз смотрел девушкам в глаза.

Я отвожу взор на лестницу, но ее стоны так и подмывают меня посмотреть на то, как она задыхается от того, что я с ней вытворяю.

Не смотреть в глаза.

- Посмотри на меня… - тихо и нежно шепчет она, тяжело дыша. Ее руки перестают врезаться в мои шрамы, и она гладит мою спину кончиками пальцев, едва касаясь - так трепетно, но для меня эта ласка словно проклятье.

Это мягкое прикосновение выворачивает всю мою душу наизнанку, но я не сбавляю темп просто потому, что уже не могу остановиться.

Я хочу заполнить ее, хочу оставить следы на теле этой девушки, чтобы она навсегда уяснила, где ее место.

- Ты не смеешь приказывать мне, что делать. – Я берусь за основание ее шеи и все-таки заглядываю в поблескивающие от слез глаза пленницы.

Ей меня не разжалобить…

Нет… Никогда.

- А если я прикажу тебе… - со стоном шепчет она, слегка приподнимаясь к моим губам. Ее грудь плотнее прижимается к моей коже. Влажная и горячая, хранящая для меня миллионы стонов.

- Что? – издеваясь переспросил я, чувствуя, как кровь водопадом приливает к члену, от того как она сжимает его своей теплотой, окончательно изводя меня. О черт…

Слишком хорошо. Слишком сладко.

Я готов продать душу Дьяволу, лишь бы никогда не терять это сладостное чувство близости с этой девушкой… С этим телом.

Уже продал.

- Что. Ты. Можешь…

Я толкаюсь в нее с необузданной силой, но девушка вдруг тянется к губам, играя со мной. Она плавно наклоняется ко мне, но как только я собираюсь с жадностью укусить ее пухлые губки, девушка отстраняется, оставляя меня ни с чем.

Чертовски злит, что она смеет играть со мной. Дразнить.

Пот градом струится по спине, все мои мышцы горят, напряженные до предела.

- Мне… - Я ловлю ее губу зубами и оттягиваю на себя, крепче сжимая ее бедра и талию до покраснений на коже. – Приказать.

Я знаю, что должен остановиться. Оставить ее и замарать ее живот, грудь, окончательно раздавив, и унизить. Я всегда так делал, всегда держал себя в руках…

Но на этот раз не мог. Я хотел погрузиться в нее как можно глубже и чувствовать, как ее горячая девочка принимает все до последней капли.

- Вот так… Кончи в меня, Брэндан, – едва слышно шепчет она, прижимая ноги к моим ягодицам, и ее слова звучат для меня как удары плетью.

Потому что я не могу ослушаться этого «приказа». Это физически невозможно.

- Заткнись, – грублю я, овладевая ртом грязнокровки, поглощая ее неразборчивые стоны.

Я никогда этого не делал. Ни одна девушка не заслуживала того, чтобы я отдал ей часть себя.

И так должно было быть всегда.

По телу пробежались привычные короткие болезненные покалывания, но этой ночью они больше напоминали взрывы.

Но сейчас, не в силах остановиться, я забыл обо всем в этом мире, кроме ее стонов, глаз и пряного запаха ее кожи, и пустил горячий поток в пульсирующее лоно девушки, забываясь, проклиная…

«Ты часть меня теперь».

Я чувствовал себя так, будто сам накликал эту беду. Я хотел сделать ее своей собственностью, а получилось, что она стала моей частью.

Возможно, она могла бы быть моей лучшей частью.

Ее ножки подрагивали от удовольствия, бедра непрерывно крутились в моих руках, принимая все от меня без остатка.

Кайф накрыл с ног до головы, мне даже не хотелось покидать ее, но я бы ни за что в этом ей не признался.

Едва дыша, я приподнялся над беззащитной девушкой на локтях и, сжав пальцами свой член, оставил ее. Словно одержимый, не удержавшись, я мягко провел им по ее мокрым складкам.

