Бернар посмотрел на нее с еще большим недоумением.

— То есть ты хочешь сказать, что ты не собираешься туда возвращаться?.. — Тебе что, вещей не жалко?..

— Какие там вещи!.. — Воскликнула Анетта. — У меня там почти ничего и не было… А документы, — она кивнула на сумочку, — всегда при мне. Денег, чтобы снять что-нибудь получше той конуры, у меня более чем достаточно…

Это было для Лафарга полнейшей неожиданностью. Решив отложить разговор на потом, он предложил:

— Хорошо… Может быть, ты хоть поужинаешь?..

Анетта на секунду задумалась.

— Поужинать?.. Ну, хорошо…

Когда ужин подходил к концу, Бернар сообщил Анетте новость, от которой та едва не свалилась со стула.

— Знаешь, что, — сказал он просто, — а ведь я вчера — ну, в той самой забегаловке, где мы с тобой познакомились — я тебе соврал…

Анетта подняла на Бернара глаза.

— Это ты о чем?..

Бернар улыбнулся несколько виновато.

— Об Элеоноре Лафарг… Я ведь никогда не снимал у нее квартиру…

— Вот как? Откуда же тогда ты ее знаешь?..

Бернар, предчувствуя, какую реакцию вызовут его слова, ухмыльнулся.

— Это моя мать…

Подавившись куском бекона с яишницей, Анетта закашлялась.

— Элеонора Лафарг? Эта жирная образи… Извини… — девушка не могла прийти в себя. — То есть, ты не ошибаешься?.. Это действительно твоя мать?..

Бернар кивнул.

— Разумеется, не ошибаюсь… Да, она моя мать.

После этих слов наступило тягостное молчание — Анетта долго не могла прийти в себя.

— Твоя мать, — тихо повторила она, — ни за что бы не подумала…

— Представь себе… Впрочем, — улыбнулся Бернар, — надеюсь, это досадное обстоятельство никак не повлияет на наши отношения?

Доужинав в полном молчании, Анетта поднялась из-за стола.

— Ну, что, я пошла? Еще раз благодарю за приют… Да, и вот что: то, что я рассказывала тебе вчера, не воспринимай серьезно…

Бернар отодвинул тарелку.

— Это ты о чем?

Анетта замешкалась.

— Ну, что я рассказывала тебе о своей жизни, о подругах…

Бернар усмехнулся.

— Хорошо, не буду.

Анетта направилась в прихожую.

— Ну, всего хорошего…

Она уже открывала дверь, когда рука Лафарга задержала ее.

— Постой…

Анетта на мгновение задержалась.

— Что?..

Захлопнув дверь, Бернар стал перед ней и серьезно произнес:

— Знаешь, что, моя матушка так некрасиво повела себя, что я невольно чувствую перед тобой какую-то непонятную вину…

Анетта посмотрела на хозяина квартиры с некоторым недоумением.

— Вину?..

Бернар склонил голову.

— Да, вину.

Анетта пожала плечами.

— Не понимаю, при чем тут ты… Это ведь не ты, а твоя мать.

— Вот мне и неудобно за нее, — подхватил Бернар. — Очень неудобно… Поверь, я бы сам ни за что на свете так не поступил…

Анетта слегка улыбнулась.

— Охотно верю, не сомневаюсь…

Приобняв девушку за плечи, Бернар вновь провел ее на кухню.

— Так вот, Анетта, я чувствую свою вину и хотел бы хоть что-нибудь сделать для тебя…

Анетта послушно уселась на стул.

— Ты и так сделал все, что мог, — ответила она, — мне негде было ночевать, и ты приютил меня. Знаешь, что, Бернар, — она подняла на него глаза, — ты — один из немногих действительно порядочных людей, с которыми мне приходилось иметь дело… Вспомнив подробности сегодняшнего дня — бледный, трясущийся мистер Якобс над трупом Чарлтона, ковровая дорожка, бетономешалка, разбиваемый прессом корпус красного «корвета» и — самое главное! — история с шантажом Денниса Харпера, Бернар нехорошо улыбнулся.

— Ну, если ты действительно так думаешь, то хотел бы сделать для тебя еще кое-что…

Анетта прищурилась.

— Сделать для меня еще кое-что? Но что же?

— Мне кажется, есть смысл, если я позвоню твоей квартирной хозяйке и решу все дела… — Заметив на лице девушки выражение испуга, Бернар поспешил добавить: — Только не волнуйся, говорить буду я…

Анетта настороженно посмотрела на хозяина квартиры и спросила:

— А о чем говорить?..

