Барбара Вуд - Пророчица

Она обернулась и прислушалась.

– Эй! Кто здесь? – Она подошла к откидному полотнищу, приоткрыла его и всмотрелась в темноту ночи.

В лагере было тихо, ее рабочие спали – света не было ни в одной палатке. Когда ветер изменил направление, до нее донесся звон колокольчиков, висевших на шеях коз, и редкое блеяние козленка. Пустыня была залита странным, сверхъестественным светом.

Она снова прислушалась и услышала более знакомые ей звуки: шаги по гальке. Прихватив фонарь, она шагнула из палатки и направила луч на площадку, где проводились раскопки. Сначала она увидела лишь котлован, веревки, которые раскачивал ветер, и песок, скользящий по древним камням. И затем разглядела его, бродягу.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, шагая к нему. Осветив его лицо, она увидела, что эго священник из отеля «Айсис».

– Эй! – Он прикрыл ладонью глаза от света.

– Вы вторглись на мою территорию, – заявила она, опуская фонарь.

– Простите. Откуда мне было знать, что прогулка по этому месту равносильна преступлению? – И тут он разглядел ее лицо. – Вы! Тот самый компьютерный взломщик! Вам удалось связаться со своим другом?

Ветер покусывал ее руки и ноги, и Кэтрин поняла, что на ней были надеты лишь шорты и блузка.

– Да, – ответила она. Свободной рукой ей приходилось придерживать волосы, чтобы ветер не бросал их в лицо.

– Майкл Гарибальди, – представился «бродяга» и протянул руку.

– Что вы здесь делаете? – спросила она снова, не обращая внимания на его руку.

– В отеле мне сказали, что гут ведутся раскопки. Мне захотелось посмотреть. Вы здесь работаете?

– Это мои раскопки. А не поздновато ли осматривать подобные места?

– Я не мог заснуть. Как, впрочем, и вы. – Его взгляд скользнул мимо се лица к светящей в ночи палатке. Когда мужчина отвернулся, чтобы осмотреть темные рвы и насыпи гальки, Кэтрин заметила, как сильно ветер трепал его рубашку, отчего черная ткань словно прилипала к его сильной, мускулистой спине.

– Насколько я понимаю, вы доктор Александер, – произнес он. – В отеле мне сказали, что вы что-то нашли.

– Мы еще не можем утверждать наверняка, – осторожно ответила Кэтрин. – Я жду человека из местного правительства и только потом продолжу работу.

Он кивнул.

– Если бы этими раскопками занимался я, то тоже не торопил бы события. Помню, как прочел о той находке неподалеку от Бир-эль-Дама. Стоило проронить лишь слово, как кругом, словно грибы, повырастали палатки, и уже через неделю оттуда вынесли все, что только можно было вынести.

Какое-то время она просто не могла отвести взгляд от его голубых глаз. Они напомнили ей то время, когда она была еще маленькой и считала, что, если священник посмотрит в глаза человеку, он увидит, что у того в душе. Она избавилась от этого заблуждения, когда поняла, что священники – самые обыкновенные люди. Но теперь, ощутив на себе открытый взгляд Майкла Гарибальди, она как будто снова осознала, что ей заглядывают в душу.

И это ей не нравилось.

– Эта земля часто осыпается, – заметила она. Они пошли в лагерь.

– Я только что из Иерусалима, – сообщил он, следуя за ней. Его голос стал совсем тихим, когда они подошли к палаткам. – Я решил немного растянуть отпуск и осмотреть Синай. Вообще-то я уже возвращаюсь домой. – Он сделал паузу и затем добавил: – Мой дом находится в Чикаго. – Она продолжала молчать, и он спросил прямо: – Почему у меня такое ощущение, что я вам не по душе?

– Отец Майкл…

– Пожалуйста, – улыбнулся он, – просто Майкл. Но она стояла на своем.

– Воспитание не позволяет мне обращаться к служителям церкви иначе. Мне неудобно называть вас просто Майклом.

– Хорошо, – согласился он, и ей показалось, что выражение лица стало менее приветливым. – А мое воспитание подсказывает мне, что можно было бы и поблагодарить человека за то, что он уступил компьютер, за которым работал.

Поскольку они стояли в крохотном пятне света от фонаря, что был установлен у ее палатки, Кэтрин разглядела своего собеседника: морщинки в уголках его глаз, как будто он много бывал на солнце, или много смеялся, или и то и другое. Когда он поднял руку, чтобы отмахнуться от мотылька, она увидела скульптурные мышцы его предплечья, выдававшие его увлечение спортом. Он упомянул, что живет в Чикаго; она подозревала, что под его белым воротничком скрывался «синий».

