— Уот! — улыбнулся Николас, хлопая его по плечу. — С Рождеством, дружище! Эмилин будет рада увидеть тебя. Когда ты приехал?

— Не больше часа тому назад, милорд, — отвечал Уот. — Я выполнил все, что вы просили.

— Значит, все сделано? — коротко и резко переспросил Николас.

— Да, милорд, — подтвердил, кивнув, Уот. Также приняв бокал грога, Николас кивком отпустил служанку. Он жадно отхлебнул дымящуюся жидкость и посмотрел на Уота.

— А сверток?

— Передал вашему сенешалю, сэру Юстасу.

— Хорошо, — Николас вздохнул, как будто тяжкий груз свалился у него с плеч.

— Были у тебя в Эшборне трудности?

— Нет, милорд. Путь короля лежит на север, а не на запад. Мы защищены от его гнева нашим местоположением и собственностью Уайтхоука на землю.

Николас поднял бровь.

— Вижу, что ты носишь красный цвет барона Эшборна, а не цвет ржавчины Уайтхоука. Уот пожал плечами.

— Надел тот плащ, который захотел надеть. Я же больше не сенешаль в Эшборне.

— Что ты говоришь?

— Уайтхоук сообщил, что по приезде в Грэймер он назначил нового сенешаля.

— Он снова вернулся на север? Я не слышал об этом.

— Да, он прислал мне письмо на прошлой неделе. А ваше я получил раньше. Видит Бог, сэр, я очень обрадовался известию о вашей с леди Эмилин свадьбе. Граф, должно быть, места себе не находит от ярости и зависти.

— Это длинная история, которую ты скоро услышишь. Устройся поудобнее и расскажи мне о короле. — Николае присел на стол, а Уот тяжело опустился на скамью. — Мы слышали, что он со своими наемниками был на Рождество в Ноттингеме.

— Да, милорд, и, по слухам, он покинул его в гневе. — Уот отхлебнул из своего бокала и покачал головой. — Он рассылает иностранцев стаями, словно волков, чтобы захватить замки северян, попадающиеся на пути. Приказывает жечь их. Он почти не встречает сопротивления, милорд. Зато везде — гостеприимство. Деньги сыплются на него, словно из рога изобилия. Он хочет — принимает, хочет — не принимает, в зависимости от настроения.

— Каков его маршрут?

— Твердо на север. Рокингэм, Бельвуар и Донкастер сдались так же, как и многие другие. Замки и города настежь открывают ворота в надежде избежать неизбежного. А те, кто отказываются впустить по-хорошему, тут же имеют дело с армией и с осадными орудиями. Король собирает выкупы, словно сборщик налогов в сезон.

— Так где же он сейчас?

— Последнее, что я слышал, был Понтефракт, сейчас, возможно, уже Йорк, милорд.

— Выходит, он не так уж далеко от Хоуксмура.

В дальнем конце зала открылась дверь, и вошел Питер. Он приблизился, чтобы поприветствовать Уота. Откинув капюшон и поставив ногу на скамью, Питер выслушал новости в кратком пересказе Николаев.

Глубоко заинтересованный, Питер осыпал Уота вопросами о северной кампании короля. Сидя на краешке стола, Николае потягивал вино и неторопливо оглядывал зал, щедро и со вкусом украшенный зеленью.

Веселый смех и радость как будто еще не покинули его. Вспоминать праздник было и приятно, и мучительно — воспоминания походили на сон или туманную мечту. Огромное душистое рождественское дерево, увешанное яблоками, грушами, орехами, украшенное шелковыми лентами, было подвязано к стропилам посреди зала. Святочное полено в камине горело золотым огнем, потрескивая и согревая все вокруг своим теплом.

Николасу смертельно не хотелось оставлять этот недавно обретенный домашний уют и возвращаться к угрюмым военным обязанностям, спорам и неурядицам, которые в последнее время целиком захватили север Англии. Но выбора не было. Со вздохом барон вернулся в реальность к Уоту и Питеру.

— Король следует по заранее спланированному маршруту? — расспрашивал Питер.

— Он направляется к Бервику на шотландской границе, сметая с лица земли каждую крепость, которая попадается ему на пути. Александр Шотландский наступает на Англию, и Джон полон решимости остановить его движение и в то же время стереть с лица королевства все следы непокорности.

— Очевидно, Александр чувствует под самым своим носом запах гниющего скелета Англии, — заметил Питер.

— Как и Филипп Французский, — добавил Николас. — Джон пригласил его помочь подавить восстание, и рыцари повалили стадами. Так много, как мне рассказывали, что при должном командовании они вполне могли бы захватить всю Англию.