Взяв с полки телефон Бернар принялся набирать нужный номер.

— О тебе, о твоих делах… Черт, никого нет дома, — он положил трубку на рычаг. — Анетта, есть такое предложение…

— Да…

— Давай сейчас куда-нибудь съездим, проветримся — у меня сегодня был очень тяжелый день… А моей матушке позвоним попозже… Хорошо?

С минуту поразмышляв, девушка согласилась.

— Хорошо.

— Тогда одевайся.

Спустя несколько минут «ниссан» Бернара неспешно катил по направлению центра города, в район, славившийся обилием увеселительных заведений…

Хотя Бернар и не очень-то жаловал свою мать, он боялся ее — даже, не столько ее саму, сколько возможного решения, по которому она в своем завещании лишит его всех прав на наследство — несколько десятков доходных квартир и неплохой коттедж в разных районах Мельбурна.

Элеонора могла простить своему единственному сыну все — и беспутность поступков, и природную, доставшуюся от папочки по наследству страсть к различного рода авантюрам, и даже работу репортером в скандально-известном бульварном листке — если бы Элеонора узнала об этом. Единственное, что она никогда не поняла бы и не простила — длительную связь с девицей предрассудительного поведения. Узнай Элеонора Лафарг об этом — она бы наверняка лишила бы в своем завещании всех прав на наследство.

Таким образом две вещи, приносившие Бернару наибольшее беспокойство и наибольшее удовлетворение, сошлись в полнейшем противоречии.

Сидя за рулем «ниссана», Лафарг сосредоточенно следил за дорогой. Анетта молчала. Наконец, спустя минут десять пути она поинтересовалась:

— Куда мы едем?..

Бернар пожал плечами.

— Не знаю. Куда-нибудь…

— Как, ты не знаешь, куда ведешь машину?..

«Ниссан» Лафарга остановился на светофоре. Обернувшись к девушке, Бернар произнес:

— Мне все равно, куда ехать… Я же говорю — у меня сегодня был очень тяжелый день…

Наконец, автомобиль Лафарга остановился на стоянке, сразу же за которой призывно сверкала неоновая вывеска дансинга.

— Любишь танцы?.. — Поинтересовался Бернар.

Анетта пожала плечами.

— Нет, если честно, к танцам я достаточно равнодушна…

Лафарг хлопнул дверкой.

— А я иногда люблю потанцевать… Знаешь, как-то быстро сбрасывается вся накопленная за тяжелый день усталость.

В этот момент к «ниссану» подкатил темно-фиолетовый «ровер». Бернар, беседуя с Анеттой о пользе танцев для разгрузки стрессов, не обратил на это обстоятельство ровным счетом никакого внимания — в Мельбурне множество «роверов» именно такой модели и именно такого цвета. Неожиданно за спиной Лафарга послышался знакомый голос:

— Бернар?..

Лафарг обернулся — перед ним стояла его мать Элеонора.

— Бернар?.. Вот приятная неожиданность! Что ты тут делаешь?..

Обернувшись, Анетта увидала свою ненавистную квартирную хозяйку — от этого ей едва не сделалось дурно. Она попыталась было спрятаться за машиной, но было поздно — Элеонора, заметив ее, поняла, что девушка приехала именно с Бернаром. Лицо ее тут же исказила гримаса ярости.

— А, и ты тут!.. — закричала она. — И ты тут?.. Что ты тут делаешь, грязная шлюха?..

Элеонора сделала несколько шагов по направлению к Анетте, но на ее пути встал Бернар.

— Мама, умоляю тебя, успокойся, — начал он, — мама, я сейчас все тебе объясню…

Коротко кивнув в сторону девушки, Элеонора спросила сына:

— Она что — с тобой?.. — и, не дождавшись ответа, сказала: — Да, конечно же, с тобой…

Бернар сделал успокаивающий жест.

— Мама, я тебе сейчас все объясню. Дело в том, что эта девушка…

Элеонора перебила сына неожиданно громко:

— Объяснишь? — Переспросила она. — Ты еще хочешь мне что-то объяснить?.. Я не нуждаюсь в твоих объяснениях!..

Глаза Элеоноры Лафарг налились кровью, казалось — еще вот-вот, и она накинется на строптивую квартирантку, так некстати оказавшуюся тут, с кулаками.

— Но, мама — попытался вставить Бернар, — мама, все далеко не так, как ты думаешь…

Уперев руки в бока, Элеонора посмотрела на сына — тот сразу же понял, что теперь может произойти что-то очень страшное.

