Тасмина Перри - Прощальный поцелуй

Охранник мистер Смит находился на своем посту.

– Что привело вас сюда в воскресенье, мисс Гордон? – спросил он.

– Кое-что очень важное, – сказала она, подняв вверх оба больших пальца.

Эбби спустилась в архив, набрала код на замке и открыла дверь. Оказавшись внутри, она тут же направилась к шкафу, где хранились фотографии экспедиции Блейка. Она помнила каждую мельчайшую деталь, каждый квадратный дюйм «Последнего прощания», однако на этот раз ее интересовало нечто другое. Быстро перебирая фотографии, она пропускала пейзажи – древний пароходик на реке, группа местных жителей на фоне лачуги, крытой соломой, – и всматривалась в тех, на которых были запечатлены Доминик и Розамунда. Наконец она нашла то, что искала. Фото это было сделано в Кутуба, когда оба они не знали, что их снимают. Розамунда и Доминик стояли перед хижиной, и то, как он смотрел на нее… Это говорило Эбби о многом.

– Ты знал, – сказала она вслух, а потом повторила громче: – Доминик Блейк, ты все знал!

Теперь Ник жил в Кеннингтоне. Эбби пришла к нему впервые и была слегка шокирована, увидев маленькую квартирку с одной спальней под крышей дома в георгианском стиле, выглядевшего несколько неряшливо.

Когда Ник открыл ей, на нем были спортивные штаны и старая футболка, а волосы торчали во все стороны. Выглядел он так, будто только что встал с постели, и от этой мысли внутри у нее что-то шевельнулось.

– Заходи, – немного оторопело глядя на нее, сказал он. – Сейчас сварю кофе.

– Это как раз то, что мне в данный момент необходимо. У Анны вчера был девичник.

– Надеюсь, Сьюз вела себя приемлемо плохо, – ухмыльнулся он.

Она внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, успела ли Джинни рассказать ему об их стычке, но он явно ничего не знал об этом.

– Кстати, о плохом поведении: я только что кое-что утащила из архива.

Ник нахмурился:

– Решила надеть на свадьбу подруги пробковый шлем Ливингстона? – пошутил он.

Он ушел заниматься кофе, а она присела на край дивана, совершенно нового с виду. Все в этой квартире выглядело временным и дешевым. Она, конечно, понимала, что снималась она в спешке, что выбиралась, видимо, из соображения близости к офису Ника, который находился рядом с Имперским военным музеем. Но от ее внимания не укрылась стопка распечаток от агентств недвижимости, которая лежала на столе под музыкальным журналом. Интересно, было ли среди них описание того пансиона в Корнуолле? Она в этом сильно сомневалась.

– Может, хочешь, чтобы я разогрел тебе что-нибудь перекусить? – спросил он, приглаживая ладонью волосы.

– Да нет. Я всего лишь хочу поговорить с тобой кое о чем. В продолжение нашего разговора в «Альбе».

Он сел рядом с ней, и, когда его запястье коснулось ее руки, она вздрогнула.

– Так что ты там обнаружила? – улыбнулся он.

– Вот эту фотографию Доминика Блейка. – Она вынула ее из конверта и протянула ему. – Я думаю, он знал, что умрет. – Она указала на его лицо. То же самое выражение – печаль и чувство вины – она уловила во взгляде Ника на снимке, сделанном в Котсуолдсе.

– Он знал, что там, куда он отправляется, опасно, – сказал Ник, глотнув кофе. – Знал, что может оттуда не вернуться.

– Сомс дал мне свою визитку, когда мы с ним встречались за ланчем, и я собираюсь ему позвонить, – заявила она. – Сегодня, во второй половине дня. Ты мог бы отследить его звонки?

Эбби ждала, что он высмеет ее или с негодованием откажется это делать. Она подозревала, что он уже пожалел о том, что тогда в кафе вызвался ей помочь, но ведь она очень близко подобралась к тому, чтобы выяснить всю правду, а Ник – не Эллиот Холл – был тем человеком, который, как она надеялась, реально может это осуществить.

– Не звони ему сегодня, – сказал Ник, подняв на нее глаза. – Подожди до завтра.

– Почему? – спросила Эбби, которой не терпелось сделать это прямо сейчас.

– У меня уйдет около суток на то, чтобы все организовать.

– Хорошо. Сколько это будет стоить? – неожиданно спросила она.

Она все время думала о том, что ей могут понадобиться деньги, но когда Розамунда заявила, что готова взять на себя все расходы, связанные с расследованием, Эбби уже знала, что заговорить с ней о деньгах она не сможет.

