Саманта Джеймс - Пророчество любви

Размытый солнечный свет уже проникал сквозь ставни, когда Алана проснулась на следующее утро. Какое-то мгновение она лежала неподвижно, пытаясь понять, где находится. Потом вдруг яркие воспоминания о вчерашнем дне обрушились на нее. С бьющимся сердцем она вскочила на колени, прижимая меховое одеяло к груди.

Однако поспешность была излишней: Алана оказалась в комнате одна. Она с трудом поднялась, потирая спину и окидывая недовольным взглядом свое жесткое ложе. Разумеется, высокомерный негодяй выбрал для себя мягкую постель, полагая, что она по праву принадлежит ему, как и все в Бринвальде. Но Алана могла считать себя счастливицей — она предпочитала спать на холодном каменном полу, лишь бы не делить ложе с норманнским зверем.

Девушка расправила на себе одежду и умылась — воду она нашла в небольшом тазу, — затем распустила косу и попробовала пальцами, как гребнем, расчесать волосы. Она не стала заплетать вновь косу, а просто перебросила волосы через одно плечо. Алана помедлила, размышляя, чего же хотел от нее Меррик. Она была очень рада, что его нет в комнате, и, по правде говоря, не испытывала никакого желания отправляться на поиски этого властолюбца. С другой стороны, Алана боялась рассердить грозного повелителя: возможно, сейчас где-то требуется ее присутствие. Она не хотела, чтобы он думал, будто она, дрожа от страха, скрывается в его комнате. Алана уже совсем было решилась выйти, как вдруг дверь распахнулась.

На пороге стоял Меррик, его высокая сильная фигура едва вписывалась в дверной проем.

Алана, непроизвольно отступила, когда он шагнул к ней.

— Меррик не стал терять — времени на то, чтобы окидывать ее взглядом.

— А, ты ухе встала! Как раз вовремя! — голос и улыбка были сердечными, но показались Алане фальшивыми. — Я уж решил, ты собираешься нежиться в постели весь день напролет.

Алана открыла рот, намереваясь ответить как можно язвительнее, но неожиданно вслед за Мерриком в комнату вошел тот поразительно похожий на него долговязый парень, которого она видела вчера во дворе, — его племянник Симон. Скрестив на груди руки, Алана смотрела, как юноша ставит поднос с едой на стол. Она ему несмело улыбнулась, но Симон не обратил на нее никакого внимания.

Когда он вышел, Меррик жестом пригласил Алану к столу:

— Я думаю, ты должна быть голодна, саксонка.

Алана колебалась. На подносе щедрой рукой был разложен хлеб, от запаха которого у девушки потекли слюнки. Был там и сыр. Голод немилосердно терзал желудок, напоминая, что вчера ей так и не удалось как следует поесть. Сибил дала ей кусок баранины, но она так нервничала, что не смогла его съесть и, откусив пару раз, скормила мясо дворняжкам, бродившим в зале.

Однако Алана враждебно глянула на Меррика, не понимая, с чего это вдруг он стал так заботиться о ней… вернее, она поняла, какова причина.

— Ты прав, норманн. Я голодна. Но могу лишь гадать, чем должна буду отплатить тебе да еду.

Его глаза удивленно блеснули: она застала его врасплох. Меррик улыбнулся — той самой опасной улыбкой, которая так хорошо была ей знакома.

— Наверное, лучше задать вопрос по-другому, саксонка: что я потребую от тебя в уплату?

Взгляд рыцаря упал на ее грудь. Алана подавила желание прикрыть грудь руками, потому что знала, тонкая рубашка не скрывает женственных форм. Лицо девушки вспыхнуло, в то время как тело оцепенело.

Меррик рассмеялся

— Жаль, саксонка, что, как я вижу, тебя не радует сделка.

— Не радует? — она высоко держала голову, несмотря на то, что душа сникла. — Не заблуждайся, норманн. Подобная сделка может вызвать у меня лишь отвращение.

Улыбка исчезла с лица норманна, и на мгновение появилось выражение недовольства. Однако заговорил он более-менее любезно.

— Вижу за ночь твой язычок стал, лишь острее. Возможно, твое настроение изменится к лучшему, если ты перестанешь поститься.

Взгляд Аланы вернулся к подносу. Она не заметила, что Меррик проницательно отметил в ее глазах голодный блеск, скрыть который ей не удалось.

Он мягко подтолкнул ее к подносу. Отломив кусок хлеба и отрезав своим кинжалом сыр, Меррик положил еду прямо перед девушкой.

— Ешь, проворчал он. Не такой уж я зверь, как ты думаешь, и не стану накидываться на тебя в уплату за завтрак. Подкрепиться же тебе крайне, необходимо.