– Извините, – произнесла она. – Большое спасибо. Я тогда искала вас, чтобы поблагодарить. Мистер Милонас сказал, что вы уехали в город. Вам удалось послать свое электронное сообщение?

Его лицо вновь озарилось притягательной улыбкой.

– Да, пару часов спустя.

Кэтрин слушала свист ветра в каньонах. Она думала о книгах из папируса, которые лежали на виду в ее палатке.

– Уже поздно. Спокойной ночи.

– Можно задать вам один вопрос? – проговорил священник. – Тогда в отеле вы заметили, что не желаете находиться во власти священника.

– В этом не было ничего личного.

Он пристально посмотрел на нее и сказал:

– Мне просто интересно, потому что иногда люди, незнакомые с католичеством…

– Я воспитывалась в католической среде, отец Майкл. Я двенадцать лет проучилась в католической школе. Но потом распрощалась с Церковью.

– Ясно, – тихо произнес он. – Тогда спокойной ночи. – Он протянул руку. На этот раз она подала свою. Кэтрин ощутила, как сильные пальцы сжали ее руку. Когда же она подняла глаза и их взгляды встретились, женщина почувствовала, как между ними пробежала искра, которая одновременно и пугала, и приятно волновала ее.

Его взгляд снова задержался на ней, и мужчина тихо сказал:

– Доктор Александер, что бы вы ни искали, желаю вам это найти.

Она смотрела ему вслед в замешательстве, ощущая какое-то его влияние и злясь на себя за это ощущение.

Когда она повернулась к своей палатке, то у края котлована разглядела то, чего раньше не замечала: что-то уродливое и настолько громоздкое, что оно закрывало звезды на небе. И тут она с ужасом осознала, что это что-то было палаткой бедуина.

Еще на закате ее здесь не было.

– Мы прибыли на место, мистер Хэйверз.

– Отлично, – сказал Майлз в трубку мобильного телефона, отойдя подальше от окружающих. Звонок раздался как раз тогда, когда семья наряжала рождественскую елку.

Слушая краткий отчет Зика, он не сводил глаз с Эрики, которая наблюдала за тем, как внуки развешивают украшения на елке. Дерево было около трех с половиной метров в высоту. Самые маленькие ребятишки сидели на полу возле елки и занимались подготовкой сцены рождения Христа. Трехлетняя Джессика вдруг спросила:

– А где маленький Иисус?

Эрика рассмеялась, обняла внучку и сказала:

– Ты увидишь его наутро после Рождества!

Майлз улыбнулся, глядя на них, а потом отвернулся и тихо сказал в телефонную трубку:

– Когда встретишься с партнером, не мешкай. Не торгуйся. Либо проворачивай сделку, либо избавляйся от него. Бери товар и смывайся оттуда. У тебя будет двадцать четыре часа.

Майлз почувствовал, как внутри него зашевелился тигр – зверь, родившийся много лет назад в тот судьбоносный день. Тигром была его собственная интуиция. И теперь этот зверь снова начал оживать.

– План меняется, – тихо сказал собеседнику Майлз. – Провернешь ты сделку или нет, все равно избавься от него. Я не хочу, чтобы об этом знал кто-то еще.

И «тигр» ударил хвостом.

Среда,

15 декабря 1999 года

«Боже правый! – подумал Дэнно, когда его «лэндровер» стал приближаться к раскопкам Кэтрин. – Да что здесь происходит?»

В телефонном разговоре она не упомянула, почему ей понадобилась его помощь, и Самир, человек, встретивший его в аэропорту Шарм-эль-Шейха, тоже ничего не объяснил. Но теперь, когда они мчались по пустыне на машине с открытым верхом, перед Дэниелом предстал целый цирк: палатки, машины, ослы, автобусы, туристы и местные арабы, снующие вокруг котлованов.

– Лафайетт, мы здесь! – закричал Дэниел, увидев, как Кэтрин выходит из палатки, прищуривая глаза от лучей заходящего солнца.

– Дэнно! – воскликнула она и помчалась к нему.

Он спрыгнул с машины и крепко сжал ее в объятиях.

– Слава богу, ты приехал! – прошептала она.

Он долго не отпускал ее, наслаждаясь ее близостью. Затем резко отстранил ее и тихо сказал:

– Ты ужасно выглядишь. – Но никак не мог отвести от Кэтрин взгляда.