Ник потер заросший щетиной подбородок.

– Насчет этого не беспокойся. Есть у меня подходящие люди, которые должны мне за кое-какие услуги.

– Так ты дашь мне знать, когда можно будет позвонить ему?

Он кивнул.

– Позже я пришлю тебе по электронной почте все, что смогла на него найти. Когда мы с ним встречались, он сказал мне, что живет там же, где жил в шестидесятые. Хочу сейчас позвонить Роз и выяснить, знает ли она его адрес.

– Это узнать несложно, – со спокойной уверенностью заявил Ник.

Эбби спрятала фото в конверт, который сунула в сумочку. Допили они кофе в тишине. Ей показалось, что Ник напряжен и нервничает, и она поняла, что пора уходить.

– Что делаешь сегодня? – спросила она, поднимаясь.

– Ничего особенного. Может, пойду на пробежку.

Провожая ее, он открыл ей дверь, и она обернулась, чтобы попрощаться. Обняться в такой ситуации казалось чем-то вполне естественным, и с минуту они стояли, не размыкая объятий.

Она чувствовала прикосновение его подбородка к своей голове и вдыхала его запах. Запах ароматного мыла. Она закрыла глаза, вспоминая, как хорошо им было раньше, как счастлива она была с ним. В голове промелькнули тысячи воспоминаний. Как она просыпается с ним в своей маленькой, в розовый цветочек палатке в Гластонбери, как они держатся за руки, забегая в лагуну во время их медового месяца, как в воскресенье валяются допоздна в постели под усыпанным крошками от тостов одеялом, на котором разбросаны газеты, – похоже, все без исключения хорошие воспоминания были связаны с Ником.

Внезапно ей захотелось предложить ему провести этот день вместе. Она хотела спросить его, так ли ему одиноко, как и ей. Но он отстранился и сказал ей «пока». В конце концов, ей предстояло сегодня еще много дел, как и ему.

Как только Ник позвонил Эбби и сообщил, что все готово, она тут же набрала номер мобильного Сомса. Она уже узнала у Роз адрес Джонатона, хотя очень смутно представляла, как это может пригодиться. Она понимала: то, что они собираются сделать, незаконно, и хотя она не сомневалась, что Роз отчаянно хочет узнать о Доминике все, что только можно, она все же знала эту женщину недостаточно хорошо, чтобы понять, как она отнесется к тому, что для достижения своей цели придется преступить закон.

Когда она набирала номер на своем «Гэлакси», пальцы ее дрожали. Эбби ненавидела телефоны, ненавидела всегда. Хотя она вынуждена была это преодолевать – даже архивариусам в последнее время приходилось все чаще «работать на телефоне», – она до сих пор чувствовала себя неловко, разговаривая по телефону с незнакомыми людьми, и перед тем, как звонить лорду Сомсу, ей потребовалось выпить рюмку водки для смелости.

Потом она не могла припомнить точно, какие слова произносила, обвиняя его в том, что он выдал Доминика Блейка советским спецслужбам как британского агента. Как двойного агента. Разумеется, он все отрицал, высмеял ее и наигранно, театрально похохатывая, заявил, что она пользуется недостоверной информацией.

После того как дело было сделано, Эбби ощущала упадок сил и пустоту внутри себя. Она звонила ему четыре часа назад, и с тех пор ничего не произошло. Она слонялась по дому, наводя порядок, затеяла стирку. Потом недолго смотрела телевизор, оплатила несколько счетов через Интернет. Это были ее обычные занятия, но она почему-то, делая все это, почувствовала себя совсем уж выбитой из колеи.

Она села за стол в кухне и уставилась в окно. «А что, собственно, должно было произойти? – спросила она себя. – И для чего все это?» Всего несколько дней назад попытки возвратить Доминику Блейку честное имя казались ей чем-то совершенно естественным, единственным, чем следовало заниматься. Да, он погиб и его не вернуть, но, по крайней мере, человек, предавший его, заплатит за это сполна.

Однако по истечении какого-то времени ей стало казаться, что это можно рассматривать иначе, как некую месть. Да и какое отношение ко всему этому имеет она? Ее ли это дело? Да, ей нравится Розамунда Бейли, и она хочет ей помочь. Да, она чувствует себя облеченной некими полномочиями и нужной, когда пытается узнать правду об исчезновении ее жениха. Но в этот момент, сидя у себя дома, она подумала, а не было ли это для нее просто способом отвлечься от личных и профессиональных проблем?

– Что сделано, то сделано, – грустно прошептала она.

