Сознание этой горькой истины тяжело давило на нее всю ночь напролет и не покинуло на следующий день.

Алана медленно шла рядом с Симоном в деревню, собравшись навестить Обри. Меррик уехал в Йорк. День был необычно солнечным, снег искрился под ногами и сверкал на полях, но стоял ужасный мороз. Подбитый мехом плащ, который Меррик привез ей из Лондона, тяжелыми складками окутывал плечи, но холод все равно пробирался и пронизывал насквозь.

Алана так погрузилась в свои мысли, что лишь когда Симон несколько раз позвал ее по имени, она заметила, что он остановился. Оторвав от земли взгляд, она обнаружила, что несколько всадников остановились перед ними.

— Эй, вы! — выкрикнул один из них. — Я хотел бы попросить вас о любезности!

Алана застыла в нерешительности. По его говору и одежде она распознала в заговорившем человеке сакса. Голос у него звучал довольно приятно, однако беспокоил голодный и оборванный вид всадников. Алана почувствовала, как насторожился Симон.

Оруженосец лорда обратился к ним с вопросом:

— О какой любезности вы просите, сэр? Мужчина потер небритую щеку.

— Мы только что проехали развилку и, боюсь, сбились с пути… Которая из двух дорог ведет в Лондон?

Симон поднял руку и показал:

— Если вернетесь назад, откуда вы приехали, то левая дорога приведет вас к Лондону с юга. Путь займет три-четыре дня.

Мужчина приподнял шляпу.

— Благодарю!

Всадники развернули коней и умчались. Алана вознесла пылкую молитву, благодаря Господа, что люди уехали. Она кивнула Симону, и они продолжили путь.

В сумочке Алана несла несколько медовых пряников, к которым Обри всегда проявлял особое расположение. Она была рада, что преподнесет ему любимое угощение, не сомневаясь: старик обрадуется.


Уже стало смеркаться, когда Алана наконец поднялась, чтобы попрощаться с Обри. Ей не хотелось уходить и казалось, что только с Обри она может оставаться самой собой. С Мерриком приходилось все время быть настороже, постоянно сдерживая свои чувства.

Хотя Алана и настаивала, чтобы Обри не вставал с постели, он проводил ее до двери. Старик ухватился за посох, стоявший у постели. Он сильно сдал, подумала Алана со сжавшимся от жалости сердцем. Страх закрался ей в душу, мимолетное ощущение печали поразило ее… Сколько еще раз доведется им свидеться? Молодая саксонка пылко обняла старика, а он потом долго прочищал горло, прежде чем сказать:

— Дитя мое, не медли больше! Скоро совсем стемнеет. Я бы хотел, чтобы ты и мальчик поскорее вернулись в Бринвальд. Я слышал, разбойники бродят в округе, грабят и убивают, не испытывая никакой жалости к своим жертвам.

Алана положила ладонь на его руку.

— Мы вернемся в замок задолго до темноты, — уверила она.

Однако думала Алана вовсе не о предостережении Обри, а о странном чувстве, неожиданно возникшем в ее душе.

Старик сердечно попрощался и вновь попросил их поторопиться.

Может быть, осторожно решила она, когда деревня осталась позади, воображение впустую навело ее на дурное предчувствие.

Вскоре мысли потекли совсем в другом направлении. Но едва они вышли на край поля, как Симон взял ее под руку. Алана подняла глаза и увидела… что их с Симоном окружили… те самые оборванные и грязные люди, которые встретились им раньше.

Симон гневно потребовал:

— Дайте нам пройти!

— Полагаю, пройти вам не удастся! — человек, обратившийся к ним с вопросом о дороге, по всей видимости предводитель разбойников, хрипло засмеялся. — Нет, не удастся!

Алана похолодела, но смело глянула ему в лицо.

— Мы вам ничего не сделали плохого, — заявила она. — Мы возвращаемся в замок Бринвальд…

— Ах, милочка, это нам известно, — он усмехнулся, показав щербатые зубы. — Просто удивительно, как много можно узнать, если правильно задашь вопрос.

Сердце Аланы перестало биться. Губы едва шевелились, когда она спрашивала:

— Чего вы от нас хотите? У нас нет ни денег, ни драгоценностей…

— Жаль, конечно, но деньги за вас мы получим от лорда Бринвальда. Не бойся, милочка, если лорд проявит щедрость, оба вы уже через две недели окажетесь дома.

Страх ледяным комом тяжело придавил ей сердце.

— Что? — тихо переспросила Алана. — Не хотите же вы сказать, что… решили похитить нас?

Мужчина осклабился.

— А быстро она соображает, а, парни?

