Тасмина Перри - Прощальный поцелуй

– Так почему ты все-таки поехал в Гластонбери без палатки? – спросила она, когда они отошли подальше от людей и шума.

– Жалко было, что пропадет дорогой билет, – ответил он.

Они нашли укромное местечко недалеко от фермы, с видом на горы Сомерсета и сцену «Пирамида».

– Я бы на твоем месте решила, что сама судьба подсказывает мне, что никуда не надо ехать. – Попивая теплый сидр, она улыбалась и думала, что ей нравится сидеть вот тут с ним.

– Не знаю. Думаю, что как раз судьба привела меня в этом году в Гластонбери, – сказал он, а потом поцеловал ее.

С тех пор она не помнила себя без него. Ник помог ей стать лучше, превратиться в более счастливую и более спонтанную версию Эбби, покинувшей родительский дом в городке Портри на островке Скай.

В Глазго они вернулись вместе, нашли там квартиру и жили в ней начиная со второго курса. Эбби не особенно переживала из-за того, что это было все же поспешное и легкомысленное решение. Они прекрасно ладили. Им было легко друг с другом, секс был потрясающим, и они не уставали общаться. После окончания университета они уехали в Лондон, купили там квартиру, даже не рассматривая вариант раздельного проживания, а в двадцать пять лет поженились – первыми из их компании. Нику не у кого было просить ее руки – у Эбби не было родных. Ни одного близкого человека, никого, кто по-настоящему переживал бы за нее. Поэтому перед алтарем церкви Святой Агаты, где-то в глубинке графства Йоркшир, через шесть лет после того памятного уик-энда в Гластонбери Ник Гордон стал ее мужем, ее семьей и вообще всем в ее жизни.

– Может, прогуляемся к Серпантину[16]?

– Хорошо, – сказала она, заметив, как после ее ответа расслабились мышцы его лица.

От людской суеты и потока машин в Южном Кенсингтоне они ушли на зеленые лужайки Гайд-парка.

– Как ты? – спросил он, потирая заросший щетиной подбородок.

– Ты имеешь в виду, как я справляюсь с последствиями неверности своего мужа?

– Ну сколько еще раз я должен повторять, что сожалею об этом, Эбс? – сказал он, нервно убирая упавшую на лоб прядь волос.

– А ты снова повтори, – резко бросила она.

Повисло неловкое молчание.

– Я очень люблю тебя, Эбби.

– Думаю, ты наглядно это продемонстрировал.

– Я скучаю по тебе.

Ей не хотелось говорить ему, что и она по нему очень скучает. Что она еще никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой, как в ту первую ночь, которую провела в постели одна. Что шесть недель показались ей вечностью, все дни слились в один бесконечный день, и с каждым часом усиливалось ощущение пустоты и надломленности. Как будто она застряла в каких-то удушающих сумерках или наступила полярная ночь, когда солнце не поднимается над горизонтом, а мысль о том, что она когда-нибудь снова ощутит тепло его лучей на своем лице, казалась ей несбыточной мечтой. Да, она очень скучала по нему. Это чувство заслоняло для нее все, но она не была готова признаться ему в этом сейчас.

– Я тут подумал, может, нам уехать на пару дней? Я позвонил в «Бабингтон Хаус», у них есть свободный номер на следующий уик-энд. Мы с тобой могли бы поехать туда. Там и поговорим.

– А там что будет, по-твоему? Короткий отпуск в дорогом отеле, со страстными поцелуями и примиряющим сексом на кровати с балдахином? Так дальше по твоему сценарию, Ник? Ты думаешь, это так должно решаться?

– Просто ты сама всегда хотела поехать в «Бабингтон».

– Но не при таких обстоятельствах, черт побери!

Она присела на лавочку и почувствовала, что злость в ней постепенно сменяется усталостью и печальным смирением.

– Как мы до этого докатились, Ник? – наконец сказала она.

Повернувшись к нему, она посмотрела ему в лицо и тут заметила бледно-лиловые круги у него под глазами.

– Я был идиотом.

– Да уж, иначе и не скажешь.

Он несколько секунд молчал.

– Получается, мы оба что-то упустили?

Она, шокированная, снова повернулась и посмотрела на него.

– Все это время, с той самой секунды, когда я узнала про тебя и ту женщину, я мучила себя вопросами. Может, я была недостаточно красивой для тебя, недостаточно веселой, недостаточно умной? Анна, Джинни и Сьюз твердили мне, что я говорю глупости, что все это не так. Это у тебя проблемы, у тебя ищущий взгляд и сверхактивное либидо – не у меня. А теперь ты говоришь, что в этом есть и моя вина. Мы это упустили.

