– А где он?

– Понятия не имею!

– Когда будет?

– Я не в курсе.

– Он не сказал, когда вернется?

– Да я и не спрашивала…

– Но он должен прийти?

– Не знаю. Сама жду.

– Давно ждешь-то?

– Очень. Можно сказать, всю жизнь.

– Это Света?

– К сожалению, нет.

– Почему, к сожалению?

– Потому что Света наверняка его дождется.

– Ничего не понимаю. Когда он ушел?

– Дело в том, что он даже не приходил.

– Как это – не приходил? Сегодня не приходил? Или вчера?

– Да нет же, он вообще сюда не приходил.

– Никогда?

– Никогда.

– Прикольно.

– Да уж…

– Но он в курсе, что ты его ждешь?

– Вряд ли.

– Догадывается хотя бы?

– Откуда я знаю…

– А тогда чего вообще ждать-то?

– Сама не понимаю. Живу себе спокойно, ни о чем таком не думаю. А потом вдруг как задумаюсь да как запричитаю: «Миша, приходи! Приходи, Миша!»…

– И чего, приходит?

– Не приходит!

– Прикольно. Как долго ждать собираешься?

– До тех пор, пока не появится!

– Слушай, а может, нам разные Миши нужны?

– Возможно.

– Или один и тот же?

– Кто знает, кто знает…

– Интересно живешь. Нестандартно.

– Не жалуюсь.

– Как звать-то тебя?

– Александрой звать.

– Слушай, Александра, а тебе Николай не подойдет?

– Боюсь, что нет.

– Почему это?

– Видишь ли, я уже нацелилась на Мишу.

– Но он сегодня вряд ли появится.

– Ты так думаешь?

– Чувствую. Короче, предлагаю вместо какого-то неясного Миши конкретного Коляна!

– Нет-нет. Так резко перестраиваться я не умею.

– Но мы толкуем с полчаса, могла бы уже ко мне привыкнуть. Верно?

– Верно.

– Давай встретимся в центре, ну скажем, в двенадцать? Хочется глянуть на такую прикольную девчонку!


Я завезла Димку в Александровский сад, где прогуливалась Марьяна с дочками, а сама отправилась на встречу с ранее незнакомым, «конкретным» Николаем. Чем-то меня заинтриговал этот звонок. Пригрезилось спросонья, что он не был случайным. Романтическая авантюристка, вот кто я. Неисправимая романтическая авантюристка!

Крепкоголовый парень, в красном спорткостюме марки Adidas, с борсеткой, болтающейся на кисти правой руки, упруго вышагивал в том самом месте, где мне было назначено свидание. Я встала напротив, раздумывая, окликнуть его или подождать, пока он сам сообразит, что я – это я. Кроме нас двоих никто никого там не ждал. Парень несколько раз прошел мимо меня, поглядывая исподлобья, и, внезапно «притормозив», произнес:

– Женщина, а у вас время есть?

От неожиданности я поперхнулась, но, тут же сообразив, ответила:

– Есть!

Выразительно поднеся наручные часы к лицу, бойко констатировала:

– Двенадцать двадцать две!

Затем развернулась и стремительно пошла прочь, оставив своего несостоявшегося кавалера разочарованно стоять на месте.


– Ну и где наш очередной жених? – поинтересовалась Марьяна.

– Ошибочка вышла, – пожала плечами в ответ. – Снова я приняла желаемое за действительное!

– И вечный поиск, – усмехнулась Марьяна, – покой нам только снится!

Мы медленно прошли насквозь Александровский сад, наслаждаясь ясным погожим деньком. Людей вокруг было не слишком много. Подобно нам, все неспешно и вдумчиво разгуливали, впитывая прощальное августовское тепло.

Никуда из города мы с Димкой так и не уехали за все лето. Необходимо было интенсивно врастать в новую – старую жизнь: решать квартирный вопрос, искать работу, выкручиваться, придумывая на ходу, как нам жить дальше.

– Мам, мы что, уже возвращаемся домой? – недовольно спросил Димка. – Но я же не наигрался!

– Тёть Саш, а можно Димка сегодня пообедает у нас? – заверещали девчонки.

– Можно! – легко уступила я.

Завершить многообещающе начавшийся день, «не наигравшись», мне тоже не хотелось!


Спустились в подземный переход под Манежной площадью. Откуда-то издалека доносился чародейственный голос скрипки. Я прислушалась, невольно сбавив шаг.

– Что за музыка? – полюбопытствовал Димка.

– Тсс, – прошептала я, силясь вспомнить название мелодии. В гулком переходе она звучала особенно завораживающе. Кто же это сочинил? Завернув за угол длинного каменного коридора, мы увидели высокого светловолосого музыканта, извлекающего из инструмента божественную мелодию.

