— У тебя есть бренди? — осведомился он, входя вслед за ней на кухню.

— Разумеется, — ответила она. — Смешно, но я всегда думала, что, кроме меня, больше никому не хочется выпить дома после ужина в ресторане.

— Ты ошибалась. После бренди мне всегда хочется еще бренди, — добавил он, окидывая взглядом кухню. — А кошки нет, да?

— Наверное, она наверху. Флосси любит лежать под гладильной доской, — отозвалась Эшлин, роясь в буфете в поисках приличных стаканов. — А еще она частенько забирается в корзину с бельем и сворачивается там клубочком. Ага, вот они, — с торжеством заявила она, доставая два стакана толстого стекла с зеленоватым оттенком. — Проклятье, я вспомнила, что бренди у меня нет. Но в буфете, вон там, рядом с дощечкой для записей, есть виски.

Сполоснув стаканы, она повернулась и увидела, что он с интересом изучает фотографии и записки, прикрепленные к пробковой доске. Там было фото мальчиков в Португалии — они съезжали с высокой водяной горки, размахивая руками и визжа от восторга. Снимок был сделан три года назад, но Эшлин он очень нравился. Помимо него, на доске висела фотография сыновей в составе футбольной команды после того, как они выиграли какой-то важный матч. Их лица были перепачканными, но преисполненными законной гордости. Еще здесь был снимок с вечеринки, которая состоялась прошлым летом у Фионы в саду, когда они жарили шашлыки: Фиона танцевала с Николь, а на заднем плане виднелся Пат в фартуке, размахивающий огромной вилкой, на каждый зубец которой было насажено по сосиске. А вот фотографий Майкла не было. Хотя у нее имелся чудесный снимок, на котором он с мальчиками дурачился, принимая позы культуристов на пляже в Португалии, и носы у всех были перепачканы цинковой мазью, защищающей их от солнца.

В какой-то момент Эшлин сняла его с доски и спрятала в ящик буфета в столовой. Одно время она даже подумывала о том, чтобы вообще вырезать Майкла с фотографии, но потом решила, что это будет слишком по-детски.

Сэм долго разглядывал снимки и записки. Не обошел он вниманием и почтовую открытку из Стамбула, и еще одну, с изображением Микки Мауса, из Диснейленда, равно как и список покупок, составленный Эшлин, в котором значились туалетная бумага и кондиционер для белья.

— А тебя здесь нет, — заметил он, оборачиваясь к ней.

Эшлин достала из буфета полупустую бутылку «Джеймсон»[60] и плеснула понемногу в оба стакана.

— Я не фотогенична.

— Не смей так говорить, — твердо заявил он. — Уверяю тебя, Эшлин, ты, конечно, можешь быть другого мнения, но ты — потрясающе красивая женщина.

Она уже собралась возразить ему, как вдруг вспомнила статью, прочитанную в каком-то журнале: «…Вы никогда не обретете уверенности в себе, если не научитесь достойно принимать комплименты. И недостаток вашей уверенности в конце концов убедит окружающих в том, что они ошибаются, а вы правы насчет себя».

— Спасибо, — сказала Эшлин. Оказывается, это совсем нетрудно.

— Кажется, тебе нечасто говорили, что ты красивая, — заметил Сэм.

Он прислонился бедром к столу и сделал большой глоток виски. Эшлин последовала его примеру. Огненная жидкость опалила нутро.

— Иди сюда, — сказал Сэм.

Не выпуская из рук стакана, она остановилась перед ним. Он погладил ее по щеке, а потом рука его лениво скользнула к шее и обласкала ее. Эшлин чувствовала, как вспыхивает огнем ее кожа в тех местах, где он касался ее, и непроизвольно подалась вперед, чтобы ему было удобнее трогать ее.

— Ты очень красивая, — пробормотал он, забирая у нее стакан с виски. Обняв ее обеими руками за талию, он притянул ее к себе. Губы их встретились, и Эшлин вдруг показалось, что раньше ее никто и никогда не целовал. Она почувствовала прикосновение его твердых жадных губ и всем телом прижалась к нему, отбросив всякую осторожность. Они сплелись в объятиях. Тело его оказалось упругим и мускулистым — благодаря скалолазанию, вне всякого сомнения.

Она притянула голову Сэма к себе и запустила пальцы в его каштановые волосы, жарко целуя в губы. Он оказался очень вкусным. Целоваться с ним было здорово. Она вновь потянулась к нему, на этот раз покрывая мелкими и частыми поцелуями, сливающимися в один.

На нее вдруг нахлынуло ощущение, уже испытанное ею на прошлой неделе. Она перестала нервничать и сомневаться, ее охватило желание ощутить его целиком, на себе и внутри себя.