– Эбби, я никогда в жизни не встречал такую замечательную женщину, как ты. И уже не встречу.

Присущая ему уверенность, беспечное красноречие и обаяние – все это куда-то испарилось.

– Я совершил ошибку, изменив тебе, и я этого себе никогда не прощу. Но последние два года… Эти бесконечные тесты на овуляцию, секс по расписанию, клиники, доктора, иглотерапевты… Все они обращались со мной просто как с донором спермы. Все это стало таким механическим, Эбби! Таким безрадостным. Мы так упорно старались завести ребенка, что при этом забыли о себе. Ты потеряла из виду нас.

– Поэтому ты и прыгнул в постель с первой же шлюхой, которая в баре, глядя на тебя, взмахнула своими длинными ресницами.

Приятный ветерок дул в лицо, и она закрыла глаза, но, вместо того чтобы представить своего мужа в постели с другой женщиной, она могла думать только о его предложении. Канун Рождества в Нью-Йорк Сити. Тогда она впервые была в Городе большого яблока. Ей всегда хотелось попасть туда на Рождество, и когда молодая IT-компания Ника подписала контракт с богатым клиентом, он решил устроить им короткий отпуск на праздники. Они сняли номер в отеле с видом на Манхэттен и парк, и тут пошел снег. Он стоял у нее за спиной, обхватив ее руками за талию и положив подбородок ей на макушку, и они молча смотрели, как за большим окном тихо падают хлопья снега.

– Ты моя девушка на всю жизнь, – шепнул он ей на ухо.

И у нее никогда не было оснований усомниться в правдивости его слов. Ник и Эбс. Эбби и Ник. Все говорили, что они идеальная пара, и ей хотелось в это верить. Но так было до недавнего времени. Его «ты моя девушка на всю жизнь» оказалось ложью.

– Я должна идти. Нужно еще где-нибудь перекусить.

– Я купил тебе сэндвич, – сказал он, протягивая ей фирменный бумажный пакет «Прет-а-манже».

– Широкий жест, – пробормотала она, вспомнив разговор с подругами накануне.

– Эбби, прошу тебя! Дай мне еще один шанс.

– Шанс? Шанс на что?

– На то, чтобы исправить ситуацию, чтобы все изменить, чтобы показать тебе, как я тебя люблю.

– Ты моя девушка на всю жизнь, – тихо произнесла она.

– Что?

– Ты этого даже не помнишь, – сказала она, сокрушенно качая головой.

К глазам начали подбираться слезы, но она не хотела, чтобы он видел, как она плачет.

– Ты должен знать, что я консультировалась у адвоката, – сказала она, стараясь не уронить достоинства.

Строго говоря, это было не так, но визитка Мэтта Донована действительно лежала у нее в сумочке.

– Так ты этого хочешь? – медленно произнес он.

«Сражайся за меня!» – мысленно сказала она ему; ей очень хотелось, чтобы он что-то сделал, хоть что-нибудь, чтобы осознал, что это критический момент, что они оказались на развилке дорог и от его выбора зависело их будущее. Это не могло закончиться так просто. В Гайд-парке с сэндвичем в руке.

Казалось, что время остановилось. Она смотрела на него, такого красивого и невыносимо несчастного, но в конце концов кивнула.

Улыбка. К такому выражению лица Стивена Эбби не привыкла. Обычно на лице его отражалось отсутствие интереса к происходящему, либо хмурое недовольство, либо нечто вроде чопорной заносчивости, в зависимости от того, приходилось ли ему в тот момент иметь дело с миром современным – прессой, общественностью, заказом деловых обедов – или же с миром, составлявшим содержание архива института.

– Хорошо получилось, правда? – сказал он, и рука его нервно дернулась к воротничку сорочки, чтобы поправить его.

Стивен тщательно обдумывал, что надеть на открытие выставки, и Эбби подозревала, что процесс этот вызывал у него нечто вроде паники. Она никогда не видела на нем ничего, кроме комплекта из удобных вельветовых брюк и кардигана, однако сегодня он выглядел, как Оскар Уайльд. На нем были бархатный пиджак бутылочно-зеленого цвета, вязаный фиолетовый галстук в ярко-красный рубчик и замшевые ботинки: он явно воображал себя романтическим поэтом или художником-классицистом. Эбби была очень рада увидеть его в хорошем расположении духа.

– Да, думаю, ты отлично поработал, Стивен, – улыбнулась она.

– О, не нужно скромничать, Эбби, это была командная работа, – ответил тот.