«Глюк», – неожиданно выстрелила память.

– Глюк, – произнесла я вслух. Мне показалось, что скрипач кивнул. Он был похож на юного Олега Видова.

Марьянины дочки проплыли мимо него с приоткрытыми ртами.

– Подождите, – встрепенулась Марьяна, – у меня есть куча мелочи, – и судорожно принялась вытаскивать из карманов деньги, – идите-ка, положите музыканту за его работу.

Девочки радостно рванули к раскрытому скрипичному чехлу и, со звоном высыпав из ладошек мелочь, остались стоять напротив него, безотрывно наблюдая за искусной работой смычка.

– И мне дай денежку, – потребовал Димка.

Я достала бумажную купюру и протянула ему.

– Ого, – одобрил сын и отнес ее музыканту.

Скрипач плавно развернулся вместе со скрипкой и, не прекращая играть, улыбнулся мне.

– Ну, ты даешь, – ревниво выдохнула подруга и с легким вызовом добавила: – Вот взяла бы и пригласила мальчика к нам на обед!

Она забыла, видно, кого решила «взять на понт»! Со мной такие штучки с детства не проходили! Тут же, уверенно шагнув к скрипачу, я произнесла, пленительно улыбаясь:

– Здравствуйте! Вы так замечательно играете, что мы хотели пригласить вас…

– Конечно-конечно, – не дослушав меня, ответил тот, проворно укладывая скрипку в чехол.

– Ты ж не объяснила человеку, куда мы его приглашаем, – подскочив к нам, сказала Марьяна.

– … на обед, – спокойно закончила я.

– Конечно-конечно, – повторил парень, преданно заглядывая мне в глаза. – Куда скажете, туда и пойду!

– Мы не нанимаем вас, – зачем-то уточнила Марьяна. – Обед означает всего лишь обед!

– Я понял, понял, – скрипач застегнул свой футляр и поднялся, – я готов.

Он смотрел на меня с каким-то щенячьим восторгом. Сердце сжалось от такого доверчивого взгляда. Где-то я видела его. Точно видела!

– Сколько вам лет, молодой человек?

– Двадцать.

Боже! Да он совсем дитя.

– Как вас зовут?

– Олег. А вас?

– Меня – Саша. Это – Марьяша. А это наши дети.

По дороге мы зашли в магазин, купили большую курицу, кило картошки и рулет с джемом. Пока Марьяна колдовала на кухне, я развлекала Олега беседой. Димка, периодически в нее встревая, крутился рядом.

– Ваш ребенок? – спросил Олег, с интересом разглядывая Димку.

– Да, мой сынок.

– У него музыкальные пальцы.

Я только плечами пожала, не зная, что сказать на это. Олег подозвал Димку:

– Ты на каком инструменте учишься играть, парень?

– Ни на каком, – развел руками Димка, – но всегда хотел играть на скрипке!

Я уставилась на него изумленно. Вот новость так новость.

– Так в чем же дело, – улыбнулся Олег, – я с удовольствием позанимаюсь с тобой.

– Ура, – завопил Димка, – ура!

Я отправилась к Марьяне на кухню, оставив их за беседой. Олег, чтоб не казаться голословным, тут же принялся обучать Димку нотной грамоте, набрасывая на разлинованный лист бумаги скрипичный ключ и прочие музыкальные знаки.

– Сашка, какой чудный мальчик, – возбужденно зашептала Марьяна. – Как думаешь, он нам чего-нибудь сыграет?

– Кажется, кто-то обещал его не эксплуатировать? Не нанимаем, мол, только обед, мол…

– Не ехидничай. Девчонки мои просто ошалели от восторга, полюбуйся, как пялятся на него. Пусть поиграет, а? Попроси его, ладно?

– Попрошу, – кивнула я, – только после того, как мы его хорошенько накормим.

– Ну да. Проголодался, наверное, бедненький, – жалостливо покачала головой Марьяна. – Видала, как шустро скрипку сложил, едва мы его обедом приманили.

Олег по нашей просьбе не только повторил восхитительную мелодию Глюка из оперы «Орфей и Эвридика», но и исполнил мои любимые – «Каприз» Паганини и «Чардаш» Монти. Дети под него принялись танцевать как заведенные, мы же с Марьяной внимали, затаив дыхание. Живое звучание скрипки и облик стройного, светлоглазого скрипача взволновали меня не на шутку. Возникло ощущение, что в жизнь мою входит что-то чудесное. Нечто такое, что должно расшевелить мои застывшие чувства. Едва уловимая, нежная вибрация соскальзывала со скрипичного смычка и стремительным музыкальным потоком проникала прямо в душу. До чего удивительный день. Спасибо тому странному утреннему звонку, который вытащил меня в нужное время в нужное место!