Она засмеялась и погладила по светлым волосам, которые растрепались так, что он походил на пугало. Дэниел был весь в пыли, а его футболка с надписью «Жизнь археолога с самого начала в руинах» была помята и испачкана.

– Ты тоже! – И взяла его за руку. – Оставь все в машине и скорее в мою палатку. Тут судачат, что мы что-то нашли.

– Колодец Мариамь?

– Бери выше, – ответила она, когда они оказались в палатке.

– Судя по этому карнавалу, ты обнаружила золото! Она смотрела на него горящими зелеными глазами.

– Лучше золота, Дэнно! Свитки. И очень старые! Господи, они такие древние… – Она остановилась и прислушалась. Затем подошла к входу и выглянула на улицу.

– Что там? – спросил он.

– Мне что-то послышалось совсем рядом с палаткой. – Она подняла руку, предостерегая, и, отойдя от входа, направилась к столу, заставленному бутылками и стаканами. Когда он заговорил, она поднесла палец к губам.

Пока Кэтрин наполняла стаканы водой «Эвиан», Дэниел заметил, что рабочий стол покрыт простыней, а на кровати лежит открытый чемодан.

– Ты куда-то уезжаешь?

Протягивая ему стакан, она произнесла низким голосом:

– И прямо сейчас. Я лишь ждала тебя.

– Что происходит?

– Возьми себя в руки, Дэнно, потому что ты не поверишь своим глазам, когда я тебе кое-что покажу.

Зик стоял на балконе своего номера и глядел на залив, который теперь становился темнее по мере того, как солнце пряталось за горы Синайской пустыни. Из ресторана, что находился внизу на террасе, до него доносились голоса. Местность гудела от слухов о местных археологических раскопках, в которых что-то обнаружили.

В дверь постучали – прибыл партнер.

Поспешно упаковывая чемодан, Кэтрин посвятила Дэниела в события последних тридцати шести часов, начиная с того момента, когда она проснулась от взрыва.

– Никто не знает, что я открыла корзину, – говорила она. – Но рано или поздно об этом узнают. Ты видел веревки и предупреждающие знаки, которые я развесила вокруг раскопок. Пока удавалось сдерживать искателей диковинок, но не думаю, что это надолго. – Дэниел заметил, что она не складывала аккуратно вещи, а просто в спешке бросала их в чемодан. – Думаю, Хангерфорд проговорился, – добавила она. – Я получила сообщение от управляющего отеля «Айсис», который сказал, что мне звонили из Департамента культурных ценностей и попросили передать, что их представитель уже направился сюда. Он должен прибыть сегодня вечером, но я намерена уехать до того. Надеюсь, у меня получится улизнуть во время ужина. Рабочие Хангерфорда всегда устраивают посиделки у костра. Это должно сыграть мне на руку.

– Кэт, о чем ты говоришь?

Она остановилась, затем подошла к своему рабочему столу и отдернула простыню.

– Об этом!

Она разложила папирус в аккуратные стопки, раскрыв первую «книгу». Дэниел подошел к столу. Кэтрин объяснила, как ей удалось сопоставить обрывок папируса, где упоминалось имя Иисуса, с первой страницей того, что в итоге оказалось первой «книгой». Она рассказала о том, что наложила неровные края фрагмента папируса и остальной части «книги» так, что шов стал практически незаметен. Затем поверх склеенного она положила стеклянную тарелку.

Дэниел наклонился, разглядывая. Он был очень взволнован.

– Почему ты называешь их свитками?

– Взгляни на края; по ним видно, что когда-то они были прикреплены к цилиндру. Но затем эти цилиндры убрали, а свитки сложили гармошкой, после чего они стали похожи на книгу.

– Рукописные книги заменили свитки во втором веке, ведь так? Появилось полотно писчего материала, которое складывали и скрепляли с одной стороны.

– Да, но ведь эти листы скреплены вовсе не с одной стороны, ты увидишь это, и они не раздельные. Однако они напоминают книгу. Вот я и спрашиваю себя: зачем убрали цилиндры и сложили свитки таким образом?

Он посмотрел на нее.

– А что думаешь ты?

– Для того чтобы было легче переместить их из одного места в другое, – ответила она, взяв с полки туалетные принадлежности и поспешно затолкав их в чемодан. – Свитки громоздкие, и пронести их с собой не так уж легко. А плоскую книгу можно спрятать под одеждой.

– Ты хочешь сказать, спрятать от людей, преследовавших того, кому эти свитки принадлежали?