Невысокая, плотная и энергичная женщина, как шаровая молния пролетела через весь зал. Юбки вихрем закрутились вокруг ее ног. Застигнутой врасплох Эмилин пришлось пошире отодвинуть занавес.

— Да, Тибби?

— Дай-ка я сниму с тебя плащ! — Тибби подбежала к девушке, на ходу протягивая руку, чтобы помочь своей любимице. Отступив на шаг, Эмилин возилась с бронзовой булавкой, скрепляющей ворот. Взявшись за тяжелую шерсть, Тибби возмущенно воскликнула:

— Эмилин де Эшборн! Плащ-то совсем промок! Дай-ка мне его!

Эмилин сбросила накидку.

— Он просто влажный!

— Ну да, влажный, а к тому же еще и совсем грязный! Посмотри-ка, и листья, и земля! — Тибби пухлыми пальцами стряхнула прилипший к ткани лесной мусор. В темноватом, освещенном лишь несколькими светильниками холле она пристально разглядывала свою воспитанницу.

— Чувствую я, что ты болталась за стенами замка одна, без охраны, даже без собаки!

— Ты права, — вздохнула Эмилин. Уж она-то прекрасно знала, что от Тибби ничего не утаишь.

Перекинув плащ через плечо, Тибби сложила ручки на животе и выжидательно остановилась, глядя прямо в глаза девушке. Обе они были невысоки — примерно одинакового роста. Но Эмилин выглядела тоненькой и хрупкой, как будто вырезанной из слоновой кости с отделкой из золота. Тибби же казалась шире раза в два, и, похоже, ее выковали из меди и украсили мореным дубом.

— Здесь становится иногда невыносимо скучно — как в могиле. Поэтому я и сбежала. Ведь ни Уот, ни ты никогда не отпустили бы меня. Я и была-то совсем близко — в строевом лесу.

— Не считай сэра Уолтера старым дураком. Что было бы, если бы в лесу ты наткнулась на людей короля? Уот говорит, что сейчас они повсюду, и никто не знает, когда они придут за кем-то из нас. Упаси Господи от этого! — Тибби торопливо осенила себя крестом.

Эмилин вспомнила о рыцаре, с которым повстречалась в лесу, и не смогла сдержать внезапно охватившую ее дрожь. Перед ней неотступно стоял его взгляд в тот момент, когда она взялась за стрелу, чтобы вытащить ее из его ноги. Было очень страшно. И сейчас этот страх вернулся.

Тибби и Уот, сенешаль замка, неустанно опекали девушку, ее младших братьев и сестру с того самого момента, как Гая арестовали во время охоты. Долгая зима прошла в напряжении. Оно усилилось еще больше после того, как король потребовал огромный выкуп — штраф, как сказал его посланник.

Оказавшись взаперти, Эмилин изо всех сил занималась хозяйством, нянчилась с детьми. Она даже умудрилась послать королю какие-то деньги, хотя это сразу заметно опустошило казну. Но в деньгах была единственная надежда снова увидеть Гая живым и невредимым. Всю эту долгую и грустную зиму Эмилин честно старалась обратить свои помыслы к Богу и укротить гнев. Но эта задача оказалась необычайно трудной.

По воле Господа или, может быть, чьей-то злой воле и родители Эмилин, и ее старшие брат с сестрой уже покинули этот мир. Но трое младших, к счастью, были живы-здоровы и нуждались в заботе. После исчезновения Гая Эмилин поклялась Святой деве, что никогда не оставит детей, не даст им пережить те же лишения, что познала сама. Во всех испытаниях останется она их старшей сестрой и верной защитницей.

Тибби явно нервничала.

— А что же, скажи на милость, делала ты одна в лесу? — с подозрением спросила она. — Почему не взяла с собой Кэдгила?

— Я тренировалась. А Кэдгил уже стареет, ему тяжело бегать по лесу.

— О Боже! Надеюсь, ты не из лука стреляла? — Нянюшка всплеснула руками. — С самого детства тебя тянет на приключения. Чего стоит одна злополучная встреча с разбойником — Черным Шипом! Ведь ты же послушная и приличная девочка!

— Ах, Тиб! — вздохнув, тихонько проговорила Эмилин. — Гай же не видел никакого вреда в стрельбе из лука! Он сам начал учить меня этому. Да и многие леди охотятся с луком!

— Ну и насмешила! Эти леди, которые болтаются по лесам, охотятся вовсе не за кроликами! Большинство из них и не представляют, что такое стрельба из лука: джентльмены — вот что привлекает их! Если бы ты не провела последние годы в монастыре, то прекрасно бы это знала!