— Ты просто невероятна, Эшлин. Единственная и неповторимая, — выдохнул он, отрываясь на миг от ее губ. — Продолжим наверху?

— Да. — Эшлин не верила своим ушам — неужели она говорит такое? Неужели это она, разведенная женщина тридцати пяти лет, обнимается с мужчиной, которого едва знает, и готова заняться с ним сексом? На первом свидании! Неужели она ведет себя как падшая, распутная женщина? Наверное. Но кому какое дело? Она могла поступать так, как ей заблагорассудится. Но все же кое-какие меры предосторожности принять необходимо. Если уж она собирается и впрямь выкинуть нечто безумное, то следует побеспокоиться о том, чтобы не подцепить СПИД и не забеременеть.

— У тебя есть презервативы? — напрямик поинтересовалась она, изумляясь собственной смелости.

— Да. Но ты уверена, что действительно хочешь сделать это? — прошептал он, будоража ее жаркими, частыми прикосновениями губ.

— Да. Идем.

Она приняла решение и отступать не собиралась. Ну и что, если она намерена заняться сексом в своем супружеском доме с человеком, который ей вовсе не муж? Ее чертов супруг свалил отсюда с другой женщиной. Господи, ей надо выпить.

Эшлин выскользнула из объятий Сэма, взяла свой стакан и осушила его одним глотком. Он улыбнулся и тоже допил свой, а потом протянул ей, чтобы она наполнила его вновь. Она щедро плеснула виски в оба стакана, после чего взяла его за руку и повела наверх.

В спальне царил полумрак. Прежде чем она успела включить прикроватные лампы, более щадящие и милосердные, чем верхний свет, он забрал у Эшлин ее стакан и опустил на тумбочку вместе со своим, а потом вновь обнял ее.

Они упали на кровать и перекатились так, что она оказалась сверху Он принялся пылко целовать ее, и рука его скользнула ей под юбку и стала нежно поглаживать ее бедро. «Чулки и подвязки, — подумала Эшлин. — Мне следовало бы носить чулки и подвязки, а не колготки».

Сэм попытался добраться до пояса ее прозрачных черных колготок, но поднять ей юбку достаточно высоко у него не получалось.

Если она не придет ему на помощь, он провозится всю ночь.

— Подожди, — прошептала она. А почему, собственно, она разговаривает шепотом? Ведь услышать их было некому.

Эшлин снова поцеловала Сэма, а потом сползла с него и нетвердо поднялась на ноги. Боже, кажется, она выпила слишком много. А если говорить откровенно, то просто напилась.

Он с вожделением смотрел на нее, пока она медленно расстегивала «молнию» на юбке. Проклятье. Вряд ли можно придумать что-либо менее эротичное, чем женщина в колготках поверх трусиков. Да еще не первой молодости женщина. Она не хотела, чтобы он увидел ее такой.

— Я жду. — Кажется, несмотря на ее опасения, он был приятно удивлен. — Включи свет, чтобы я мог тебя видеть.

Эшлин обошла кровать, чтобы включить лампу на прикроватной тумбочке. Едва она щелкнула выключателем, как Сэм сгреб ее, одной рукой расстегивая молнию на юбке. Та соскользнула к лодыжкам, и она быстро стащила с себя колготки, прежде чем он успел привлечь ее в свои объятия. Они вновь поцеловались. Его язык проник ей в рот, пока руки нежно изучали ее тело. Хвала Господу, что она успела побрить ноги сегодня.

— Я могу снять это? — спросил Сэм, кончиками пальцев касаясь застежки ее «боди».

— Только если ты тоже разденешься.

Неловкими пальцами, которые то и дело соскальзывали с маленьких пуговиц, Эшлин принялась расстегивать ему рубашку Она уже почти закончила и запустила обе руки ему за пазуху, когда почувствовала, что он расстегнул на ней белье. Она задрожала от удовольствия, ощутив прикосновение его пальцев, которые принялись ласкать и поглаживать ее в интимных местах.

— Ох, Сэм, — пробормотала она.

— Тебе хорошо? — спросил он.

— Замечательно, — искренне ответила она, отдаваясь во власть чистого незамутненного удовольствия. Сэм приподнял бронзовый шелк и, затаив дыхание смотрел на ее груди, заключенные в тиски кремового бюстгальтера.

— Ты прекрасна, — сказал он, водя носом по мягкой плоти ее груди. — Помоги мне снять эту штуку.

Эшлин стянула «боди» через голову. Сэм потянулся ей за спину и одним движением расстегнул бюстгальтер.

