Вторая престарелая леди деликатно напомнила:

— Ты, кажется, хотела рассказать, о чем-то очень интересном… Что же было дальше?

— Да, конечно… а дальше случилось самое интересное — к этой вульгарной девице подошел очень приятный молодой человек… Впрочем, ты его тоже знаешь, он живет в пентхаузе, снимает, насколько мне известно, самый роскошный номер…

Вторая леди нетерпеливо спросила:

— И что же он?

— Ты даже не поверишь — он взял ее под руку и, как ни в чем не бывало, повел в сторону лифта…

«Да, наверняка это был Деннис Харпер», — решил Бернар.

Профессиональное чутье ситуации не обмануло его и на этот раз.

— Молодой человек? — переспросила подруга миссис Махони. — Повел в сторону лифта?

— Да, представь себе…

Лицо второй леди выразило совершенно неподдельное любопытство — она, равно, как и ее подруга, сидели вполоборота к Бернару, и он мог прекрасно наблюдать это.

— Интересно, кто же это такой?..

Миссис Махони принялась вспоминать.

— Его фамилия… Гар… Хар… что-то такое, точно не помню… У этого молодого человека очень красивое авто — такое красное, спортивное, точно такое, как у моего внучатого племянника Джозефа — он теперь живет в Чикаго, я тебе говорила…

Бернар понял, что миссис Махони — типичная старая маразматичка — начнет утопать в подробностях, и что настал момент действовать. Поднявшись со своего места, он подошел к престарелым леди, слегка улыбнулся и произнес с полупоклоном:

— Извините, что я обращаюсь к вам так вот запросто — мы, к сожалению, не представлены друг другу, однако вопрос, который меня интересует…

Бернар, несмотря на специфику своей работы, был прекрасно воспитан. Его знание того, как и в каких случаях следует обращаться к людям, чтобы те сразу же прониклись доверием, не вызывало сомнений — кстати, Фил Якобс очень ценил в Бернаре именно это качество. Кроме того, отличный костюм репортера, его безукоризненно начищенные штиблеты, тонкая, превосходно отутюженная сорочка и неяркий галстук всегда производили на пожилых дам типа миссис Махони и ее подруги самое благоприятное впечатление. Кроме того, достойных леди очень тронула манера обращения: «извините, что я обращаюсь к вам вот так запросто — мы, к сожалению, не представлены друг другу»…

Миссис Махони ободряюще улыбнулась — Бернар действительно производил впечатление очень воспитанного молодого человека — не то, что эта ужасная и отвратительная современная молодежь…

— Слушаю вас…

Репортер галантно расшаркался.

— Позвольте сперва представиться. Я — Бернар Лафарг, сотрудник мельбурнской полиции…

С этими словами Бернар полез в сумку за удостоверением — он всегда носил с собой на всякий случай дюжину качественно подделанных документов.

Миссис Махони улыбнулась.

— Очень приятно…

Помахав перед носом престарелых дам пластиковой корочкой, Бернар тут же спрятал ее в карман.

Вдова советника посольства приподнялась со своего места.

— Миссис Махони, — представилась она.

Бернар поцеловал ее ручку.

— Очень приятно…

Ее подруга также представилась:

— Миссис Малкастер…

Бернар поцеловал ручку и ей.

— Очень приятно…

Усевшись рядом с миссис Махони, Бернар начал вкрадчивым голосом:

— Уважаемые миссис Махони и миссис Малкастер! Я прекрасно понимаю, что подслушивать очень и очень некрасиво и недостойно… Однако только что я стал невольным слушателем вашей беседы… И меня извиняет только одно обстоятельство — дело в том, что я разыскиваю одну женщину, которая подозревается…

Старые дамы насторожились:

— Преступницу? — спросила миссис Махони.

Бернар неопределенно пожал плечами.

— Не совсем… Пока рано говорить, преступница она или нет… Во всяком случае, она подозревается в совершении недостойных поступков…

Миссис Малкастер всплеснула руками.

— Как? У нас в отеле «Маджестик» — преступница? Неужели такое возможно?

Бернар состроил сочувственное выражение лица.