— А как я думаю!.. — Кричала миссис Лафарг. — Что мне еще прикажешь думать, если я случайно заехав в этот район, встречаю тебя с этим вот, — короткий кивок в сторону Финн, — с этим вот подзаборным отребьем, с этой девкой, которая…

Анетта инстинктивно сделала шаг назад.

— С этим отребьем!.. Ты знаешь — она буквально позавчера едва не убила меня!.. — Элеонора Лафарг все больше и больше заводилась. — Да, едва не убила!.. Она набросилась на меня с ножом!.. Она выгнала меня из моей же квартиры… Она… — У миссис Лафарг просто не находилось слов для выражения своего негодования.

Всю эту тираду Элеонора выпалила на одном дыхании. Дождавшись, пока ее первоначальная ярость несколько спадет, Бернар, виновато улыбнувшись, сказал:

— Мама, дело в том, что эта девушка…

Элеонора замахала руками.

— Знать ничего не хочу — не надо тут оправдываться… Оправдываешься — значит виноват. Честные люди никогда не снисходят до оправданий…

«Особенно с такими гнусными тварями, как ты», — подумала Анетта.

— Тихо тихо, я не собираюсь перед тобой оправдываться, я просто хочу объясниться… Так сказать, прояснить ситуацию.

Уперевшись тяжелым взглядом на сына, Элеонора произнесла:

— Прояснить ситуацию?.. Ну, давай… Посмотрю, как ты будешь выкручиваться на этот раз… Неужели ты не видишь, что это — самая настоящая проститутка?..

Подойдя к Элеоноре поближе, Бернар начал тоном, каким, по его мнению, единственный сын и должен обращаться к любящей матери:

— Мама, все совсем не так, как ты думаешь… С этой девушкой я познакомился вчера, совершенно случайно… — Бернар на ходу быстро соображал, какое бы оправдание прозвучало б в его устах наиболее убедительно. Да, вчера…

Покачав головой, мать произнесла:

— Ах, так ты познакомился с ней еще вчера?.. теперь мне все понятно. Ты снял ее в каком-нибудь гнусном вертепе и, приведя к себе… — тут Элеонора запнулась: она была уверена, что ее сын не имеет подходящего места, куда можно было бы водить девушек наподобие Анетты. — Постой, постой, а где ты теперь обитаешь?..

Почувствовав некоторое облегчение — во всяком случае, этот вопрос был куда более безопасен, чем предыдущий — Бернар, стараясь казаться как можно более спокойным и невозмутимым, произнес:

— Вот с этого и следовало бы начинать… Я теперь снимаю квартиру — неподалеку, в пятнадцати минутах ходьбы отсюда.

— Квартиру снимаешь?.. Но ведь у меня сколько угодно квартир — ты мог бы получить ключи от любой совершенно бесплатно!.. Я понимаю — просто ты не хочешь встречаться со мной…

Это было сущей правдой — Бернар действительно больше всего на свете боялся морализаторских разговоров с мамой, которые, как правило, заканчивались обещанием: «Будешь себя плохо вести — не получишь никакого наследства!»

— Нет, нет, — попытался возразить репортер, — совсем не поэтому…

— А потому, что тебе хочется водить таких гнусных, таких грязных шлюх, как эта Финн!.. — Безапелляционно заявила Элеонора. — Да, я прекрасно понимаю, что их общество тебе куда более приятней, чем мое… Боже, как несправедлива ко мне судьба!.. — В ее голосе прозвучал неподдельный пафос. — Как она несправедлива ко мне!.. Я так надеялась, что мой единственный сын не будет похож на этого беспутного развратника Поля…

Дождавшись, пока Элеонора выскажет весь запас слов на эту тему, Бернар, сделав очень серьезное выражение лица, произнес:

— А теперь, мама, выслушай, пожалуйста, меня… Все не так страшно, как ты себе это представляешь… Да, вчера я действительно познакомился с этой девушкой совершенно случайно. Я ни сном, ми духом не подозревал, что она — проститутка. У Анетты был очень печальный вид, ей негде было провести ночь… Она сказала мне, что квартиру, которую она нанимает, опечатали полицейские…

Элеонора впервые за время этого скандального разговора улыбнулась — улыбка вышла, как отметила про себя Анетта, очень гадкой.

— Разумеется, опечатали, — произнесла она, — я действовала целиком на законных основаниях… — она ухмыльнулась Анетте прямо в лицо. — Негде было провести ночь… Негде или не с кем?.. — этот вопрос предназначался Бернару.

— Мама, умоляю, не надо так скверно думать о людях, — начал было тот, — у нее действительно были серьезные проблемы, и я помог разрешить их… Что же тут плохого?