Она решила прогуляться, сходить в свой любимый гастроном «Бейли энд Сейдж». Хорошая еда всегда помогала Эбби взбодриться. Она уже чувствовала во рту вкус недавно сорванных помидоров, свежего итальянского сыра буррата и шоколадных трюфелей домашнего изготовления, которые там продавались.

Надев кроссовки, она выскочила из дома. Было уже больше половины седьмого, поэтому она, поднимаясь по холму, ускорила шаг, чтобы успеть до закрытия магазина. Было еще светло, но солнце уже начало прятаться за горизонт. Едва она свернула на оживленную улицу, зазвонил телефон.

– Алло, – отозвалась она, чувствуя себя на свежем воздухе намного лучше.

– Это я, – сказал знакомый голос на другом конце линии. – Тебе нужно связаться с Анной, и как можно быстрее. Думаю, меня сейчас арестуют.

После этого у нее не было никакой возможности связаться с Ником. Многочисленные звонки на его мобильный оставались без ответа, и вся информация о нем ограничивалась тем, что он успел быстро сказать ей по телефону, когда еще, видимо, находился дома и умудрился сделать короткий звонок, пока детективы входили в его квартиру с ордером на обыск.

Она немедленно позвонила Анне, и та заверила ее, что Нику позволят сделать еще один звонок, если его действительно арестуют. Ни она, ни Мэтт не были специалистами по уголовному праву, но в юридическом плане оба были хорошо подкованы. Эбби была очень благодарна Анне за то, что та пообещала подключить Ларри Донована, отца Мэтта. Это был человек, имеющий вес в обществе, правда, его моральные принципы порой вызывали сомнение. И такого персонажа в подобной ситуации лучше было иметь на своей стороне.

Она уселась с ногами на диван и подтянула колени к груди. Оттуда ей хорошо были видны часы. Почти восемь. Анна обещала приехать как можно скорее, но время тянулось невыносимо долго. Эбби ощущала себя совершенно беспомощной, она не знала, что еще может сделать. Опершись подбородком на колено, она начала всхлипывать.

Когда наконец в дверь позвонили, она быстро вытерла слезы и пошла открывать, надеясь, что присутствие подруги принесет ей успокоение.

Когда дверь еще оставалась на цепочке, посмотрев в образовавшуюся щель, Эбби увидела мужчину и не сразу узнала в нем Джонатона Сомса.

Сердце забилось часто и тревожно, и она содрогнулась всем телом от предчувствия беды.

– Лорд Сомс?

– Здравствуйте, Эбби. Можно войти?

Она вцепилась в ручку двери, ощущая, как при виде заклятого врага Доминика в ней просыпается первобытный инстинкт – «дерись или беги».

Быстро оценив ситуацию, она решила, что старик не может быть очень сильным и если толкнуть дверь и ударить его ею, наверняка удастся захлопнуть ее. А мобильник находился всего в нескольких шагах, в кухне.

– Эбби, не беспокойтесь. Мне просто нужно с вами поговорить. Дело касается вашего мужа.

– Где он? – спросила она, чувствуя, как ее ладони, сжимающие металлическую дверную ручку, повлажнели от пота. – Где Ник? – яростно выкрикнула она.

– Просто отвечает на кое-какие вопросы, – спокойно произнес Джонатон. – Нам с вами тоже необходимо кое-что обсудить.

– Сюда с минуты на минуту придет мой адвокат, – сказала Эбби, стараясь, чтобы в голосе не прозвучал страх.

– Это не займет много времени. Попрошу вас, Эбби, позвольте мне войти. Это важно. И касается Доминика и всего того, что с ним произошло.

Собрав все свое мужество, она смогла оторвать руки от дверной ручки. Сняв цепочку, она отступила, пропуская Джонатона Сомса в дом, и сразу посмотрела ему за спину, ожидая увидеть чуть ли не снайперов в бронежилетах. Но он, похоже, пришел один. Внутренний голос твердил ей, что это тот самый случай, когда она сама может бесследно исчезнуть, как Доминик Блейк, и ее уже никто и никогда не увидит, однако при этом она чувствовала себя почему-то очень смелой и вызывающе непокорной.

Глядя на Сомса, старика с седыми волосами и слабыми руками, на которых сквозь кожу просвечивали вены, было легко поверить в то, что опасаться ей нечего.

Они прошли в гостиную. Никто из них не сел. Оба молчали. Может, она должна предложить ему что-нибудь выпить – кофе, вина, – прежде чем он выхватит отравленный зонтик и убьет ее?

– Где мой муж? – наконец спросила она спокойно, тихим голосом.