— Нет, вы не посмеете! Я саксонка, как и вы…

— Саксонка, но добыча норманна, и, очевидно, весьма им ценимая! Стоит только глянуть на этот твой плащ! — предводитель разбойников ухмыльнулся. — Можно не сомневаться, лорд заплатит за тебя королевский выкуп, да и за своего племянника тоже!

Ужас охватил Алану. Все четверо всадников спешились. Симон и Алана попятились, но двое разбойников схватили их. Пленники сопротивлялись изо всех сил, но их быстро опутали веревками и швырнули на спины лошадей.

По сигналу предводителя саксы со своей добычей помчались к лесу. Только одна мысль билась в голове у Аланы… только одна…

Меррик, конечно, подумает, что она снова попыталась от него убежать!


Алана не ошиблась. Меррик пришел в ярость, когда, возвратившись из Йорка, обнаружил, что саксонка не вернулась из деревни. Он немедленно приказал найти Симона, но юноши тоже нигде не было.

Тогда лорд послал людей к Обри. Старик клялся и божился, что незадолго до наступления сумерек Алана ушла от него вместе с Симоном.

Меррик ударил кулаком по ладони. Ему следовало бы знать, что нельзя доверять той… чьи губы были так сладки и послушны. Неужели она солгала, обманула?.. Он презирал саму эту мысль, однако другого объяснения ее исчезновению не находил. Саксонка снова ускользнула от него!

Но почему с нею скрылся Симон? Этому не было объяснения. Она заставила его оруженосца покинуть замок вместе с нею? Симон, конечно, не так силен, как взрослый мужчина, но он все-таки натренированный и крепкий юноша и уж, разумеется, отбился бы, если б на него напала женщина, особенно такая хрупкая, как Алана.

Пока Меррик стоял, погрузившись в раздумья, пошел снег. Через несколько минут перед глазами уже была сплошная белая пелена. Проклятье! Если снег в ближайшее время не прекратится, все следы к утру исчезнут.

Меррик стиснул зубы. Но он ее найдет! Во имя Пресвятой Девы, найдет! Рыцарь в том твердо поклялся себе. А когда найдет… тогда саксонка поплатится за то, что делала из него дурака все последнее время!

Глава 15

Никогда за всю свою жизнь не была Алана так испугана. Разбойники скакали верхом несколько часов, все дальше углубляясь в лесную чащу. Лишь на следующий день они остановились на широкой прогалине. К тому времени Алана окоченела от холода и оцепенела от усталости и голода.

Предводителя звали Бремвелл. Он сдернул Алану с лошади, на которой она сидела за его спиной. Когда ноги саксонки коснулись земли, она зашаталась и чуть не упала, что было неудивительно после стольких часов, проведенных в седле. Алана едва сдержала крик боли.

Разбойник развязал ей руки, чтобы она могла сходить по нужде. Вернувшись из-за кустов, Алана обратила внимание, что мужчины о чем-то тихо переговариваются.

Чья-то рука коснулась ее локтя, и Алана испуганно вздрогнула. Но это был Симон. Он сделал ей знак, и они осторожно отошли от саксов.

— Ты слышал, о чем они говорили? — прошептала Алана.

Симон кивнул.

— Бремвелл послал в Бринвальд гонца с требованием выкупа.

Он хотел продолжать, но зубы у парня начали стучать от холода, и Алана едва могла его понять. Один из разбойников забрал у юноши плащ, другой — толстую шерстяную рубаху, оставив парнишку лишь в тонкой полотняной рубашке, штанах и сапогах.

Не колеблясь, Алана скинула с плеч свой плащ и накинула на худые плечи Симона.

Он запротестовал:

— В этом нет необходимости… — начал он.

— Необходимость есть, Симон, — ее глаза тревожно блеснули. — Ты дрожишь от холода. Я же привычна к такой погоде в наших краях, — солгала она. — А вот если ты заболеешь, твоя мать никогда мне этого не простит. Да я и сама себе не прощу.

Симон прикусил губу, неохотно встретившись с ней глазами. Какой-то безмолвный обмен то ли мыслями, то ли чувствами произошел в этот момент между ними, и возникла связь, которой не было раньше.

Он коснулся ее плеча связанными руками.

— Я перед тобой в долгу, — торжественно произнес юноша.

Алана притворилась, будто наблюдает, как снег сыплется с вершин деревьев, но горло у нее болезненно сжалось. Они с Симоном часто были рядом, однако всегда между ними вставала невидимая преграда, но теперь… теперь у Аланы возникло странное ощущение, что преграда эта рухнула.