— Что за компот сделал Джон из Англии! — воскликнул Питер. — Нечего удивляться, что иностранцы так и ждут возможности напасть. Они понимают, что мы разобщены, даже с собственным королем те в ладах.

— Именно так. У короля много достоинств, но он пылок и нерассудителен — хуже любого бунтовщика. Мудрый совет и ограничения — такие, как в хартии, — вот и все, что ему надо. Но, похоже, все это зашло уже слишком далеко. Разгневавшись, он не скоро остынет. Ему необходимо, чтобы мы платили — неважно, чем: монетой ли, замком или жизнью, — заключил Николае. — Ты говоришь, Уот, королевская армия по большей части состоит из французов?

— Да, милорд, так же, как из гасконцев, брабантцев и фламандцев.

— Ха, — усмехнулся Питер, — не дай Бог, у Джона не хватит денег, чтобы с ними вовремя и щедро расплатиться! Тогда у него на загривке повиснет целая стая гончих!

Уот поднял бровь и удивленно взглянул на Николаев.

— Говорят, король путешествует с целой казной в обозе.

Николас тихонько свистнул.

— Великоват дорожный кошелек! Выходит, что он никому не доверяет!

Питер отошел от скамьи и подошел к столу, чтобы налить себе бокал вина.

— Некоторые из некогда ярых его сторонников перешли на сторону бунтовщиков, — заметил он. — Эрандэл, Йорк, граф Суррейский. Есть и еще.

— Йорк уже продался, — возразил Уот. — Он предложил королю тысячу марок за то, чтобы тот обошел стороной Олнвикский замок.

— Уайтхоук остается среди тех, кто все еще поддерживает короля, — продолжал Питер. Николас кивнул.

— Таким образом обеспечена безопасность замку Грэймер. Я сомневаюсь, что король сунется и сюда, но все равно — мы вооружены все поголовно, а укрепления готовы выдержать атаку. Но, Питер, я хочу, чтобы ты взял с собой еще несколько человек и отвез женщин и детей в Эвинкорт.

— В замок графини близ Ланкастера? — уточнил Питер.

— Да. Там, далеко на западе, им будет спокойнее. Джон не сможет прочесать всю Англию за одни поход — тем более зимний. Ты успеешь вернуться прежде, чем здесь что-нибудь случится. Если случится, — добавил Николас. — Будь на то Господня воля, мы не увидим боев здесь, в Хоуксмуре.

Питер поднял бровь.

— Твоя жена будет очень недовольна, если ты отошлешь ее.

— Она уже и раньше бывала недовольна мной, — парировал Николае.

Услышав неожиданный скрип двери, Николас обернулся. Эмилин, все еще в плаще, раскрасневшаяся, вошла в зал, снимая на ходу перчатки из кроличьего меха. В свете зимнего солнца косы ее казались льняными. Увидев ее, Николас ощутил прилив нежности, а затем чувство, значительно более сильное, чем физическое волнение и влечение, — любовь.

Идя по залитому солнцем залу, Эмилин видела лишь руку и спину человека, которого закрывали от ее взгляда Николаc и Питер. Еще один посыльный, решила она, их так много ездит в последние недели в замок и из замка.

Она заметила, что человек этот плотного сложения и одет в красное. Новости из Эшборна, оживилась она. Приближаясь, девушка обратила внимание, что Николаc наклонился к Питеру и что-то тихо сказал ему на ухо.

Питер странно взглянул на Николаев и быстро вышел через боковую дверь, даже не поприветствовав Эмилин, что было совсем не свойственно ему.

Пройдя примерно половину большого зала, Эмилин заговорила:

— Милорд, мне сказали, что у нас гость… — Не договорив, она застыла на месте, узнав тронутые сединой волосы, темные глаза, широкое лицо повернувшегося к ней человека. Улыбка растворилась в удивлении. — Уот, — закричала она. Перчатки полетели на пол. Подобрав юбки, Эмилин заспешила. — Уот! — Вбежав прямиком в его раскрытые руки, она изо всех сил обняла его. — Господи, да как же это так вышло, что ты сам появился здесь? В Эшборне что-то не так? Что слышно о Гае?

— Эшборн цел и невредим, — прервал ее Николас. — Мой отец освободил Уота от обязанностей сенешаля. Думаю, что нам здесь очень понадобится такой опытный воин, если, конечно, Уот согласится остаться. — Эмилин улыбнулась Николасу, ни на секунду не выпуская руки Уота.

Уот поклонился.

— Благодарю, милорд. С радостью принимаю предложение. — Голос его казался таким родным, глубоким и теплым, манеры — скромными и свободными. Эмилин поняла, как ей не хватало его все это время.

— Сэр Уолтер привез известие, что король со своей армией подступает к Йорку, — пояснил Николас.

Девушка взглянула в тревоге.

— Идет на север? Он может явиться сюда?