— В наше время, как ваша подруга только что тонко заметила, возможно и не такое… Дело в том, что только вы можете мне помочь, — с этими словами Бернар осторожно вынул из сумки портативный диктофон. — Вы не будете возражать, если я включу его? — Он покосился на диктофон. — Это необходимо…

Видимо, Бернар произвел на пожилых женщин настолько благоприятное впечатление, что они тут же согласились с ним:

— Пожалуйста, пожалуйста… Главное, чтобы это пошло на пользу…

Бернар вытащил из сумки бумагу и авторучку. Протянув все эти предметы миссис Махони, он произнес:

— Пожалуйста, напишите, что вы не возражаете против того, чтобы наша беседа фиксировалась на магнитную ленту. Вы ведь наверняка знаете, в Австралии, как и во всем цивилизованном мире, невозможно записывать беседу, не заручившись предварительным согласием собеседника.

Миссис Махони быстро подписала бумагу.

Складывая расписку вчетверо, Бернар виновато улыбнулся.

— Извините, что причиняю вам столько хлопот, — произнес он, — формальности…

Миссис Махони откашлялась.

— Чем могу быть вам полезна?

Бернар щелкнул кнопкой диктофона.

— Если вам не составит большого труда, расскажите еще раз, как на вас напала эта женщина…

Миссис Махони вопросительно посмотрела на мнимого полицейского.

— Напала? — переспросила она. — А ведь она действительно на меня напала…

Вынув из голубого конверта фотографию Мартины, Бернар протянул ее собеседнице.

— Это она?

Миссис Махони внимательно посмотрела на снимок.

— Вроде похоже… Да, точно, это она! Нет, ты только посмотри, — она подтолкнула свою подругу, — и переоделась, и прическу изменила — наверное, думает, что теперь ее никто не узнает… Точно — преступница! И как это я сама раньше не догадалась?

Бернар поднес диктофон поближе.

— Итак, прошу вас…


В отеле «Маджестик» репортер пробыл довольно долго — около трех часов. Правда, ему так и не удалось встретиться и поговорить с управляющим — он уехал на какой-то семинар по гостиничному бизнесу в Джакарту — однако все это время Бернар напряженно и результативно работал: кроме исповеди миссис Махони, он записал на диктофон ту же историю в интерпретации портье (Бернар вновь представился полицейским), а также рассказ официанта, который регулярно доставляет в апартаменты Денниса Харпера завтраки, обеды и ужины в тех случаях, когда хозяин заказывает все это в ресторане по телефону.

Сидя за рулем своего «ниссана», Бернар медленно ехал в сторону редакции. Из включенного на воспроизведение диктофона доносился рассказ официанта:

— «Представляете, господин полицейский, буквально вчера захожу я в пентхауз с ужином, а они лежат в постели, и этот Деннис…»

Улыбнувшись, Бернар выключил диктофон.

«Ну, для начала очень даже неплохо, — подумал он, — если я найду и еще что-нибудь в подобном духе…»

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Почему Деннис Харпер поссорился с матерью, Стефани Харпер. — Совет Мартины. — Деннис пытается понять, что именно связывает его с Мартой Липтон. — Встреча с Анеттой. — Подруга сообщает Марте о последнем разговоре с Рудди Чарлтоном. — Деннис Харпер удивительно беспечен. — Обеспокоенность Мартины. — Репортер Бернар Лафарг продолжает собирать информацию. — Знакомство с Анеттой Финн.


Ночь опустилась на побережье Австралии внезапно, как обычно и бывает в этих широтах. На небе одна за другой, словно в калейдоскопе, сменялись вечерние краски: желтая, светло-оранжевая, кроваво-красная, тускло-бронзовая. И наконец воцарилась густая бархатная чернота. Цветущие деревья начали источать еще более сильный аромат, громко гомонившие птицы заснули, и город уснул.

Закатав манжетку, Деннис посмотрел на свой «Ролекс» с маленькими бриллиантами — было без четверти два. Ласково посмотрев на сидящую напротив Мартину, он сказал негромко:

— Уже поздно, а у меня завтра много дел. Может быть, пора спать?

Неожиданно Марта сказала:

— Деннис, помнишь, несколько дней назад ты сказал, что насмерть поссорился со своей мамой… Не знаю, может быть, с моей стороны и не очень-то прилично интересоваться твоей личной жизнью, но…

При упоминании о той далекой уже ссоре Деннис тяжело вздохнул.

— Да, поссорился… Хочешь, чтобы я тебе рассказал о той истории? Но для чего?

Марта отвела взгляд.

