— Все отлично, — уверенно ответила она Фионе, когда та позвонила узнать, как прошел первый день. А что ей оставалось? «У меня чуть не отпали ноги, а от Лео — мурашки по коже», — это не вариант.

— Пат был в суде целый день и поэтому не мог поддержать тебя. Но он поручил Вивьен и Кэролайн опекать тебя первое время. Вивьен — жестковатый трудоголик, а Кэролайн, по-моему, очень милая. А ты что о них думаешь?

— Да, мне очень понравилась Кэролайн, — искренне ответила Эшлин, — а с Вивьен мы за день едва обменялись парой слов. Сегодня не было Элизабет — это ее я буду заменять — пришлось целый день возиться с каталогом. Ничего сложного, но очень утомительно. Просто не хотелось признаваться, что не умею работать с компьютером. Пришлось соглашаться на архив. А еще я познакомилась с Лео Мерфи. Он немного… странный, — после небольшой заминки добавила Эшлин.

— Ну да, Пат тоже говорил, что с ним непросто, — сказала Фиона. — Он в конторе всего год или около того, но хорошо себя зарекомендовал. Я никогда его не видела. Как он выглядит?

«Как Джек Николсон в „Сиянии“»[34], — подумала Эшлин.

— Темноволосый и подтянутый, — вслух произнесла она. — Очень гордится своей фигурой, играет в регби и полагает, что мужчина должен заниматься тяжелой физической работой.

— Один день, а столько информации — вы крепко подружились, — хихикнула Фиона. — Он красавчик?

— Нее… — Эшлин смутилась, но не подала виду.

— А серьезно, как думаешь, ты там приживешься? Я весь день места себе не находила, все гадала, как ты там.

«Я тоже переживала за тебя и за мальчиков», — подумала Эшлин.

— Я очень хочу, чтобы у тебя все получилось, — добавила Фиона.

— Все будет отлично, обещаю. — В голосе Эшлин прозвучала неподдельная теплота. Врать было легко, потому что ей самой этого очень хотелось. — Девочки здорово помогли мне, все образуется.

— Замечательно, — с облегчением сказала Фиона. — Работа отвлечет тебя от мыслей о Майкле. Всю прошлую неделю ты была сама не своя.

— Мне действительно лучше, — согласилась Эшлин. — К тому же накопилось столько работы по дому. Тут надо выбирать: биться в истерике или заполнять счета за квартиру, совмещать не получится, — рассмеялась Эшлин. — Ну и работа, конечно, помогает. Сегодня ни сил, ни времени не было вспоминать о Майкле. И вообще, кто это такой? — хохотала она. — Ой, вы с Патом такие замечательные, это ведь все благодаря вам!

— Для этого и существуют друзья, — философски заключила Фиона.

— He только для этого. Некоторые тут звонили — наши с Майклом общие приятели, — произносили пару фраз похоронным тоном и пропадали. Анжела Данн, например. Бедняжка минут пять мялась, выдавив наконец, что позвонит через месяц. А из коллег Майкла вообще никто не звонил. Хотя им, наверное, просто неловко после той сцены, которую я закатила на вечеринке.

Эшлин не признавалась, но на самом деле это молчание задело ее. Она не ждала многого, но несколько ободряющих слов по телефону не помешали бы. Люди, которых она знала уже лет десять, могли бы не постесняться и сказать, что ничего не изменилось, они по-прежнему друзья, не важно, замужем она за Майклом или нет. Благодаря разводу она поняла, что такое настоящая дружба.

— Мама тоже оказалась на высоте, — добавила Эшлин. — Она приезжала во вторник, привезла кучу замороженных пирогов и мясное рагу. Я сказала, что Майкл бросил меня, а не умер, поэтому погребальная трапеза отменяется. К счастью, она оценила юмор.

— Эш, ты просто невыносима! — рассмеялась Фиона. — Нельзя с ней так шутить. Люди ее поколения воспринимают развод куда более серьезно, чем мы. Для нее это могли быть вполне равнозначные события.

— Как раз мама понимает юмор. Хотя ей давно не до шуток, потому что с отцом не то что шутить — разговаривать невозможно. Однажды он поднял трубку вместо мамы. Знаешь, первые пятнадцать минут меня не покидало ощущение, что я общаюсь со стеной, а потом он переключился на свое обычное «я ждал от тебя большего», пока мама не отобрала у него трубку.

— Не обращай внимания, — сказала Фиона. — Ждал большего! Интересно, чего именно? Что ты внезапно превратишься в Эйнштейна?