Алана вспыхнула. Она всегда была стройной, но никогда ее тело не доходило до такой худобы, как сейчас. Девушка села на пододвинутый им стул. Коснувшись ломтя хлеба, она бросила на Меррика испытующий взгляд из-под ресниц.

— Еды здесь хватит для нас обоих, — прошептала она. — Я бы могла поделиться — Он покачал головой.

— В этом нет необходимости. Ешь и ни о чём больше не думай, — голос звучал резко, но не сердито.

И все же Алана почувствовала облегчение, когда он повернулся к ней спиной и занялся огнем в очаге. Хрустя хлебной корочкой, она наблюдала за Мерриком, расхаживающим по комнате. Свет хлынул в окно, когда он растворил ставни. Меррик долго стоял спиной к Алане, и она даже почти забыла о нем, утоляя голод.

Он подошел к столу, когда она заканчивала есть. Обнаружив, что рыцарь стоит рядом, Алана разволновалась и, положив недоеденный кусок на поднос, встала. К ее удивлению, Меррик протянул руку забрать поднос.

— Я сама отнесу поднос на кухню, — быстро сказала Алана. — Я там, конечно, понадоблюсь…

Но Меррик покачал головой:

— Ты будешь прислуживать за ужином, а сейчас занимайся, чем хочешь, лицо его вдруг стало суровым. — Но не покидай замок! — предостерег он, — потому что в случае повторной попытки побега… помни, я поклялся тебе…

Те добрые чувства, что начали пробуждаться в ее душе, мгновенно исчезли.

— Нет необходимости напоминать мне об этом, — с горечью проговорила она. — Я пожалею, не так ли?

Кривая усмешка искривила черты лица Меррика. У двери он искоса глянул на Алану.

— Мне нравится, что мы так хорошо понимаем друг друга, саксонка.

Алана сжала губы. Как только он вышел, она хлопнула ладонью по столу. Воинственное настроение снова овладело ею.

— Ему нравится! — яростно отозвалась она. Какой же он наглец… самоуверенный негодяй… такой же, как хозяин, которому он служит, — дьявол!

Не сразу стихла вспышка негодования. Алана долго металась по комнате, меряя ее шагами из угла в угол. Мягкая линия рта гневно исказилась, когда она остановилась у окна. Алана бросила взгляд во двор.

В таком большом замке, как Бринвальд, всегда была нужда в свечах и факелах, и посреди двора группа женщин как раз была занята их изготовлением. Одни очищали камыш, другие окунали мягкую массу в жир. Возле конюшни слуги выводили господских лошадей.

Но вдруг все задвигалось быстрее: у ворот появились норманнские воины. Они покрикивали и раздавали указания. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: захватчики рассержены. В глаза Аланы бросилась поношенная коричневая рубаха, неопрятные седые волосы и опущенные плечи. Сдавленный крик сорвался с губ.

Человек, окруженный рассерженными норманнскими воинами, был никто иной, как Обри.

Спустя несколько секунд, она уже выскочила во двор и бросилась к старику, прокладывая себе путь в начавшей собираться толпе. Несколько воинов окружали Обри.

Алана выбежала с непокрытой головой, босая. Волосы развевались у нее за спиной, как золотисто-солнечное знамя. Острые камни и сучки врезались в подошвы, но, она не обращала на боль внимания.

— Стой! — крикнул один из норманнов.

Алана слышала, как Обри отвечал дрожащим от ярости голосом:

— Меня не остановить ни тебе, ни всему вашему войску! Я хочу видеть девушку Алану, ее вчера привез в замок злодей Меррик.

Старик поднял свой посох и стукнул им по щиколотке ближайшего воина. Тот не удержался на ногах. Сердце у Аланы сжалось от ужаса, потому что воин моментально вновь оказался на ногах, и на этот раз с мечом в руке.

— Нет! — крикнула она изо всех сил. — Оставьте! Оставьте его в покое, говорю я вам!

Ее грудь высоко вздымалась, когда она, наконец: пробилась в первые ряды собравшихся людей. Алана бросила на Обри быстрый взгляд. Хвала Господу, старик здоров, только на виске виднелся запекшийся кровоподтек.

— Кто ты, девушка? — спросил воин.

— Я та, кого он ищет, — запыхавшись, ответила она. — Я Алана.

— Он клянется перебить всех норманнов, — продолжал воин. — Мы не потерпим угроз! Старика следует наказать, чтобы неповадно было распускать язык. Ярость зажглась в глазах девушки.

— Не смей! Бели кто-либо из вас прикоснется к нему, клянусь, гореть вам всем в геенне, огненной!