А затем отпрянул от нее, как от прокаженной. Сел на лестницу, хватаясь за поручни и тяжело дыша.

Я молился о том, чтобы она на меня не смотрела. Чтобы не видела таким… Таким слабым?

Чтобы дала прийти в себя, и снова стать тем, кем она меня и должна видеть.

Даже думать не хотелось, что на мне сейчас, наверняка, нет привычной железной маски.

Я бы и хотел ее надеть, но в теле не было ни капли силы, будто я все отдал ей – грязнокровке, пленнице, маленькой девчушке, что могла бы сейчас быть мертва…

Дьявол, и почему я не придушил ее?! Я должен был это сделать. Тогда бы я никогда не узнал этого ощущения.

И никогда бы не хотел повторить его снова.

Но я хотел. Вновь и вновь.

ГЛАВА 14

POV Кенна

Слова и рыданья застряли в горле, сбившись в один огромный комок. Я и не знала, что можно сказать о том, что только что произошло.

Произошедшее нельзя было назвать актом любви и нежности. Брэндан насиловал меня. Он трахал меня так жестко, что избивал собственным телом, сам того не замечая.

Он делал это грубо, потому что не умел иначе. Он так привык.

Но самое ужасное в этом все было то, что я испытала разрушительное удовольствие.

Я до сих пор ощущала часть его меж своих бедер, и мне одновременно было стыдно, грязно и ново… А одновременно и сладко. Так сладко, что я ненавидела свое тело за это.

А еще больше ненавидела его – демона, который не знал ничего, кроме как подавления чьей-либо воли.

За его глаза, которые последние пять минут наших жизней смотрели на меня с непривычной мукой.

Он глядел на меня так, будто правда… Правда хотел бы поступать со мной иначе. Но не знал, как.

И продолжал врезаться в мои бедра до шума в ушах, раскаляя мою душу.

Я посмотрела на Брэндана. В сумеречном свете он был еще красивее – загадочные тени падали на его сильное тело и высокие скулы, которыми он судорожно глотал воздух. Волосы промокли насквозь, как будто он только что совершил злодеяние.

Шрамы на его лице, которые сбивали с его красоты всю «сладость», я уже и не замечала.

И это все? Вот она… Оглушающая пустота, которая приходит после головокружительной близости. Она наступит, если он сейчас встанет и уйдет, ничего мне не сказав. Или выбросит за дверь, как надоевшую игрушку.

Почему-то я думала, что будет именно так. Он не удостоит меня своим вниманием, а я гордо вскину голову и буду ползти по коридору, еще более униженная, чем прежде.

Раздавленная.

Сердце сжалось от невыносимой боли, как, вдруг, раздался голос принца.

- Ты легко отделалась, – прошипел он, снова взглянув на меня. Тут Брэндан приблизился ко мне, опершись локтем на лестницу. – Если бы я знал, что ты грязнокровка, еще и «второсортная», я бы трахал тебя до боли в твоей… - Он смерил меня пренебрежительным взглядом и выплюнул. – Шлюха.

Сначала я оторопела, подавившись от его желчи.

Внутри все рухнуло, все пропало, опустошая меня.

Нужно было что-то ответить. Ударить. Съязвить.

Я прикоснулась к своей шее, которая жутко болела от его прикосновений. Черт возьми, он мог меня придушить… Ублюдок.

Я промолчала, решив его игнорировать. Попыталась подняться, но он пресек попытку, резко вставая. А потом Брэндан взял меня на руки – так резко, что я даже вскрикнула, и помчался со мной наверх, очевидно, в свою спальню.

Господи, да его невозможно понять!

Я отказывалась что-либо понимать в этом мире, пока ощущала жар его кожи на своей.

- Что ты д-делаешь? – заикнулась я, погружаясь в темноту его комнаты. Свет здесь был слабый, красноватый за счет свечения, который исходил от непонятной мне конструкции, возвышающейся на его столе.