Тасмина Перри - Прощальный поцелуй

– Должно быть, они будут рады с тобой пообщаться, – сказала Роз.

– Безусловно. Посмотрят на меня, узнают, чем я занимаюсь, и поблагодарят Бога за то, что сами сделали правильный жизненный выбор.

Роз рассмеялась:

– Ну, я-то в любом случае предпочла бы быть на твоем месте.

– Какой камень! Дай-ка посмотреть, – сказала Сэм, хватая руку Розамунды и поднимая ее повыше.

Роз вытянула пальцы, чтобы продемонстрировать подруге прекрасное кольцо с рубином, которое Дом подарил ей на следующий день после того, как сделал ей предложение на мосту Ватерлоо.

– Оно потрясающее! – вздохнула Сэм. – Теперь уже и я хочу встретить мужчину, который полюбил бы меня так, как любит тебя твой Доминик.

– Хотеть любить и быть любимой совершенно нормально и естественно, – улыбнулась Роз, коснувшись ее руки. – Кстати, Дом собирался познакомить тебя со своим другом Эдвардом, – сказала она, помахав жениху рукой.

– Ух ты! Это подстроено? Он у тебя что, сводник?

– Называй его просто Купидон, – шепнула в ответ Роз.

Дом находился от них уже в нескольких шагах, когда его остановил официант.

– Прошу прощения, мистер Блейк. Вас к телефону.

Доминик нахмурился.

– Леди, я вернусь через минуту, – подмигнув им, сказал он.

– Иди уже. Используй свои чары, чтобы выручить нас из беды.

– Что ты хотела этим сказать? – спросила Сэм, когда он отошел.

– Квартира эта принадлежит каким-то его американским друзьям, которые, я уверена, и не подозревают о масштабе этого мероприятия. Вероятно, начали уже поступать жалобы от соседей.

– Мистер и миссис Бейли, как поживаете? – спросила Сэм, поворачиваясь к родителям Розамунды.

– Я бы, наверное, смог со временем привыкнуть к такого рода выходам в свет, – со смехом произнес отец Роз.

– Если вы устроили такую вечеринку по поводу помолвки, могу себе представить, какой вам видится ваша свадьба, – сказала Валери, и на лбу у нее появилась складка озабоченности.

– Довольно скромной. Обстановка будет интимной. Думаю, нам такой размах ни к чему, – ответила Роз.

– Это хорошо, потому что твой отец ужасно переживает. Мы знаем, каковы наши обязательства, и готовы оплатить церемонию, но в разумных пределах.

Сэм явно что-то придумала – глаза ее загорелись.

– Идея! Вы можете воспользоваться домом моих родителей.

– Сэм, не говори глупости, – сказала Роз.

– Нет, я совершенно серьезно! Находится он всего в полутора часах езды от Лондона, и там есть просторная терраса для банкета и большой зал для танцев. Боюсь, правда, что диваны там немного пахнут котами, и к тому же вам придется пригласить еще и моих маму и папу. Купите им ящик джина, и они с радостью примут у себя вашу свадьбу.

– Сэм, это очень щедрое предложение. Даже слишком щедрое, – сказала Роз, обнимая подругу. – Но, вероятно, я не смогу им воспользоваться.

– Понятно, – чувствуя себя неловко, отозвалась Сэм.

Роз бросила взгляд на отца, понимая, что гордость не позволит ему воспользоваться гостеприимством Сэм. Но волноваться ему не стоило. Они с Домом уже в общих чертах обсудили, какой будет их свадьба.

Роз не хотела ни длинного белого платья, ни церковного обряда с обменом клятвами верности. Вместо этого ей хотелось расписаться в обычном загсе в Челси в присутствии родных и самых близких друзей, а после этого устроить обед с жареными цыплятами и лимонным тортом – это напоминало ей атмосферу Прованса. Она уже присмотрела себе подходящее платье в универмаге «Базар» на Кингс-роуд – кремовое, прямое, до колен.

– Вы, по крайней мере, подумали бы над этим, – сказала Валери, пригубив шампанское. – Мне кажется, что проведение такого торжества в доме ближайшей подруги придало бы ему особого колорита.

– Короче говоря, предложение остается в силе, но советую вам не откладывать решение. – Сэм пожала плечами. – Вам нужно определиться с датой и местом до вашего отъезда. Нельзя оставлять народ в неведении, – подмигнула она Роз.

– Отъезда? – Валери удивленно посмотрела на дочь из-под своей шляпки.

– В путешествие на Амазонку.

