Шейла О'Фланаган - Пропавшая жена

– Ладно, – Имоджен хлюпнула носом. – И мы сможем извиниться перед месье.

Кэрол не ответила, только прижала к себе Имоджен еще крепче.

* * *

Хотя все считали Имоджен очень спокойным и беспроблемным ребенком, она тем не менее не могла смириться с тем, что теперь они вернулись в Ирландию. Не только потому, что ее оторвали от корней и ей нужно было начинать все сначала – искать новую школу, заводить новых друзей, учиться всему заново. Это было трудно, и иногда она чувствовала, что у нее больше просто нет сил. Агнесс и Берти постоянно твердили о том, как чудесно они жили вместе раньше и как чудесно им будет теперь, но Имоджен уже почти забыла то время, когда они жили в пансионе «Лаванда», и не могла вспомнить, как это было. Она скучала по вилле «Мартин», скучала по Люси, и Оливеру, и Чарльзу, и чуть меньше по Денису. Она скучала по прогулкам на пляж. Скучала по всему. Она хотела обратно.

Она постоянно спрашивала мать, когда же наступит обещанное «однажды» и не пришло ли время вернуться, извиниться и все исправить, но Кэрол все время отвечала «нет». Имоджен спрашивала, не могут ли они тогда просто вернуться в Ондо, пусть даже и не жить на вилле «Мартин». В конце концов, говорила она, я же гораздо лучше училась в той школе, чем здесь. Кэрол говорила, что скоро Имоджен поймет, что к чему, ведь она же умная девочка, а умным девочкам должно быть все равно, где жить.

Она решила сбежать в сентябре. В новой школе был тяжелый день, девочки из класса смеялись над ней из-за ее акцента, из-за того, что она вместо «холл» произносит «олл». Имоджен вполне могла бы говорить правильно, но иногда, когда торопилась, забывала. Карен Конноли, одна из лидеров класса, издевалась над ней и всячески унижала. А по возвращении домой Имоджен досталось от Кэрол за беспорядок в комнате. Агнесс поддержала мать, и Имоджен решила, что с нее довольно.

«Ненавижу Ирландию!» – твердила она, бросая вещи в чемодан. Она вернется во Францию без Кэрол и сама попросит прощения у Люси! И тогда все вернется на круги своя и станет так, как было!

– Побег ничего не решит, – сказала Кэрол, заглядывая в комнату Имоджен и наблюдая, как та швыряет одежду в маленький чемодан.

– Но ты же сбежала, – в упор посмотрела она на Кэрол. – Ты же сбежала с Виллы «Мартин»!

– Нет, я не сбежала, – возразила Кэрол. – Мне велела уйти мадам.

– Она не имела это в виду, – ответила Имоджен. – Она всегда говорила месье убираться. Я помню. А ты не помнишь? Она часто говорила ему, чтобы он убирался из ее кабинета или из ее дома.

– Да, она не имела в виду, чтобы он уходил совсем, – согласилась Кэрол. – Только пока она работает.

– Ну вот, и нас она тоже наверняка не выгоняла, – подхватила Имоджен. – Поэтому я возвращаюсь.

– Люди не могут вернуться обратно, – сказала Кэрол. – Ты не сможешь вернуться обратно.

– Смогу! – заявила Имоджен. – Месье всегда возвращался. И Берти с Агнесс вернулись обратно в Ирландию.

– Но это другое, – Кэрол вздохнула. Она понимала, что ее дочери очень плохо и тяжело, и ей было самой еще тяжелее от того, что она знала: это ее вина, это она сама все испортила своим дурацким увлечением Денисом Делиссанджем. – Это все очень сложно.

– Почему вы, взрослые, все время говорите, что все очень сложно? – требовательно спросила Имоджен. – Ведь ничего сложного нет!

– Поверь мне, Имоджен, есть.

– Ты не дашь мне уйти?

– Ты слишком маленькая, чтобы жить одной, – сказала Кэрол. – Я же сказала тебе: однажды ты вернешься туда. И потом Агнесс и Берти так добры к нам, мы должны быть им благодарны.

Любимые клише Кэрол – не совсем то, что Имоджен хотела услышать. Но стало понятно, что убежать вряд ли получится, поэтому она смирилась и распаковала чемодан, позволив матери аккуратно разложить и развесить одежду по местам.

Скоро я вырасту и смогу вернуться туда сама, говорила она себе. Я объясню мадам и месье все. Они поймут. Я знаю, поймут. И все снова будет хорошо.

Но потом Кэрол встретила Кевина. И с точки зрения Имоджен, все стало только хуже, чем было.