– Ты не голоден, Олежек? Может, скушаешь что-нибудь еще, – заботливо поинтересовалась Марьяна, когда он закончил играть. – В переходе-то, наверное, с раннего утра стоял?

– Нет-нет, я пришел всего за час до вашего появления!

– Странно тогда, почему так резко сорвался, – пробормотала Марьяна, собирая тарелки и вынося их на кухню.

– А, по-моему, ничего странного, – возразил ей вслед Олег. – Не каждый день такие симпатичные девушки на обед приглашают. – Он многозначительно посмотрел на меня.

– Учишься в консерватории? – спросила я, делая вид, что его взгляд никак меня не трогает.

– Да, перешел на третий курс, – ответил Олег.

– Часто приходится подрабатывать в переходе?

– Два раза в неделю. Меняюсь с другими музыкантами.

– Этого достаточно? – поинтересовалась я.

– На карманные расходы – вполне. Ну и маме на хозяйство подкидываю, – похвастался он.

– Живешь вдвоем с мамой? – Меня определенно прорвало на интервью.

– С мамой и с братом. Отца похоронили двенадцать лет назад.

Мне стало неловко за свои бесцеремонные вопросы, и я замолчала.

После небольшой паузы Олег неожиданно спросил:

– Саша, а как ты относишься к Агате Кристи?

– К писательнице? – уточнила я.

– Нет, к рок-группе! – улыбнулся Олег.

– Если честно, не понимаю даже, о чем ты говоришь. Сейчас их столько развелось, групп этих.

– «Агата Кристи» – особенная, – промолвил Олег. – Хочешь убедиться?

– Каким образом? – не поняла я.

– Сегодня вечером они будут выступать в Парке Горького. Пойдем?

В комнату вошла Марьяна:

– Куда это вы собрались?

– Марьяша, Олег зовет нас в ЦПКиО сегодня вечером. Как ты на это смотришь?

– Смотрю так: вы идёте, а я остаюсь с детьми. – Она вздохнула. – Куда я их дену в таком количестве?

– Здорово! – обрадовался Олег. – А можно тогда я у вас оставлю скрипку? А то с ней будет неудобно в толпе.

– Оставляйте, всё оставляйте, – меланхолично махнула рукой подруга, – и Димку, и скрипку… – Она взглянула на меня и великодушно произнесла: – Хорошо вам потусоваться!


Олег сбегал в кассу за билетами на вход в ЦПКиО им. Горького и пригласил меня внутрь. Мы шли по парку, и я веселила Олега воспоминаниями о том, как любила ходить сюда в детстве со старшей сестрой и ее друзьями. Как умудрялась, просочившись без очереди, протаскивать всю компанию на всевозможные аттракционы.

У ворот Зеленого театра, где в режиме нон-стоп проходил концерт, оказалось вдруг, что денег нам хватает лишь на один билет.

– Мы слишком рано встретились, – грустно констатировал Олег.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Сегодня я не успел заработать, чтобы хватило на всё, – пояснил он, с завистью глядя на счастливчиков, продвигающихся внутрь.

– Подожди-ка, – сказала я и пошла навстречу людям, выходящим из ворот театра.

Через минуту с пригласительными билетами на руках я вернулась к Олегу:

– Вот, держи!

– Ух ты, – обрадовался он, – как это тебе удалось?

– Не все могут выдержать такое представление больше двух часов. Некоторые устают и уходят. Мне повезло встретить именно таких. Вместо того чтоб выбросить билеты в урну, они отдали их мне!

– Здорово! – восхитился Олег. – Теперь нам даже на пиво хватит!

Он радостно купил в палатке две охлажденные емкости. Я вдруг почувствовала себя пацанкой и, весело чокнувшись с Олегом, бодро заглотнула горький шипящий напиток прямо из горлышка.

Концерт, после выпитого пива, показался мне довольно занятным. Поначалу. Но скоро я стала одуревать от шума и ослепляющего света. Грохочущие ритмы, блуждающие световые снопы, сменяющие друг друга на сцене чумовые музыканты из неизвестных мне групп, беснующиеся подростки под сценой – все казалось противоестественным. Как-то мимо меня прошла эта молодежная тусовка.

– Тебе тут нравится? – прокричал Олег.

Я неопределенно качнула головой. Казаться несовременной не хотелось!

– Мне такое тоже не шибко интересно, – признался Олег. – Но подожди, скоро все изменится.

Когда «Агата Кристи» вышла на сцену, и правда что-то изменилось. Даже не поняла, что. Вроде та же публика, но реакция на их песни была иной. Никто не орал, не бесился, все просто приплясывали в такт, дружно подпевая музыкантам.