Лавейл Спенсер - Прощение

Адди развеселилась.

— Шериф просто упадет от восторга, увидев тебя такой.

Сара засмеялась.

— Роберту твой туалет тоже понравится. Платье прекрасное. А когда он увидит твои волосы…

— Не уходи от темы, Сара. Что у тебя с шерифом?

— То же самое, что у тебя с Робертом, — ничего. Мы просто собираемся встретить Новый год все вместе.

Мужчины прибыли ровно в семь вечера, встретившись на улице у подножия холма. У Ноа была бутылка портвейна, а у Роберта — бутылка шерри.

— Рад встретиться с вами, Бейсинджер, — приветствовал его Ноа. — Вы идете туда, куда я думаю, а?

— Да, к Адди.

— А я иду к Саре. Кажется, мы проведем канун Нового года вместе, не так ли?

Они никогда не были в очень хороших отношениях, главным образом потому, что Ноа считал Бейсинджера горячим поклонником Сары. Однако сейчас он отбросил свою неприязнь, и они шли вверх по улице, мирно беседуя.

— Я очень удивился, узнав, что Адди ушла от Розы. Сара, разумеется, рада.

— Я тоже рад.

— Это вы ее убедили уйти оттуда, да?

— Да, я.

— Мужчины нашего городка не скажут вам спасибо.

— Включая вас?

— Нет, ко мне это не относится.

— Это хорошо. Адди — мой старый, близкий друг. Ее благополучие для меня намного важнее, чем желания и капризы кучки грубых работяг.

Они подошли к дому Миммза и остановились у двери. Оба уступали друг другу право постучать первым. Ноа сделал широкий жест рукой и настоял, чтобы первым был Роберт. Сара тут же открыла дверь.

— Привет, Роберт. Привет, Ноа. Проходите.

Роберт застыл в изумлении, глядя на нее. Он осматривал ее с ног до головы, затем с головы до ног, снова и снова. Наконец он сделал шаг.

— Сара, ты потрясающе выглядишь. — И непринужденно поцеловал ее в щеку, которую она ему подставила с большим удовольствием.

— Присоединяюсь. — Ноа с трудом подавил ревность, так как ему она только протянула руку.

— Спасибо, Ноа. Разрешите ваши пальто. — Она повесила их на медные крючки у двери.

— Это тебе… — Ноа вручил ей бутылку.

— И это тебе… — Роберт сделал то же самое.

— Бог мой!.. — Она подняла бутылки, чтобы взглянуть на этикетки. — Спиртное…

— Это разрешается, чтобы поднять тост за Новый год, — прокомментировал Роберт. Сара одарила улыбкой каждого. — Адди наверху. Она сейчас спустится. — Сара крикнула: — Адди, мужчины уже здесь! — И, обратившись к ним, пригласила их сесть.

Ноа сел на край дивана, а Роберт обошел комнату.

— Вы немало потрудились, чтобы устроиться здесь, да?

— Как бобры. Ну, что ты думаешь о результате наших усилий?

— Безусловно, одобряю. А, это что-то знакомое… — Он открыл семейную Библию, лежавшую на журнальном столике.

— Я принесла ее из редакции. Эта книга должна быть дома.

Ноа смотрел, слушал и вновь ревновал, потому что не мог разделить с Сарой что-то из прошлого, как Бейсинджер.

— Вот надпись, сделанная рукой твоего отца. Сара Энн, родилась 15 мая 1851 года. Аделаида Мари, родилась 11 июня 1855 года. А сколько мы съели в дни вашего рождения тортов с кисло-сладким кремом, которые пекла миссис Смит, помнишь?

Ноа до сих пор не знал, когда у Сары день рождения, не говоря уже о знаменитых тортах достопочтенной миссис Смит или о почерке ее отца. Он подумал: «А будет ли когда-нибудь между мной и Сарой такая дружеская близость и легкость отношений, как у нее с Бейсинджером?»

— Привет, полиция, привет, Роберт! — сказала Адди, входя в комнату.

Роберт обернулся. Библия чуть было не выпала из его рук. Ему показалось на мгновение, что это другая женщина. Волосы почти серебристого цвета, причесанные просто и изящно. Темное платье — строгое, почти пуританское. Лицо совершенно не накрашено.

— Адди?!

— Да, это я.

— Твои волосы… Они больше не черные.

— Это заслуга Сары. — Она прикоснулась к волосам, наклонив голову. — Они не стали такими светлыми, как мы надеялись, но они будут светлее, когда отрастут или когда в город привезут свежих лимонов.

Роберт подошел к ней, взял за руки и внимательно всю оглядел.

— Да, это необходимо отпраздновать.

Вечер прошел легко и весело, они наслаждались обществом друг друга все больше и больше. Ноа понял, к своему удивлению, что чем больше он общался с Робертом, тем больше тот ему нравился. У него была приятная улыбка, заразительный смех, и он вел себя с обеими женщинами очень непринужденно. Ноа увидел, что эта троица составляла единый дружеский ансамбль. Если и была какая-то другая сторона в отношении Роберта к сестрам, этого совершенно не было видно. Они подтрунивали друг на другом, рассказывали смешные истории из своего детства. Ноа смеялся вместе с ними, и его ревность погасла.

Ужин был простым, но было так приятно находиться в компании друзей примерно одного возраста в радостной атмосфере уютной кухни.