* * *

Кевин Саттон был проектным инженером в городской системе строительства. Они с Кэрол познакомились через год после их возвращения в Ирландию, на вечере для детей и родителей в школе Имоджен. Дочь Кевина, Чейни, была ровесницей Имоджен, хотя училась в другом классе. К этому времени Имоджен уже приспособилась к жизни в Дублине, и речи о том, чтобы сбежать или вернуться во Францию, не было. Дома вообще не говорили больше про Францию. Было установлено негласное табу на эту тему, и Имоджен постаралась загнать мысли о Франции как можно дальше. Агнесс и Берти, которые планировали в следующем году снова уехать в Штаты, всячески поддерживали отношения Кэрол и Кевина, и не в последнюю очередь потому, что считали: Имоджен будет очень полезно подружиться с девочкой ее возраста. Сама же Имоджен легко сходилась со взрослыми, завоевывая их симпатии, но в школе у нее до сих пор не появилось близких друзей. При этом Имоджен отнюдь не разделяла восторгов своих тетушек относительно Кевина и Чейни.

– Он вам нравится? – спросила она как-то вечером, когда Кэрол ушла на свидание с ним, оставив дочь на попечение Агнесс и Берти. – Но он же толстый.

– Во-первых, не придирайся, – сказала Агнес. – А во-вторых, он вовсе не толстый. Он просто крепко сбитый.

– Пф! – Имоджен сморщила нос очень по-галльски. – А я говорю: толстый.

Берти улыбнулась: «Но твоя мама любит его».

– Правда? – Имоджен состроила гримасу. – А я надеялась, что это очередная неосмотрительность.

Агнесс и Берти обменялись взглядами: «Очередное что?»

– Неосмотрительность. Ты же сама так это назвала, Берти. Это когда кто-то делает что-то, чего не надо делать. Я потом все поняла. Это такая ошибка, связанная с сексом. Мама была неосмотрительна во Франции с месье Делиссанджем, а теперь, я так понимаю, у нее то же самое происходит с Кевином.

– О‘кей… – выговорила Берти.

– Ну это же логично, – продолжала Имоджен. – Не надо заниматься сексом с тем, кто тебе не муж. Все знают, что это плохо. Это внебрачная связь, и это почти всегда – ужасная ошибка. И тогда понятно, почему мадам так рассердилась на маму, правда? Она боялась, что мама и месье Деллисандж убегут вместе, хотя мама и говорит, что побег – это не решение.

– Понимаю, – кивнула Агнесс.

– И вот поэтому мы уехали. Мама была неосмотрительна, и мадам решила простить месье, потому что он все-таки ее семья, и она любила его и не хотела с ним разводиться, но простить маму она не могла, потому что мы ведь не ее семья, хотя я и думала, что вроде как да. Поэтому, мне кажется, надо быть осторожнее с этой неосмотрительностью. В случае с Кевином, конечно, это не так важно, потому что его жена умерла, так же как и мой папа. Но все-таки я думаю, что это очередная ошибка.

Агнесс и Берти снова обменялись быстрыми взглядами.

– Мама на самом деле не извинилась перед мадам, – добавила Имоджен. – Мы убегали в такой спешке, что она просто не имела возможности это сделать. Она сорвалась с места, даже не подумав толком. Но она говорила, что когда-нибудь мы вернемся, чтобы извиниться по-настоящему. И я думаю, что мадам ее простит.

– Уверена, она уже ее простила, – сказала Берти.

– Если бы так, то мы бы вернулись.

– Имоджен, – мягко заговорила Агнесс. – Вы не можете вернуться. Теперь вы живее здесь, в Ирландии.

– Ох, ну почему вы все время это говорите? – крикнула Имоджен. – Я же вернулась в школу, правильно? Почему же я не могу вернуться на виллу «Мартин»?

– Это другое, – сказала Берти.

– Из-за этой неосмотрительности?

– Нет, потому что все меняется, Имоджен. Никогда ничто не остается прежним.

– А я хочу, чтобы оставалось! – губы Имоджен задрожали. – Потому что так было бы гораздо лучше!

Было так здорово положить деньги, полученные от Селин, в кошелек, но Имоджен понимала, что все-таки придется в скором времени снова снимать наличные со счета. Впрочем, она не хотела снимать деньги в Ондо. Она знала, что это глупо – думать, что Винс ее выследит. Если смотреть на вещи реалистично, у него не было ни малейшей возможности узнать о ее личном счете и еще меньше возможностей получить к нему доступ, и все же ей хотелось обезопасить себя на все сто процентов, проявляя суперосторожность. Поэтому в воскресенье утром она решила поехать на велосипеде через мост в маленький испанский город Ирун, расположенный на другом берегу реки, и там найти банкомат. Таким образом, рассудила она, даже если Винс каким-то образом узнает о том, что она снимала деньги, он начнет большую погоню за ней в Испании, вместо того чтобы сосредоточиться на Франции.