– На какую еще Амазонку? – в ужасе переспросила пожилая женщина, не веря своим ушам.

– Я лечу в Перу, – робко пояснила Роз. – С Домиником. Я менеджер по логистике в его экспедиции.

– Я думал, что ты серьезно занялась журналистикой, дорогая, – встревоженно сказал отец.

– В Перу живут каннибалы, – заявила Валери, четко выговаривая слова. – Это была идея Доминика? – нахмурившись, спросила она.

– Нет, моя.

– И он не возражает? Он ведь твой жених и должен оберегать тебя.

– Я так решила, мама. Я еду.

Валери в сердцах сорвала с головы шляпку.

– Где Доминик? Это возмутительно! Я должна немедленно с ним поговорить.

Она поставила на столик свой бокал с шампанским и начала с трудом пробираться сквозь толпу. Роз последовала за ней.

– Мама, прошу тебя! – сказала она, когда Валери остановилась у входа в кухню, где Доминик разговаривал с Джонатоном Сомсом.

– Молодой человек, можно вас на пару слов? – довольно резко окликнула его Валери.

Доминик повернулся к ней, и лицо его стало серьезным.

– Что случилось, миссис Бейли?

– Что случилось?! Вы увозите моего единственного ребенка в джунгли. Ваши глупые выходки до добра не доведут. Можете сколько угодно подвергать себя опасности, но не нужно рисковать жизнью моей девочки. Я думала, что вы достаточно умны, чтобы самому сообразить это.

Повисло долгое неловкое молчание.

– Вы правы, – наконец сказал Доминик.

Роз в ужасе посмотрела на него.

– Что ты такое говоришь? – вспылила она. – Все уже решено. Мне казалось, ты рад тому, что я еду с тобой.

– Это было до того, как я понял, что твои родители очень расстроятся.

– Это только мама. Она слишком много выпила.

– Ничего подобного! – возмутилась Валери.

– Давай поговорим об этом позже, – сказал Дом.

– Нет! – с горячностью отозвалась Роз. – Давай поговорим прямо сейчас. Джонатон, помогите мне в этом разобраться.

– Миссис Бейли, вероятно, будет лучше оставить их вдвоем на несколько минут, – дипломатично предложил Сомс.

Валери хотела было что-то возразить, но Джонатон деликатно взял ее под руку и увел из кухни, закрыв за собой дверь.

– Я не могу не поехать, – сказала Роз. – Последние несколько недель я изучала разные карты, рылась в справочниках и атласах. Я даже пошла в Королевский картографический институт, чтобы перечитать все, что у них есть про Амазонию. В экспедиции я буду тебе самым лучшим компаньоном из всех, что у тебя когда-либо были.

– Ты знаешь, что путешествие это будет опасным?

– Я всегда это знала. Поэтому я и еду с тобой. И буду рядом до того места, где начинается болото, заросли и где полно мух.

Она ожидала, что он рассмеется, но выражение его лица оставалось серьезным.

– Ты уверена, что готова к этому? Помахать рукой мне вслед, зная, что у меня есть все шансы оттуда не вернуться?

– Ты вернешься. Ты обещал мне. И я тебе поверила. Я верю в тебя.

Доминик кивнул, но не мог заставить себя посмотреть ей в глаза.

– Мне тебя не переубедить, так? – тихо сказал он.

– Как и моей матери, – твердо сказала она, взяв его за руку с таким видом, будто решила больше никогда его не отпускать. – Мы с тобой одна команда, Доминик Блейк. Именно это мы сегодня здесь и отмечаем. Ты и я. И я не позволю кому-либо или чему-либо изменить эту ситуацию.

Господи, какая жара! Розамунде казалось, что так жарко ей еще не было никогда в жизни. Она, оттянув ворот рубашки, развязала влажный шейный платок и промокнула им пот на лбу. У нее не было опыта пребывания в по-настоящему жарких местах – разве что она в четырнадцать лет ездила летом отдыхать с родителями на остров Уайт. Но тут все было по-другому; жара, казалось, просачивалась под кожу, а плотный воздух невозможно было в достаточном количестве втянуть в легкие, потому что он был густой, как похлебка. Роз уже давно перестала беспокоиться о своей одежде, которая липла к телу круглые сутки, словно она только что вышла из-под душа. Она посмотрела на крышу из рифленого железа и мысленно попробовала заставить вентилятор под потолком крутиться быстрее.

– Догадываюсь, что льда у них тут нет, – сказала она, прикладывая к щеке оловянную кружку.

– Думаю, после Лимы холодильников на нашем пути вообще не будет, – отозвался Доминик. Он точил на камне один из своих ножей.