— Теперь ты, — потребовала она, вытаскивая из джинсов полы его рубашки. Он быстро разделся, затем откинул пуховое одеяло и скользнул в постель. Эшлин устроилась рядом и прижалась к нему — прикосновение его теплой шелковистой кожи возбуждало и согревало ее.

— Ты очень красивая, Эшлин, — повторил он, покрывая поцелуями ее грудь, пока она не застонала от желания.

— Это великолепно, — негромко сказала она. — Теперь я.

— Нет. — Он приподнялся на локте, пожирая ее глазами. — Сегодня ночью здесь командую я, и я постараюсь доставить тебе не один миг наслаждения. Поэтому откидывайся на подушки и думай о Британской империи!

Он вновь поцеловал ее грудь, а его пальцы принялись ласково гладить нежную кожу на внутренней стороне ее бедра.

Эшлин застонала от удовольствия.

— Если вы настаиваете, мистер Дэлани, — сдавленно пробормотала она.

— Настаиваю.

«Вот это да», — в который уже раз подумала Эшлин, лежа на подушках рядом с раскинувшимся на постели Сэмом. Он похрапывал, негромко, но достаточно, чтобы мешать ей заснуть.

После двух оргазмов она должна была забыться блаженным сном, но Эшлин не спалось. Хотя миновало уже четыре часа утра, сна не было ни в одном глазу. Она чувствовала себя расслабленной и полностью удовлетворенной. Оказывается, до этой ночи она даже не подозревала о том, насколько скучными и примитивными были занятия любовью с Майклом.

А Сэм был неутомим, дважды повергнув ее в сладкую пучину наслаждения. Дважды. Ничего себе!

Она потихоньку выскользнула из-под одеяла. Сэм не хватится ее. В любом случае ей позарез необходим стакан воды. Чрезмерное количество спиртного, выпитого вчера, начинало сказываться: ее мучила сильная жажда. Сняв халат с крючка на двери, она спустилась вниз, чтобы хлебнуть воды.

Дважды опустошив стакан, она вновь наполнила его и неслышно пробралась в туалет на первом этаже.

Эшлин с изумлением обнаружила, что выглядит очень даже неплохо. Она буквально светилась изнутри. Да, именно так. Она очень устала — волосы ее спутались и растрепались, помада на губах исчезла полностью, съеденная поцелуями, глаза покраснели, под ними виднелись крошки осыпавшейся с ресниц туши, — но лицо в зеркале светилось внутренним светом.

Она все-таки сделала это. Переспав с другим мужчиной в своей супружеской постели, она разрушила проклятие, наложенное на нее Майклом.

— Большое тебе спасибо, Сэм, — прошептала она, глядя на свое отражение.

Когда она вновь осторожно забралась под одеяло, Сэм забормотал что-то во сне и придвинулся ближе, прижавшись к ней всем телом. Он вновь что-то промычал, закинул одну руку ей на грудь и уткнулся носом в шею.

— Все в порядке? — пробормотал он сквозь сон.

— В полном, — прошептала она в ответ, с удовольствием устраиваясь поудобнее в его объятиях. — Все просто замечательно.

Он разбудил ее нежным поцелуем в губы, а потом провел языком по шее, пока она не разлепила сонные веки.

— Труба зовет, Эшлин. Это тебе вместо будильника. — Сэм скользнул ниже и накрыл ее груди ладонями.

— Который час? — поинтересовалась она, снова закрывая глаза.

— Без двадцати два.

— Два часа дня?! — Эшлин рывком села на постели. — Скоро придут мальчики, а тебе пора уходить, Сэм! — в тревоге вскричала она.

— Расслабься. — В голосе его сквозило веселое изумление. — Они вернутся домой не раньше шести. Ты сама сказала мне об этом вчера вечером. К чему такая спешка?

— Я знаю, но… — Эшлин и сама не могла объяснить причины охватившей ее паники. Вчера вечером все было совсем по-другому Как ему объяснить? Она хотела, чтобы Сэм ушел из ее дома, потому что испытывала чувство вины, словно совершила какую-то непристойность. Она хотела, чтобы он ушел и у нее появилась возможность разобраться в собственных чувствах, сложных и смешанных. Кроме того, ей надо сполоснуть стаканы, сменить простыни и смыть его запах со своего тела. Ну и наконец, его не должны увидеть мальчики, для этого еще слишком рано.

— Пожалуйста, пойми меня, Сэм, — начала она. — Я еще никогда не делала ничего подобного и сейчас чувствую себя очень странно. Мне кажется, мальчикам еще не время встречаться с тобой. Они растеряются и придут в замешательство. Надеюсь, ты меня понимаешь.