Размышления Аланы неожиданно были грубо прерваны. Она вскрикнула, когда один из разбойников потащил ее за собой, чуть не выворачивая руки из суставов. Грязный и вонючий, со слипшимися волосами, свисавшими до плеч, он был отвратителен. Намерения негодяя не оставляли никаких сомнений. Его глаза, устремленные на грудь молодой саксонки, похотливо поблескивали.

От ужаса Алана похолодела, но попыталась выдернуть свою руку. Однако от разбойника не так-то просто было отделаться. Он грубо навалился на нее.

Голос Симона прозвучал громко и отчетливо:

Если с этой девушкой что-либо случится, можете быть уверены, лорд Бринвальда не станет платить выкуп. Он очень дорожит ею.

Бремвелл, который, стоя неподалеку, разговаривал с остальными разбойниками, обернулся.

Эверт! — крикнул он. — Парень прав. Свяжи девку снова и иди сюда!

Эверт поднял с земли кожаные ремешки, стягивавшие раньше запястья Аланы. Но как только он выпрямился, Симон насмешливо заметил:

— Вот как, Бремвелл! Неужто ты так боишься слабой женщины, что непременно должен ее связывать?

Бремвелл обернулся вновь. Алана задержала дыхание, настолько сердитым было выражение его лица. Он подошел.

— Больно ты шумный, норманн! Мне, пожалуй, придется по нраву, если больше я не услышу твоей глупой болтовни, — он погладил бороду и хитровато улыбнулся. — А еще лучше было бы и вообще не видеть твоей норманнской физиономии!

От страха за Симона у Аланы сжалось сердце. Она была уверена: это значит, что разбойники хотят убить юношу.

Бремвелл отвернулся и сделал жест одному из своих подручных. Они говорили, понизив голоса.

Алана напрягла слух, чтобы расслышать хотя бы отдельные слова или обрывки фраз.

— …доставь его на север… там, где река впадает в море… пусть ждет в лагере… нет… нет… нельзя допустить, чтобы Меррик Нормандский стал мстить нам… известно всем, он отменный воин… сражается не хуже любого данна!.. а как только мы получим денежки… подожди ты, дай слово сказать… когда выкуп будет у нас в руках, мы их обоих убьем и скроемся.

Кровь застыла у Аланы в жилах. О, Господи! Они убьют…

Плечи ее поникли. Она смотрела, как увозят Симона, посадив на лошадь позади всадника. Сердце обливалось кровью. Она могла только молиться, чтобы Бог сохранил мальчика.

Много позже Алана сидела у огня, глядя на языки пламени. Она по-прежнему опасалась, что Меррик решит: саксонка попыталась убежать от него. Алана не сомневалась, что рыцарь заплатит Бремвеллу любой выкуп за Симона, но за нее… Сердце разрывалось на части. В самом деле, захочет ли он расставаться с деньгами ради ее спасения? Не воспользуется ли случаем избавиться от вечно перечившей ему саксонки?

Но, с другой стороны, не имеет ведь значения, заплатит ли Меррик выкуп или нет, все равно Бремвелл убьет их обоих.

Снова и снова переплетались мысли в голове. Бремвелл швырнул ей меновую шкуру и предложил кусок сушеного мяса, но Алана, несмотря на голод, едва ли могла что-либо проглотить. Снег давно прекратился. Луна сияла в темном ночном небе. Саксы напились допьяна, опустошив несколько кружек эля. Алана сидела, опираясь на ствол дуба, не в состоянии ни заснуть, ни остановить брожение мыслей.

Она и сама не знала, как случилось, что ей это пришло в голову, но решилась… Один за другим разбойники засыпали. Громкий храп разносился по лесу. Никто не смотрел, что она делает, чего не делает… Никто ее не остановит, не помешает… уехать! Только утром эти пьянчужки проснутся и обнаружат, что она скрылась.

Полная луна сияла в небесах, проливая свой молочно-белый свет сквозь темные ветви деревьев. Алана дрожала от возбуждения. Она встала, окоченевшая от холода, и понемногу стала осторожно продвигаться, внимательно наблюдая за разбойниками.

Сердце у нее билось так сильно, что она боялась, его стук разбудит уснувших саксов. Вот наконец добралась она до коней и, отвязав, разогнала их, выбрав себе смирную лошадку. Пешими саксы ее вряд ли догонят!

Через несколько минут всадница исчезла в ночи.

Повинуясь только интуиции, Меррик вел свой отряд на север в лесные дебри. Как он и подозревал, выпавший снег скрыл все следы копыт лошадей. Но в середине дня рядом с поваленным деревом он заметил на земле неопровержимые доказательства того, что здесь проскакали несколько всадников.