Мы переглянулись, но спорить с Майком не стали. Мы перенесли Большого Сахарного Билла в «кадиллак», поместили его рядом с шофером, уселись и стали ждать. «Домой», — сказал Майк. Ладно, приезжаем на его улицу, останавливаемся во дворе дома, вытаскиваем Большого Сахарного Билла из тачки, привратник нам улыбается, держа фуражку в руке. «Красивая у вас статуя, господин Палмер, — говорит он. — По крайней мере понятно, что это такое. Не то, что все эти современные штучки с тремя головами и семью руками».

«Да, — говорит Майк, смеясь. — Это классика. Греческая классика, если уж быть таким точным». Впихиваем Большого Сахарного Билла в лифт, поднимаемся. Майк открывает дверь, мы входим, смотрим на патрона. «В гостиную», — приказывает он нам. Входим в гостиную, ставим Большого Сахарного Билла у стены, ждем. Майк внимательно осматривает стену, раздумывает и потом вдруг протягивает руку. «Туда — говорит он, — на камин». Мы сразу толком не сообразили, но Майк подходит к камину и снимает картину, которая там висела, большая такая картина, изображающая аборигенов, поедающих капитана Джеймса Кука. Ладно, решили мы, делать нечего. Ну и водрузили Большого Сахарного Билла на камин, там его и оставили. С Майком всегда самое главное — никогда ни по какому поводу не пытаться спорить.

Потом, уж, конечно, мы долго обсуждали между собой это событие, чтобы понять, для чего именно нашему Майку понадобился этот Большой Сахарный Билл над камином, на стене своей гостиной. У каждого из нас на этот счет были свои соображения, но попробуй, поди узнай. Разумеется, для строительного профессионального союза это явилось крупной победой. Большой Сахарный Билл был весьма опасным субъектом, единство рабочих было спасено, и один наш активист считал, что Майку Палмеру понадобилось сохранить Большого Сахарного Билла на стене как своеобразный трофей, напоминающий ему о победе, которую он одержал. Во всяком случае, Палмер так и держал его на камине, пока его не осудили за неуплату налогов, упекли в тюрьму, а затем выслали. Да, это единственное, что они смогли против него найти, и то только с помощью политических профсоюзов. В тот момент он и передал статую в музей Современного искусства в Сиднее. Наверняка, она и теперь находиться там. Надо сказать, что для Майка эта история не прошла даром — тело его брата было обнаружено в мусорном баке на набережной, — но, повторяю, Майк был не из тех, кто торгуется, когда затрагивают честь профсоюза. Он сам, без посторонней помощи обеспечил единство рабочих в строительной отрасли, что не помешало, однако, лишить его гражданства: когда он вышел из тюрьмы, его выслали в Макао. Спустя несколько лет…

Бернару давно уже надоела старческая болтовня Шлегеля. Слушая его, он с тоской поглядывал по сторонам, будто бы пытаясь выяснить, подробности, ускользнувшие от его взгляда вчера. Наконец, поняв, что мистер Шлегель, будучи в таком состоянии, не отпустит его еще как минимум час, он бесцеремонно прервал его рассказ:

— Послушайте, уважаемый, все, что вы мне тут рассказываете, очень интересно, однако я хотел бы узнать некоторые подробности по поводу находки этого ужасного трупа.

Мистер Шлегель всем своим видом высказал явное неудовлетворение:

— Постой, постой, я не дошел до самого интересного места. Так вот, после того, как Майка Палмера выслали в Макао…

Вытащив из кармана десятидолларовую бумажку, Бернар сунул ее в ладонь старика.

— Вот что: выпей-ка лучше на эти деньги за здоровье твоего Майка Палмера, если он еще жив, или за упокой души Большого Сахарного Билла… Меня сейчас интересует кое-что другое… Каким образом был обнаружен этот труп?..

Нащупав в кармане портативный диктофон, Лафарг незаметно включил его на запись.

Старик, по всей видимости, настолько впечатлился собственным рассказом, что не сразу смог перейти на другую тему.

— А, труп, — он махнул рукой. — Вчера вечером ребята приехали на стройку платят неплохо, и они согласны работать по ночам, — старик наконец-то отпустил пуговицу пиджака репортера, — так вот, приехали и случайно наткнулись на эту зацементированную яму. Мы выкопали ее еще с самого утра, чтобы зарыть кое-какой мусор… Смотрят — яма залита бетоном, а из нее торчит край ковровой дорожки… Подогнали экскаватор, разрыли — бетон уже затвердел, так что пришлось весь кусок подцепить ковшом — положили и обработали глыбу молотками. Ну, нашли этого типа, и мне тут же вспомнилась давнишняя история… Хорошо, что ты тут появился, а то рассказать некому…

Бернар прищурился.