Тибби набрала побольше воздуха и продолжала нотацию:

— И у тебя хватает смелости тайком улизнуть от тех, кто пытается защитить тебя от длинных лап этого грязного короля! Прости меня. Господи, за эти неосторожные слова, но разве он не таков? Ты убегаешь, чтобы стрелять в крошечных беззащитных пташек! И все это вместо того, чтобы день и ночь молиться за несчастного барона Гая, спаси и сохрани его Господь! — При этих словах матрона осенила себя еще одним крестным знамением. Потом на мгновение задумалась и покачала головой в белой кружевной наколке: — Но видит Бог, я не могу винить тебя!

Эмилин не поняла:

— О чем ты, Тиб?

— Не могу винить тебя за то, что ты не усидела в этой могиле, как ты ее правильно назвала, в такой прекрасный весенний день. Так ты хоть принесла какую-нибудь дичь?

Прожив уже больше двадцати лет под постоянными насмешками и увещеваниями Тибби, Эмилин давно привыкла к частым сменам ее настроения. Мысли Тибби проносились, как порывы ветра, слова летали повсюду, как сухие листья. Никто не смог бы превзойти ее в заботах и нежности, но те, кого она одаривала своей любовью, время от времени страдали от избытка бойкой, настойчивой и неизбежно громкой болтовни.

— Эмилин, солнышко, так ты подстрелила нам к ужину кролика? — повторила нянюшка.

— Нет, Тибби! Не кролика, не совсем кролика! Я ведь еще не очень хорошо стреляю!

«Никуда не годно!» — подумала она про себя, съежившись при воспоминании о рыцаре в синем плаще. Темные бархатные ресницы, сумрачные глаза, теплые руки и резкие слова молнией промелькнули в ее сознании.

— Ну и ладно! Хотя как же трудно сейчас прокормить семью! Ведь в замке осталось совсем мало мужчин, способных охотиться и приносить к столу дичь! Королевские штрафы почти разорили нас. Скоро нам придется снаряжать серьезную охоту — запасы солонины уже на исходе.

Эмилин тяжко вздохнула. Конечно, она не могла не согласиться, что в словах Тибби все правда. Несмотря на привычную хозяйственную суету в замке, на то, что, как обычно, трудились, не покладая рук слуги в доме, мастеровые и работники на кухне, в пивоварне, конюшнях, кузнице, запасы быстро истощались. Кроме того, не ощущалось успокаивающего присутствия замкового гарнизона Эшборна.

На башнях теперь несли караул лишь несколько дозорных. Когда схватили Гая, большинство из наемных воинов разбрелись кто куда. Многие оказались отозванными самим королем. При такой нехватке стрелков дорога была любая добыча. Нехватка солдат означала также, что Эшборн не устоит и против малейшей атаки извне.

— Все-таки мы как-то умудрялись выкручиваться до сих пор, — задумчиво произнесла Эмилин. — Во всяком случае, я заплачу остаток налога Гая на наследство. В этом году стада тучны — думаю, что шерсть принесет неплохой доход.

— Разве этому ненасытному королю-кровопийце угодишь? — проворчала Тибби.

— Ничего, примет то, что ему дадут!

— Хм… — недоверчиво пробормотала Тибби. Эмилин улыбнулась про себя: она-то уж прекрасно знала, что в пророчествах и рассуждениях Тибби меда и уксуса обычно бывает поровну.

Эмилин очень надеялась на мудрость и опыт Уота Лиддела. Он когда-то служил сенешалем ее отца, да так им и остался и после того, как во владение вступил Гай. Под его руководством девушке удавалось сохранять в замке подобие порядка и довольства, чем она искренне гордилась. Ей очень хотелось защитить от житейских бурь и неурядиц своих малышей — для нее дети представляли высшую ценность. Отец поручил их им с Гаем, когда на смертном ложе прощался со всеми.

— Близнецы, должно быть, заняты каким-то интересным делом. В доме все так тихо и спокойно! — поделилась девушка с Тибби.

Та заморгала, брови ее полезли на лоб, на щеках неожиданно появились ямочки:

— Тихо, значит, заняты чем-то хорошим? Дети? Девочка моя! Неужели ты до сих пор не поняла, что тихие дети — это самые опасные на свете существа? Ты и твой брат Гай (благослови его Господь и накажи этого бастарда — короля, а меня прости за грубое слово!)… — выпалила женщина на одном дыхании, потом набрала побольше воздуха и продолжала, помогая себе рукой: — …такая пара, на которую можно положиться! И твоя сестра Агнесса, и брат Ричард, благослови Господь душу усопшего, а душу монахини призри в монастыре! — Она вздохнула еще раз. — Я тогда была моложе и справлялась со всеми вами, да и сейчас неплохо лажу с близнецами и этим чудным ребенком Гарри! Эмилин улыбнулась.