Шепот пронесся по толпе. Кое-кто из саксов перекрестился, что не осталось незамеченным норманнскими воинами.

Заметила это и Алана. На нее снизошло озарение. Ее проклятие может стать спасением для Обри! Она медленно подняла голову и взглядом окинула толпу

— Если не верите мне, спросите их! — она показала на изможденную трудом прачку. — Спросите ее! И его! — показала она на кузнеца. Прачка не замедлила подтвердить слова Аланы, утвердительно кивнув:

— Все верно, верно, — торопливо сказала женщина. Как скажет, так оно и будет! С младенческих лет это у нее. Не от Бога девчонка, хоть и дочь лорда.

Ну да, — подтвердил кузнец. — Ведьма она. Все это знают. Норманнские воины разволновались. Некоторые из них даже отступили на пару шагов. Взяв себя в руки, Алана помолилась, чтобы Бог простил ее за обман.

— Видите? — продолжала она смело, хотя на самом деле была страшно напугана. — Отпустите же старика! Иначе я всех вас превращу… в козлов!

В толпе шептались. Норманны тревожно посматривали друг на друга. Среди них не нашлось никого, кто посмел бы и дальше перечить ведьме.

— Да, — дерзко продолжала Алана. — Скорее всего, я так и сделаю, даже вашего лорда не пощажу!

— В самом деле? — раздался суровый голос у нее за спиной. — Как это интересно, саксонка!

К ней подошел Меррик. Сердце Аланы бешено забилось. Она понимала, что Меррика так легко не запугать, как его воинов.

Увы, она оказалась права. Он подал знак ближайшему воину.

— Отведи старика в зал и жди моего приказа.

Алане показалось, что кровь застыла у нее в жилах. В словах Меррика ей послышался зловещий намек, но и эта мысль улетучилась, когда рука грозного рыцаря властно сжала ее локоть, как железными клещами. Несмотря на сопротивление, пользуясь своим преимуществом в силе, он решительно втащил ее в зал и затем вверх по лестнице — прямиком в свои покои. Меррик швырнул девушку в комнату и захлопнул за собой дверь.

Алана, похолодев, встала посреди, комнаты, скрестив на груди руки. Поза у нее казалась вызывающей. Однако на самом деле девушка была так напугана, что боялась пошевелиться. Снова она разгневала его! Не приходилось в этом сомневаться, достаточно было взглянуть на мрачное, как грозовая туча, лицо.

— Неприятности тянутся за тобой, будто штормовой ветер с моря, саксонка! — голос был таким же жестким, как взгляд. — Я начинаю жалеть, что не оставил тебя в лесу.

Он повернулся, намереваясь выйти.

— Подожди! — крикнула Алана. — Как ты поступишь с Обри?

Меррик обернулся, лицо застыло, словно каменное.

Руки девушки нервно теребили юбку.

— Ты ведь не причинишь ему зла, правда? Он ничего плохого тебе не сделал.

Глаза рыцаря сузились.

— Я не обязан отчитываться перед тобой, саксонка, и не вижу необходимости отвечать.

Выражение лица Меррика было таким грозным, что Алану охватил ужас. Она не шевельнулась, но глаза смотрели на него с немой мольбой.

— Пожалуйста, я должна знать. В самом деле, он не сделал ничего дурного. Меррик молчал. Горячая боль обожгла ей горло.

— Сегодня утром ты спросил, что я отдам тебе в уплату. Тогда у меня не было ответа. Но если отпустишь Обри, я… я отдам себя в твои руки, уповая на милость.

Он продолжал молчать. Алана облизнула губы.

— Ты; слышишь меня, норманн? Я сдамся… на твою милость. Ты будешь волен… делать со мной все, что захочешь.

— На, мою милость! А разве мне знакомо милосердие?

— Тогда я обречена, — прошептала она. Сердце у нее сжималось от мучительной боли.

Может быть, она уже погибла. А он еще издевается над ней! Голубой огонь полыхал в его глазах.

— Как же ты забывчива, — насмехался рыцарь. — Ты не можешь торговаться, саксонка, потому что тебе нечего мне предложить! Я буду делать все, что захочу и когда захочу, невзирая на твое позволение-непозволение. Ты в моей власти, совершенно и целиком зависишь от моего милосердия! И так будет всегда. Не обманывай себя, полагая, что я прощу тебя. Не заблуждайся! Я разберусь с тобой… но позже.

Меррик ушел. На мгновение Алана застыла, потом бросилась к двери и постаралась ее открыть. Крик бессильной ярости вырвался у нее из груди. Она рухнула на пол, обливаясь слезами негодования. Норманн запер ее!