— Полиция сразу приехала?..

— Да, — ответил старик, — мы немного растерялись и тут же позвонили. Прибыли где-то спустя полчаса.

— Они попытались найти следы?..

Шлегель махнул рукой.

— Какие тут следы! Тут ведь все начисто перекопано…

— И то правда, — согласился Бернар, — а что еще они сказали?..

Старик на минуту задумался.

— Нет, ничего… Хотя… Полицейский сержант говорил про следы какой-то машины — я только краем уха слышал.

Бернар насторожился.

— Машины?.. Какой же?

Шлегель поморщился.

— Не знаю… Во всяком случае, и идиоту ясно, что этого типа не несли сюда на руках. Наверняка привезли на автомобиле. А вот живого или мертвого — никто не знает.

Поняв, что больше никакой ценной информации он не почерпнет, Лафарг направился к своему «Ниссану». На прощание он сунул Шлегелю свою визитку.

— Если что-нибудь вспомнится, — произнес он, — можете позвонить. Наша редакция оплачивает информацию подобного рода…

Старик проводил Бернара до машины.

— Хорошо, — сказал он, пряча визитку в нагрудной карман. — Хорошо. А много ли вы способны выложить за информацию?..

Бернар неопределенно пожал плечами.

— Это зависит от ценности информации, — неопределенно сказал Бернар и, хлопнув дверкой «ниссана», включил зажигание. Спустя несколько минут автомобиль мчался по направлению к Мельбурну.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Бернар продолжает собирать информацию о Деннисе Харпере. — У Денниса нет алиби. — Все улики против него. — Скандальный материал на первую полосу «Обнаженной правды» готов. — Угрызения совести начинают терзать Лафарга. — Элеонора Лафарг с ужасом узнает, где работает ее сын. — Ее визит к мистеру Филу Якобсу. — Нехитрая беседа в редакционном кабинете босса «Обнаженной правды». — Фил узнает от матери своего сотрудника и компаньона много любопытного о жизни и нравах проституток, снимающих квартиры.


Вернувшись домой, Бернар наскоро переоделся — так въелась в его одежду загородная пыль — и направился дальше. На этот раз его путь лежал в отель «Маджестик»: там он мог почерпнуть информацию о Деннисе Харпере от уже знакомой ему миссис Махони.

У Бернара сложилось впечатление, что эта престарелая дама, хотя, вне всякого сомнения, и жила в каком-то из номеров «Маджестика», практически все время проводила только в вестибюле, болтая о разных пустяках с такими же дамами, как и она сама.

На этот раз Бернар застал эту леди приблизительно на том же самом месте, что и тогда, когда Бернар имел честь с ней познакомиться. Правда, теперь у престарелой леди был другой собеседник — седовласый старичок лет семидесяти, жизнерадостный, румяный, с явно искусственными зубами. Видимо, это был такой же рантье, как и миссис Махони.

Приблизившись к леди и ее собеседнику, Бернар подошел к ней, как к старой знакомой и, приветливо улыбнувшись, поцеловал ее руку.

— А, господин полицейский!.. — Махони кокетливо улыбнулась. — Рада вас вновь видеть. Что, вы продолжаете свое расследование?

Бернар кивнул:

— Совершенно верно.

Обернувшись к спутнику, миссис Махони представила подошедшего:

— Этот господин служит в криминальной полиции. Его зовут… — Махони, как и многие люди в ее возрасте, страдала склерозом и по этой причине не сразу могла вспомнить имя столь приятного молодого человека. Она запнулась.

— Бернар Лафарг, — напомнил репортер.

Миссис Махони виновато заулыбалась.

— Бернар Лафарг, — повторила она. — Он утверждает, что в нашем отеле поселилось какое-то чудовище, чуть ли не террорист. И, кроме того, мистер Лафарг говорит, что это чудовище — женщина… Кстати, — она обернулась в сторону седовласого старичка, — это мой старый знакомый, мистер МакКинтош. Он служил с моим покойным мужем в посольстве.

Мистер МакКинтош раскланялся.

— Очень приятно, — произнес он, отвечая на крепкое рукопожатие Бернара. — Очень приятно, молодой человек. Чем могу быть полезен?