— А Кристиен и Изабель все-таки наверняка играют в шашки!

Рассмеявшись над этой абсолютно нереальной картиной, Тибби прошла через небольшой холл и встала на цыпочки, чтобы повесить плащ своей любимицы рядом с остальными.

— Я отправила их в кухню не так давно — они явно не наелись за ужином, и кухарка пообещала им по леденцу. А маленький Гарри уже спит, слава Богу.

Но не успела она произнести эти слова, как внезапный крик мальчика раздался сверху, из внутренних комнат замка.

— Свят-свят! Опять сарацины напали! — пробормотала Тибби, понимающе качая головой. — Я успокою его. — Повернувшись, Эмилин легко побежала вверх по винтовой лестнице в спальню. Мягкие кожаные подошвы выстукивали на каменных ступенях неровный ритм детского плача.

Глава 2

Барон Николас Хоуквуд поднялся на самую вершину холма и, остановив коня, стал пристально вглядываться в замок Эшборн. В холодном весеннем воздухе все предметы вырисовывались кристально-четко, как искусно граненые алмазы, и замок казался старинным золотым украшением в футляре из зеленого атласа. Это предзакатное солнце окрашивало в золотистые тона высокие крепостные стены, сложенные из известняка, а вокруг простирались мягкие сочные луга и кружевные, едва покрытые листвой, леса.

Равнодушный к этим сияющим красотам, барон сложил на груди руки в кожаных перчатках и громко выругался. Ему было больно: даже малейшее движение коня бередило свежую рану в ноге. Он ждал здесь уже больше часа, но лорд Уайтхоук явно решил испытать его терпение. Раздраженно вздохнув, рыцарь потер затекшую ногу. Дело оказалось гораздо сложнее и утомительнее, чем обещал король.

Снова внимательно взглянув на суровый, без малейших украшений и излишеств, замок, Николас решил, что построен он давно и с расчетом на долгие времена. Возводили его норманны — и стены, и башни должны были пережить века. Но он-то прекрасно знал, что уже сейчас эта твердыня вполне созрела и можно собирать щедрый урожай.

Внутри, за крепкими и высокими стенами, оставались лишь слуги, несколько вооруженных воинов да горстка детей; все эти люди не представляли собой ни малейшей помехи. Замок падет быстро и без звука, и даже не при виде меча, а при виде простого клочка бумаги. Королевское предписание хранилось за подкладкой синего рыцарского плаща.

Мелко исписанный листок, запечатанный королевской гербовой печатью, моментально превращал замок со всеми его окрестностями и угодьями в собственность его отца, лорда Хоуквуда.

Рыцарь презрительно скривил губы: ему самому этот замок не нужен вовсе.

Внезапно тишину прорезал звук копыт. Всадник в зеленом плаще на серой в яблоках лошади подъехал почти вплотную к его черному жеребцу.

— Где Уайтхоук? — нетерпеливо поинтересовался барон.

Молодой рыцарь в ответ пожал плечами.

— Я возвращался по южной дороге. Там его нет — вот что я могу сказать. Сюда скачут твои всадники; возможно, они что-нибудь знают.

Николас с проклятьем откинул капюшон и оглянулся вокруг, его темные волосы при этом движении тут же разлетелись на ветру.

— Не иначе, Уайтхоук и король в последний момент передумали, и что-то изменили в своем договоре.

Компаньон молча потеребил свои золотистые усы и угрюмо кивнул. Потом все-таки заговорил:

— Да, мой господин, похоже, что вы с лордом Уайтхоуком опять соперники!

— Замолчи, Перкин! — оборвал барон. — Сам я не имею ни малейшего желания делать это, однако должен подчиняться приказу короля. — Он пошевелился в седле и чуть не вскрикнул от острой боли в ноге.

— Успокойтесь, милорд. Вы сейчас раздражены еще больше, чем тогда, когда я вас покинул. Как ваша рана?

— Я же ответил тебе: пустяки.

— Надо обязательно найти этого охотника.

— Не стоит. Царапина, глупый случай. — Он отвел взгляд, но не мог изменить напряженного и болезненного выражения. Разве он найдет в себе силы признаться, что пострадал от руки какой-то девчонки, когда так неосторожно ехал по лесной дороге? Они с Питером Блэкпулом (Перкин — это его детская кличка) выросли вместе и близки, как братья. Но у Питера слишком острый и насмешливый ум, он вечно ищет повода для соленых шуток — такое событие окажется для него праздником.

Питер, задрав голову, внимательно разглядывал замок. Его короткая рыжеватая борода отливала медью в лучах заходящего солнца.