— Я и сама не знаю… Может быть, я хочу узнать об этом потому, что хочется лучше научиться разбираться в людях…

Деннис покачал головой.

— Разбираться в людях, Марта — не такое уж и благо, как может показаться на первый взгляд. Научиться разбираться в людях — значит, прежде всего, научиться разбираться в мотивах их поступков, а поступки эти чаще всего неблаговидные…

Марта робко спросила:

— Какие же?

Деннис вновь вздохнул.

— Предательство, непонимание, эгоизм… Мне кажется, что гораздо лучше оставаться в счастливом неведении относительно всего этого…

После непродолжительной паузы Марта напомнила:

— А как же твоя мать?

Деннис отвернулся.

— Это очень печальная история, — голос его прозвучал неожиданно глухо, — очень печальная и очень грустная история, Марта…

Марта несмело прервала Харпера:

— Там тоже были предательство, непонимание, эгоизм?

Подойдя к столу, Деннис взял стоявшую там бутыль белого вина и, вынув из бара два стакана, налил себе и Марте.

— Сегодня что-то очень душный вечер, — произнес он, протягивая стакан. — Необыкновенно душный… Давай немного освежимся…

По всему было заметно, что Харперу не очень-то хотелось вспоминать ту историю и возвращаться к той ситуации.

Марта послушно пригубила.

— Понимаешь, в чем дело, — после довольно-таки продолжительного молчания сказал Харпер, — у нас с матерью очень сложные отношения.

— У всех детей непростые отношения с родителями, — вставила Мартина.

Деннис согласно наклонил голову.

— Возможно. Но у нас с мамой — особенно.

— Она что, не любит тебя? — поинтересовалась Мартина.

— Нет, что ты, она души не чает и во мне, и в моей сестре Сарре… — вспомнив недавний вопрос Марты, Харпер произнес: — Нет, там не было ни предательства, ни эгоизма… Скорее — непонимание… Хотя мама считает, что я предал ее.

Мартина отставила стакан.

— Предал? Неужели?

Деннис налил в свой стакан остатки вина из бутылки.

— Во всяком случае, она так считает…

— У нее были на это какие-то причины?

Выпив вино залпом, Деннис вытер рот шелковым платочком.

— Я уже сказал тебе, что эта история — очень, очень печальная…

Марта, поняв свою бестактность, наконец-то спохватилась:

— Если ты не хочешь, то можешь и не рассказывать, Деннис…

Тот только поморщился.

— Нет, ты не думай, ничего такого, что могло бы бросить тень на нас, Харперов, там нет… Во всяком случае, мне так кажется… — Деннис поудобней расположился на стуле и, вздохнув, начал: — Около года тому назад, когда я еще не был так богат — во всяком случае, в то время я не достиг таких финансовых успехов — так вот, около года назад я познакомился с одной девушкой. Мы встречались довольно долго, около полугода… Моя мать, Стефани Харпер, не знала об этом…

— Почему?

— Дело в том, что Илона Джакоби — так звали мою девушку — была из очень бедной семьи, из той, что принято называть неблагополучной: ее отец работал каким-то мелким клерком в «Харпер майнинг», компании, принадлежавшей моей маме. Ее мать была алкоголичкой и вот уже который год находилась в специализированной клинике… Илона работала лаборанткой в колледже. Это была очень тихая, скромная девушка — во всяком случае, в то время она казалась мне именно такой… Не знаю — полгода, которые мы встречались, много или нет, однако спустя именно этот срок мы решили, что не можем жить друг без друга… Мы любили друг друга, — голос Денниса Харпера дрогнул.

Мартина несмело спросила:

— И вы решили пожениться?

Деннис ответил тихо и печально:

— Да. Мы так решили… Я познакомил Илону с мамой — в такой ситуации, как ты понимаешь, это было необходимо. Не знаю почему, но она сразу же не понравилась никому, в том числе и маме. Только моя родная сестра Сарра поняла меня… Мать категорически заявила, что если я пойду на этот шаг, она разорвет со мной всякие отношения, чуть ли не проклянет меня. Я, однако, настаивал на своем.

— И что было дальше?

Деннис вновь тяжело вздохнул.

— Я, однако, настаивал на своем, — повторил Деннис, — вскоре было объявлено о нашей помолвке. Когда мама узнала, что я иду наперекор ее воле, она выгнала меня из дому…