Бернар понял, что начать свои расспросы сразу же в лоб — дело бесперспективное. «С такими людьми, как этот мистер, — подумал он, — надо сперва побеседовать о чем-нибудь отвлеченном…»

— Вы давно живете в «Маджестике»? — поинтересовался Бернар.

Старичок утвердительно закивал в ответ:

— Да.

— И как вы находите этот отель?

Мистер МакКинтош заулыбался.

— Это, на мой взгляд, одно из немногих мест в мире, где я чувствую себя относительно спокойно, — ответил он. — Я на ренте, к тому же получаю неплохую пенсию. Конечно, я мог бы купить собственный дом, но, согласитесь, молодой человек, в таком почтенном возрасте, как мой, связываться с недвижимостью — дело хлопотное и неблагодарное. Сами, наверное, в курсе — эти ужасные налоги, эти хлопоты… Кроме того, я — человек общительный, и мне всегда будет не хватать собеседников. Особенно таких, — он улыбнулся миссис Махони, — как эта очаровательная леди.

— Значит, вы живете тут давно?

Старичок на какое-то время задумался.

— Да, вот уже полтора года. Если быть точным — год и семь месяцев.

Бернар осторожно начал дальнейшие расспросы:

— Мистер МакКинтош, но ведь «Маджестик» — очень фешенебельное место. Тут, как правило, останавливаются достаточно богатые люди…

Старичок вновь кивнул:

— Да, совершенно верно. Достаточно посмотреть на автомобильную стоянку или подземный гараж, чтобы по маркам автомобилей убедиться, что это так. Вон, видите, — он кивнул в сторону стеклянной двери, сквозь которую виднелся красный «феррари», — настоящая машина для молодого миллионера. Тысяч четыреста, никак не меньше. И таких, как эта, тут — несколько десятков.

Бернар помнил, что у его, как говорил Фил Якобс, «клиента» — автомобиль именно этой марки и именно этого цвета. Не исключено, что «феррари» как раз и принадлежит Деннису Харперу.

— Интересно, — сказал Лафарг, — а чья же эта машина?

Мистер МакКинтош на какое-то время задумался.

— Кажется, одного молодого человека, из Сиднея, — произнес он. — Я его тут несколько часов назад видел. Да, точно его. А зовут этого молодого человека… м-м-м… как же его зовут… — мистер МакКинтош задумался вновь. — Впрочем, это не столь важно. Очень прыткий молодой человек. Несколько дней назад я был свидетелем интересной сценки в кафе…

«Неужели мне вновь так крупно повезло? — пронеслось в голове Бернара. — Неужели?..»

Сунув руку в карман, Лафарг незаметно включил на запись свой портативный диктофон.

Мистер МакКинтош продолжал:

— Да, захожу я в кафе и наблюдаю такую сцену: двое достаточно приличных молодых людей — один, обладатель этого красного «феррари», помоложе, лет двадцати пяти, а другой — постарше, — так вот, сидят они и тихо беседуют за столиком. Беседуют, как старые друзья, — спокойно, улыбаются друг другу. И вдруг этот молодой человек ни с того ни с сего вскакивает со своего места и запускает в собеседника чашкой с кофе… Нет, если бы я этого не видел собственными глазами, ни за что бы не поверил.

Бернар уже прекрасно понял, о ком именно идет речь. Он знал о подробностях того утреннего кофепития от своей новой подруги Аннеты Финн.

— Вот как? — спросил Бернар. — Значит, вы не помните, как его звали?

— Фамилия как будто бы очень известная, — произнес МакКинтош, — все время на языке вертится, только никак не могу ее вспомнить…

Стараясь казаться как можно более спокойным и невозмутимым, Лафарг напомнил:

— Может быть, Деннис Харпер?..

— Точно, он! — обрадованно воскликнул МакКинтош. — Я еще все время думал — не родственник ли этот Деннис Харпер знаменитой Стефани Харпер, самой богатой женщине Австралии? Точно, точно, это был Харпер. Как это я мог забыть? Ума не приложу…

Бернар подсел поближе.

— Может быть, вы помните — этот Харпер часом не угрожал своему собеседнику ну, в которого запустил чашкой с кофе?

МакКинтош принялся вспоминать:

— Кажется, нет… Впрочем, точно на этот счет утверждать не берусь. Во всяком случае, человек, который способен запустить в приятеля чашечкой с кофе, способен и на многое что еще…