– Но, по крайней мере, мы хотя бы уже не в той посудине, – саркастически заметил Виллем, их переводчик, наполовину перуанец, наполовину немец, который встретил их в аэропорту; еще он зарабатывал тем, что во время экспедиции делал снимки для лондонского Королевского картографического института.

Роз и Доминик согласно закивали, вспомнив «Санта-Ану» – ржавый пароходик, который доставил их из Тарапото, неофициальной столицы региона, в Кутуба – крошечный городок, где не было ничего, кроме убогих хижин, и последний форпост цивилизации на пути в непроходимые джунгли.

Это путешествие было ужасным, но других вариантов просто не существовало. Железной дороги в Перу не было – по крайней мере в этой глуши, где лесоматериалы и разные товары гораздо проще было перевозить по воде. Географическое положение и климатические условия этого края были таковы, что прокладывать дороги на большей части территории было непрактично, поскольку стремительно разрастающаяся растительность могла затянуть любое шоссе в считаные дни, а частые паводки и оползни буквально стирали его с лица земли. Гидросамолеты отправлялись вглубь страны лишь время от времени, и единственным надежным способом попасть в Кутуба было плыть на убийственно тихоходном суденышке, у которого на преодоление ста пятидесяти миль вверх по реке ушло десять дней.

Роз до сих пор с содроганием вспоминала каждый момент этого ужасного путешествия. Днем высокая влажность и грохочущий корабельный дизель гнали их на палубу, но безжалостно палящее солнце, тучи насекомых, а то и внезапно обрушивающиеся ливни, как во время библейского потопа, заставляли прятаться внизу. Ночью не было других вариантов, кроме как потеть в своих каютах, читая или тихо беседуя при оранжевом свете керосиновых ламп, вокруг которых кружились ночные бабочки величиной с яблоко.

Роз, которую постоянно укачивало, была счастлива, когда они вновь ступили на твердую землю. Кутуба с ее единственной пыльной улицей, по которой бродили худые собаки и бегала индейская детвора, оставленная, похоже, без чьего-либо присмотра, казалась по сравнению с пароходиком просто оазисом цивилизации.

Мигель, проводник Доминика, встречавший всю команду в Тарапото, привел их в свой дом, стоящий на краю деревни. До отеля «Ритц» этому жилищу определенно было далеко: оно больше напоминало большую лачугу с циновками из пальмовых листьев на полу. Но зато тут, по крайней мере, было электричество, если включить генератор, и чистое постельное белье в комнатах пристройки – единственная дань обходительности со стороны Кваны, сварливой жены-индианки Мигеля.

Розамунда, Доминик и Виллем вышли на лужайку с выжженной солнцем травой. Здесь к ним присоединилось двое их перуанских носильщиков, дружно пыхтевших сигаретами, и Мигель, который, готовясь к совещанию, важно сел на землю, по-турецки скрестив ноги.

– Когда прибудут остальные проводники? – спросил Доминик, открыв бутылку с водой и сделав долгий глоток. Он нервно расхаживал взад и вперед, словно зверь в клетке.

– Я говорил с Педро утром, так что, думаю, сегодня. Посмотрим, – пожав плечами, сказал Мигель.

Роз бросила быстрый взгляд на Доминика, но, похоже, его данное обстоятельство особо не встревожило, и она поняла, что он даже ожидал этого. Проводниками на последний отрезок пути, после которого он должен был остаться уже совершенно один, были двое индейцев из племени, чье поселение находилось недалеко от Кутуба. Они знали джунгли лучше, чем Мигель, который и выглядел, и вел себя, как местные жители, перуанцы, которых Роз встречала в Лиме. Доминик уже имел дело с этим племенем: перед тем как отправиться в свою предыдущую экспедицию по Амазонке, он жил у них в течение шести недель, учась выживать в джунглях, питаясь только тем, что удается там добыть. И он знал их достаточно хорошо, чтобы понимать, что они живут в своем собственном ритме. «Сегодня» вполне могло превратиться в завтра или в какой-нибудь из дней следующей недели.

– А можно мне пойти с вами в их поселение? – спросила Роз, вглядываясь в плотную стену тропических зарослей, начинавшихся сразу за деревней.

– Она смелая! – со смехом произнес Мигель, а Роз так и не поняла, что при этом выражало его лицо, – уважение или тревогу.

– Ты зашла уже так далеко, что еще несколько миль для тебя ничего не значат? – сказал, подмигнув ей, Доминик, и она почувствовала, как сердце ее екнуло.