— Эйнштейн — это еще слабо, — грустно сказала Эшлин. — На самом деле достижения Сорчи автоматически перечеркивают все, что я делаю в качестве домохозяйки. Готова поспорить, у него сердце замирает от радости, когда он рассказывает знакомым, что его дочь работает в лондонском банке. Но поверь мне, если бы Сорча жила с ним, он бы так не радовался. Они как кошка с собакой. Замечательная штука — расстояние, — добавила она.

— Сорча знает? — спросила Фиона.

— Да, она звонила в субботу. Сказала, что мне, дуре, которая сидит дома и чистит туалет, так и надо. Она никогда не лезла за словом в карман. Сначала я думала возразить, что в моей жизни есть вещи более важные, чем бактерии под ободком унитаза, но не стала. Ей же ничего не объяснишь.

— Подожди, пока у нее самой не появятся дети, — раздраженно заметила Фиона. — Тогда она на своей шкуре прочувствует, что такое быть матерью и тянуть дом.

— От нее дождешься! Сорча не хочет детей, — ответила Эшлин. — Она собирается перевязать трубы.

— А к психиатру она не собирается? — пробормотала Фиона.

— Временами мне тоже кажется, что не мешало бы. Это какой-то злой демон, а не сестренка. Если бы не Никола, я бы уверовала, что младшие сестры — это одна из кар Божьих. Ну, знаешь: «И сказал Господь: да родится у отца и матери твоих младшая дщерь, и принесет она разорение в спальню твою, уничтожит игрушки твои, и будет она бичом твоим, пока не покинешь дом сей».

— Что, настолько плохо?

— Хуже. Много хуже. К слову о детях, спасибо, что забрала мальчиков. Филипп хорошо себя вел? Он весь вечер молчит как воды в рот набрал.

— Да, он выглядел грустным, — согласилась Фиона. — Я надеялась, увидев тебя, он повеселеет.

— Как бы не так! — сказала Эшлин. — Наверное, я стала плохой матерью. У нас на ужин были рыбные палочки, пюре и бобы. Видела бы ты, какую гримасу он скорчил, когда заглянул в тарелку!

— Так сама виновата! Избаловала их гурманской кухней, — выпалила Фиона, но тут же одернула себя. — Прости.

— Ты права, — просто согласилась Эшлин, — я действительно испортила их. Майкла в особенности. Домашний хлеб на завтрак, цыпленок, запеченный в тесте, или свежая паста на обед, паштет из копченого лосося по выходным. Я всегда готовила с душой, а в качестве благодарности иногда получала вымытую чашку или полотенце, заброшенное в корзину с грязным бельем. Интересно, она позволит ему так себя вести? Что-то мне подсказывает, у деловых женщин не так много времени, чтобы возиться с капризным старомодным мужиком, — насмешливо заметила Эшлин.

Лежа в кровати, Эшлин продолжала размышлять о словах Фионы. Та была права. Эш испортила своих мужчин. Она была одержима мыслью стать самой лучшей домохозяйкой в мире. Их дом мог бы выиграть первый приз за чистоту и опрятность. Она так гордилась своими кулинарными талантами, словно ими компенсировались любые другие недостатки. Между кухонным комбайном и кладовкой с пылесосом Эшлин Моран потерялась. Не об этом ли говорил Майкл? Выходит, он был прав? Он женился на ней, потому что любил. Любил за оптимизм и чувство юмора. Но Эшлин стала терять уверенность в себе, запаниковала и решила, что сможет все исправить, если станет идеальной домохозяйкой. Не сработало. Ему нужна была прежняя Эшлин, та Эшлин, на которой он женился, а не добрый гений кухни. А она не была прежней. А может, работа спасла бы положение? Возьмись она за ум, может, у них с Майклом снова появились бы темы для разговоров? Она бы рассказывала ему о девочках из офиса, о том, как неудобно расположен архив, пожаловалась бы на Лео Мерфи, с которым ей было бы куда проще, будь у нее мужчина за спиной. Да и Лео, она была в этом уверена, вел бы себя иначе, если бы Майкл по-прежнему был с ней. А как теперь с ним справляться?

Эшлин села и зажгла лампу. На часах десять минут первого. В шесть сорок пять нужно быть на ногах, а сна ни в одном глазу. Она взбила подушку и по привычке потянулась к подушке Майкла. Кончалась вторая неделя без него, а она, расстилая постель, продолжала класть рядом его подушку. И спала на своей половине. Видно, она ополоумела. Не думает же она, что он вернется? Потому что он определенно не вернется. Вот и пусть сам теперь стелет себе постель и взбивает подушку. Она криво усмехнулась. А сейчас можно и почитать. Женский роман или ужастик? В сущности, все равно, поэтому она взяла то, что нашлось в тумбочке.