Она улыбалась сама себе, залезая на свой розовый велосипед и катя по дороге. Ее переполняло счастье, какого она не испытывала уже много лет. Она помахала мадам Лефевр из булочной, где каждый день покупала свежий хлеб, затем свернула к реке Бидассой, которая служила границей между Францией и Испанией. Если верить «Гугл Мэпс», граница проходила прямо по середине реки, поэтому Имоджен остановилась на середине моста и сделала селфи, стоя одной ногой во Франции, а другой в Испании. Ей захотелось послать это фото Шоне, потому что она знала, что у подруги оно точно вызовет улыбку, но Имоджен ограничилась тем, что сохранила фотографию в телефоне, и снова залезла на велосипед. На испанской стороне реки она увидела совсем другие дорожные знаки и надписи на незнакомом языке.

Ируну недоставало живописности Ондо, но Имоджен сейчас мало интересовал пейзаж. Для нее самым главным сейчас было то, что уже через несколько минут она обнаружила банк со стоящим возле него банкоматом. Она быстренько слезла с велосипеда и, прислонив его к стене, сунула карточку в банкомат. Когда на экране появилась надпись «Добро пожаловать, мисс Вейр!», она вздохнула с облегчением.

Сняв деньги, она оглянулась по сторонам. На углу было небольшое кафе, и, следуя своей новой привычке пить кофе на улице, она решила потратить двадцать минут и выпить кофе здесь. Сев за столик на улице, она заказала американо.

За соседним столиком молодая пара оживленно болтала. Имоджен вслушивалась в их разговор на незнакомом ей испанском языке и чувствовала себе, как никогда, далеко от Винса. Она ощущала, что плечи ее расправляются, и глубоко, всей грудью вдыхала в себя удовольствие от теплого дня и солнца.

– Имоджен? Это вы?

Она подпрыгнула на своем стуле, сердце у нее чуть не выскочило из груди. Какую-то долю секунды она не понимала, на каком языке к ней обращаются, но потом осознала, что это французский, а значит говорящий – точно не Винс.

– Рене… – произнесла она, когда увидела его.

– Что вы, ради всего святого, тут делаете? – он взял стул и сел за ее столик без приглашения.

– Я решила разведать окрестности, – ответила она. – А вы?

– Тут за углом есть отличный круглосуточный магазин, где продают лучшее чоризо в мире. Такого вы больше нигде не найдете. Я иногда приезжаю сюда, чтобы купить немножко. Это добавляет вкуса моей готовке.

– Не знала, что вы готовите, – заметила Имоджен.

– Я же был женат на дочери шеф-повара, – напомнил ей Рене. – Чего от меня ожидать?

– Может быть, что вы будете протестовать и есть только в «Макдоналдс».

Он засмеялся, потом взглянул на нее испытующе: «Я слышал, вы теперь работаете у Селин».

– Но это же ничего, правда? – спросила она. – Это никак не помешает тому, что я делаю в агентстве?

– Если вы хотите заработать денег, то кто я такой, чтобы вам мешать? Я просто немного удивился, когда она мне сказала.

– Она вам сама сказала?

– Ну конечно. Как и вы, я часто пью кофе в ее кафе. Всегда пил.

– И вам не кажется это неловким? – спросила Имоджен.

– Вовсе нет, – пожал плечами Рене. – Мы когда-то любили друг друга. Теперь не любим. Мы счастливее по отдельности, чем вместе. Селяви.

– Да уж, если бы все всегда было так просто, – сказала Имоджен.

– Мне повезло, – согласился Рене. – У нас был отличный брак, по крайней мере какое-то время. И легкий развод. А у вас как? – поинтересовался он: – У вас все не так просто?

– Думаю, я сама все очень сильно усложнила, – ответила она.

– Что ж, все мы учимся на своих ошибках, – произнес Рене. – А сейчас в вашей жизни есть кто-нибудь или нет?

– Абсолютно никого, – покачала головой Имоджен. – У меня нет ни на кого времени.

– Так могут сказать только англичане и американцы, – заметил Рене. – Обязательно надо находить время на другого человека.

– Может быть, в будущем, – Имоджен потрясла закрытым пакетиком сахара.

– То есть вы слишком заняты как уборщица, чтобы завести любовника?

– Ну я не совсем это имела в виду.

– Потому что как по мне, Имоджен Вейр, было бы неплохо вам кого-нибудь завести. Кого-то, кто помогал бы вам, поддерживал бы вас и, разумеется, любил.