— Этого мы не знаем, миледи, — серьезно ответил Николас. — Сейчас для вас имеется другая забота.

— В чем дело? — забеспокоилась она, но в эту минуту боковая дверь открылась и вернулся Питер, причем его лицо, обычно бледное, покрывал заметный румянец. За ним шел еще один мужчина. Руки Эмилин невольно поднялись к щекам.

Мужчина был высок, очень худ, длинные светлые волосы свисали до плеч. Он остановился в нескольких шагах и молча смотрел на нее, а потом поднял руки ладонями вверх.

— О Господи! — вырвалось у Эмилин. Слезы против ее воли затуманили глаза. — О Господи! — С сомнением шагнула она вперед. Сердце билось яростно, дышать стало трудно. Словно стрела, пролетела девушка оставшиеся несколько шагов.

— Эмилин, — проговорил Гай.

Обняв брата, Эмилин моментально ощутила и его истощенность, и его страшную усталость. Гай напоминал светлого медведя. Более мускулистый от природы, чем Николае, и раза в два более массивный, он был знаменит своей силой. Но сейчас Эмилин казалось, что она сможет поднять его.

— Гай, — выдохнула она, слезами намочив его подбородок, — когда?..

— Меня освободили в ноябре, — ответил он.

— Миледи, — вмешался Уот. — Лорд Гай вернулся домой слабым, будто новорожденный младенец, и необходимо было время, чтобы он набрался сил? Для поездки в Хоуксмур.

— Но почему же никто не сказал мне, что Гай на свободе? Уот, ты же писал Николасу!

— Я знал, Эмилин, — ответил Николас. — Но молчал. — Эмилин недоуменно взглянула на мужа. — Гай был серьезно болен и настоял на нашем молчании — до тех пор, пока он сам не будет в состоянии приехать к своей семье.

— Ты болел? — Она посмотрела на Гая.

— Он нуждался в еде, питье и отдыхе, — пояснил Уот. — Он едва не умер с голоду в тюремной камере.

Эмилин в ужасе закрыла лицо руками. Питер мрачно кивнул.

— Это вполне обычный метод короля Джона, миледи. Голодающий заключенный обходится значительно дешевле, чем сытый. Многие так и умирают в королевской тюрьме. Джон в таких случаях объясняет, что это случайность, и просит простить ему его забывчивость.

— Какая немыслимая жестокость! Но как же тебе удалось вырваться на свободу? Король отказывался выпустить тебя, прикрываясь тем, что вина твоя слишком тяжела.

— Любая вина имеет свою цену, сестричка, по крайней мере, для Джона. Твой господин заплатил за мою вину.

Эмилин обернулась. Николас спокойно наблюдал за ними. Глаза его сейчас казались серо-зелеными на фоне покрытых румянцем щек. Этот румянец, свидетельство его смущения и уязвимости, поразил и рассмешил Эмилин.

— Николас! Неужели ты заплатил выкуп?

Он коротко кивнул, не отводя глаз от ее лица.

— Я не стану платить выкуп за собственный замок, как я уже говорил. Но не было другого способа увидеть Гая свободным. Король настаивал на приговоре — измена. В конце концов, его кошелек оказался разумнее, чем он сам.

Гай рассмеялся.

— Я поздравляю тебя с прекрасным браком, сестричка! Я бы не смог найти тебе жениха лучше этого славного рыцаря.

Протянув Николасу руку, она на секунду задумалась:

— А я бы и не согласилась выйти ни за кого другого.

Пальцы мужа крепко сжали ее ладонь.

— И снова я говорю тебе «нет», Эмилин. Король мечом прорубает себе дорогу через всю Англию. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

Николас быстро шагал по двору, а Эмилин пыталась поспеть за ним, сжимая на груди плащ: утро выдалось холодным.

— Но Хоуксмур слишком далеко на западе, король не станет суетиться из-за нас, — настаивала она. — Ты сам говорил это Питеру вчера вечером.

Барон раздраженно взглянул на нее и вошел в конюшню, но Эмилин и не собиралась отставать.

— Мы и так провели врозь большую часть времени с тех пор, как поженились, — настаивала она, входя в теплый сумрак. Зевающий конюх, задававший в этот момент сено лошадям, недоуменно взглянул на барона и его супругу, а потом натянул капюшон и вышел.

— Не проси меня уехать сейчас, Николае, — продолжала Эмилин.

— Как ты не поймешь: король наутро поджигает каждый дом, в котором провел ночь. Да, действительно, Хоуксмур в стороне, он может сюда и не добраться. Но Джон непредсказуем. Если он затаил на меня зло за участие в подготовке хартии, то вполне может послать карательный отряд с заданием спалить замок. Он знает, что я не буду откупаться.