Она давно избавилась от привычки читать по ночам. Майкл обычно сразу засыпал и сладко посапывал часов семь или восемь. Эшлин в этом отношении везло меньше. Но она, боясь его потревожить, почти никогда не позволяла себе включить лампу и забыться с книгой. Теперь можно читать хоть до рассвета. Можно делать все что угодно и ни на кого не оглядываться. Например, соорудить трон из подушек, да хоть покрасить стены розовым, как в борделе! Подумаешь, час ночи, кому какое дело. Просто завтра она ляжет пораньше. Эшлин откинулась на подушки. Идиллия!

Вторник оказался замечательным днем. Эшлин познакомилась с Элизабет, веселой и милой женщиной немного за тридцать. Они тут же подружились. Элизабет просто лучилась счастьем. После четырех лет борьбы с бесплодием ей наконец удалось забеременеть. Эшлин призналась, что не умеет пользоваться компьютером, и Элизабет спокойно и обстоятельно показала, как работать с текстовым редактором. Эшлин схватывала все на лету.

— Не могу поверить, все так просто! — воскликнула она, когда у нее вышло открыть папку, сохранить документ, распечатать письмо и скопировать файл на дискету.

— Компьютерные технологии напоминают мне «Новое платье короля», — сказала Элизабет. — Одни так боятся компьютеров, что не решаются к ним подойти. Другие, наоборот, хорошо ладят с техникой и с целью повышения собственной значимости убеждают первых, что это очень сложно. А король-то голый!

— Все кажется простым, пока ты мне помогаешь, — ответила Эшлин.

— Ну, мне теперь трудно разыгрывать неуловимую. — Элизабет любовно погладила свой огромный живот. — Ближайшие несколько недель меня можно будет найти на диване с чаем в руках, тем более будут повторять «Тихую пристань», так что, если появятся вопросы, ты сможешь просто позвонить.

— Спасибо, — ответила Эшлин. — Надеюсь, с Лео проблем не возникнет, — с осторожностью добавила она. Ей было интересно, что Элизабет думает о боссе, но Эшлин не знала, как начать этот разговор. Не спрашивать же в лоб, не пристает ли к той Лео. Вдруг они хорошие приятели.

— О, не обращай внимания на Лео, — заявила Элизабет. — Он из тех, кто лает, но не кусает. Лео часто ведет себя как капризный трехлетний ребенок! Если в офисе порядок и ничего не мешает работе, он мирный, как овечка.

«Ничего себе овечка, — подумала Эшлин. — Скорее, волк в овечьей шкуре». Правда, сегодня он казался безобидным, делал вид, что занят и почти не выходил из кабинета. Всегда бы так. Но Эшлин понимала — это из-за Элизабет. При ней он не станет заглядывать Эшлин под юбку. Но что будет, когда она уйдет?

В обед забежал Пат, извинился, что вчера не представил ее всем лично.

— Как продвигаются дела? — вежливо осведомился он.

— Отлично, — ответила Элизабет. — Эшлин так быстро учится, что через месяц сможет самостоятельно вести дела. Того и гляди оставит меня без работы!

Домой Эшлин вернулась в отличном настроении. В голове крутились слова Элизабет, да и Вивьен тепло улыбнулась на прощание. Но сердце пело недолго.

— Привет, Эшлин, — голос Майкла прозвучал в трубке холодно и отстранение, — как мальчики?

— Хорошо, — машинально ответила она.

— Я бы хотел забрать их на выходные. Я закончил с переездом… в общем, они могли бы переночевать у меня в субботу, а вечером в воскресенье я привезу их домой. Не возражаешь?

Она растерялась. Они впервые разговаривали как чужие.

— Не возражаю, — неохотно ответила Эшлин. — Где они будут ночевать?

Майкл помедлил с ответом. «Как будто боится ранить меня», — удивилась Эшлин.

— Я живу с Дженнифер.

Господи, как больно, настолько больно, что и словами не передать! И она еще думала, что с ней все в порядке! Не плачь, он не должен знать, как тебе плохо.

— Где это? — спросила она спокойным, как ей казалось, голосом.

— Сандимаунт. Загородный поселок Сандимаунт.

— Очень хорошо, — ответила она, словно речь шла о покупке дома и следом на повестке дня обсуждение кредитных ставок и общего роста цен.

— Я не хочу, чтобы мальчики думали, будто у них больше нет отца. — Напряженность Майкла удивила ее. — У них будет два дома. Это очень важно.

— Да, они будут рады, что ты живешь с другой женщиной, — саркастически заметила она.