«Так он сегодня еще и великодушен? – подумала Эбби. – Чего же ожидать от него еще? Групповых объятий?»

И все же Эбби испытывала гордость оттого, что ей это удалось. Галерея MINA, расположенная на шумном правом берегу, на первом этаже Редстоун Тауэр, была не очень просторной, но зато современной и гламурной, со стеклянными стенами в противоположных концах зала, в котором побелка сочеталась с отделкой планками из натурального дуба. Эбби знала, что Стивен предпочел бы более традиционную галерею, с деревянными панелями и скрипучими полами, но она все же настояла на своем. Главной целью экспозиции было показать эти давно забытые фотографии широкой публике, а если выставить их в каком-нибудь старомодном учреждении где-то в Мейфэр, они так и останутся забытыми.

Она терпеливо и настойчиво подводила Стивена к выбору галереи MINA. Она обратила его внимание на то, что это похожее на башню здание стоит на месте Испанской пристани, откуда в плаванье отправлялись быстроходные клиперы и суда с прямыми парусами и куда они возвращались с грузом чая и специй. Они также привозили карты, зарисовки, артефакты и всевозможные истории о далеких странах. «В Лондоне – да и во всей Англии – нет такого места, которое бы в большей степени было проникнуто духом путешествий и вызывало желание отправиться в неведомое и вернуться оттуда с уникальными знаниями», – говорила она Стивену.

Впоследствии она десятки раз слышала, как он повторял эти ее слова в телефонных разговорах, которые он вел, чтобы возбудить интерес коллекционеров, ученых и, самое главное, – она представляла, как Стивена передергивает при этом слове, – прессы. Однако оно того стоило.

Галерея уже заполнялась народом, а было всего 19.30. Мужчины в костюмах и рубашках апаш, женщины в коротких юбках и на шпильках – все они смеялись, попивали бесплатное вино и пялились на артефакты и фотографии в красивых рамках.

– Это и есть тот человек из «Кроникл»? – не размыкая губ, спросил у нее Стивен.

– Я не уверена, – честно призналась Эбби. – Лорен стоит на входе, и я сказала ей, чтобы она сразу предупредила меня, как только он появится. Но женщина из «Таймс» уже на месте, а двадцать минут назад мне позвонили и сообщили, что «Вог» тоже пришлет своего фотографа.

– «Вог»? Правда? – переспросил Стивен и приосанился.

– Я должна пойти свериться со списком приглашенных, – сказала Эбби, которой хотелось что-то делать.

Она чувствовала себя не слишком комфортно на разных общественных мероприятиях и была неискушенной в светских беседах, на которые ее подбивал Стивен.

– Пойди поговори с ним, – шептал он ей, как только видел, что кто-то из посетителей задержался у одной из фотографий дольше чем на тридцать секунд.

При мысли о том, что та или иная фотография теперь будет принадлежать кому-либо из этих утонченных с виду гостей, Эбби даже подташнивало, хотя они уже продали больше десятка снимков и она была занята тем, что наклеивала на эти экспонаты оранжевые кружочки стикеров.

Оглядывая зал, она удовлетворенно улыбалась. Последние несколько недель она была с головой погружена в организацию этой выставки, и это помогало ей справляться со своей печалью. А теперь полный успех «Великих британских путешественников» стал для нее источником истинного наслаждения.

Она знала, что фотографии имеют свойство будить воображение, но тут люди действительно внимательно разглядывали их, порой наклоняясь вперед, чтобы получше рассмотреть лица или какие-то детали. Обычно на такие мероприятия приходят из-за бесплатной выпивки, но сегодня зрители явно получали удовольствие, рассматривая экспозицию.

– Эбби, Эбби! – воскликнула Лорен, подбегая к ней. – Он здесь. Тот парень из «Кроникл». Вот он, – сказала она, указывая на стоявшего спиной к ним мужчину.

Эбби оглянулась на Стивена, но тот как раз отошел поговорить с директором галереи.

– Иди представься ему, – сказала Лорен, слегка подталкивая подругу вперед.

– А это точно нужно? – прошептала Эбби, чувствуя, что ее охватывает паника.

– Ты мне потом еще спасибо скажешь, – ухмыльнулась Лорен и стремительно направилась обратно на свой пост у входа.

Мужчина склонился над застекленным стендом, где были разложены письма жены капитана Скотта, но Эбби это не помешало отметить, что он высокий, белокурый, с короткой стрижкой и элегантно одет – на нем были темные брюки и бледно-голубая рубашка с открытым воротом. Она набрала побольше воздуха в легкие.