— Завидую вам, — заметил Ноа. — Вы так дружите, хотя прошло столько лет.

— Не завидуй, — Роберт поднял бокал. — Лучше присоединяйся к нам. Выпьем за долгую и теплую дружбу между всеми нами. И пусть сегодняшний вечер будет первым в длинной череде подобных вечеров в будущем.

— Слушайте, слушайте! — Они чокнулись бокалами с шерри. После ужина и мытья посуды начали играть в шашки. Когда сражение стало особенно азартным, мужчины сняли пиджаки, расстегнули жилетки и закатали рукава.

За пять минут до полуночи они опять наполнили бокалы и стали считать минуты до наступления Нового года. Ноа держал свои карманные часы в руке.

— Пять, четыре, три, две, одна… С Новым годом, с Новым годом! — закричали все в унисон, чокаясь бокалами с портвейном и обмениваясь поцелуями через стол.

Роберт поцеловал Адди.

Ноа поцеловал Сару.

Потом Роберт поцеловал Сару, а Ноа — Адди.

Мужчины пожали друг другу руки.

Сестры бросились в объятия друг друга.

Роберт запел рождественскую песню на слова Бернса, и все подхватили ее.

После окончания песни наступила тишина, слегка овеянная грустью.

Роберт прервал молчание.

— У нас есть друзья и родные, с которыми мы сейчас в разлуке, по которым скучаем, но благодаря вам всем, в особенности нашим дамам, собравшим нас всех вместе, мы провели прекраснейший вечер. Не помню ничего подобного с тех пор, как я приехал в Дедвуд. Так выпьем за многообещающий год впереди и за наше счастье!

— Правильно, правильно!

Осушив бокал, Ноа вздохнул и произнес:

— Я очень сожалею, разрушая компанию, но я обещал Фримену сменить его в полночь, чтобы он тоже смог отметить наступление Нового года. Проводи меня, пожалуйста, Сара.

Они встали, и Роберт тактично заметил:

— Я думаю, мы с Адди выпьем еще по бокалу портвейна.

Выйдя из дома, Ноа произнес:

— Большое спасибо. Было так здорово. И мне очень понравился Роберт.

— Я рада. Мы можем вчетвером устраивать такие вечера в будущем. — Она подняла голову. — Боже! Посмотри на эти звезды! Сколько их! Правда, они прекрасны?!

— Угу… — Он посмотрел вверх. — А что ты сказала Роберту и Адди про нас?

— Ничего. Что мы только друзья. — Ее голова была в каком-то неестественном положении, будто на резиновом шарнире. — Прекрасные звезды!.. — Она хихикнула.

Он пристально посмотрел на нее.

— Послушайте, мисс Меррит, а не пьяны ли вы опять?

Она с трудом двинула головой.

— Отчего же нет, мистер Кемпбелл, я действительно пьяна, и это очень приятно. — Она снова хихикнула.

— Почему ты смеешься?

— Это ты виноват. Ведь ты принес портвейн.

— Итак, женщина, на которой я хочу жениться, иногда позволяет себе немножко… Хм… — Он усмехнулся.

— У-м-м, а что, это так уж ужасно?

— Разумеется.

— Тогда арестуй меня. — Она обняла его за шею и прижалась всем телом. — У тебя есть оружие, и ты носишь звезду шерифа. Так что давай. Арестуйте меня, мистер Кемпбелл, вы же начальник полицейского участка. — Она приблизила лицо к нему.

Ноа прижался к ее губам в продолжительном и страстном поцелуе. Когда их губы разъединились, они дышали тяжело, как остановившийся паровоз. Сара уже больше не хихикала, да и у него ухмылка сошла с лица.

— Здесь очень холодно. — Он расстегнул свою куртку на меху, крепко прижал Сару к себе и запахнул куртку на ее спине.

Сара вышла проводить его, не надев пальто. Она охотно дала себя закутать, обняв Ноа и согреваясь от его теплого тела и меха куртки. Он крепко держал ее за плечи.

— Мне эта новая сторона в тебе очень нравится, — заметил он низким голосом.

— То, что я бесстыдна?..

— Будь всегда такой бесстыдной. — Его губы закрыли ей рот, но ее язык нашел его язык, ощутив вкус портвейна. Тепло их тел, тесно прижавшихся друг к другу, отогнало ночной холод. Но это блаженное состояние неполного слияния начало переходить в непреодолимое желание, и тогда он, призвав на помощь благоразумие, отстранился от нее.

Ноа слегка застонал и вдохнул холодный воздух полной грудью.

— Я действительно бесстыдна, — прошептала Сара ему в лицо, вдыхая запах его теплой кожи и меха куртки.

— Нет, это все портвейн.

— Происходит что-то прекрасное, правда, Ноа?!

— Что именно?

— Беспокойство, Все время, пока я сидела напротив тебя за столом, когда мы играли, я волновалась, что мы не сможем остаться наедине хотя бы ненадолго.

— Я тоже волновался по этому поводу, тем более что принес тебе кое-что.

— Что?

Он достал из кармана небольшую коробочку в бархатном футляре.

— Для официального подтверждения.

— О-о-о, брошка! — Она высвободилась из его куртки, взяла брошь в руки и подняла вверх, будто хотела лучше ее разглядеть при свете звезд. — Мое предсвадебное украшение.

— Да.

— Но я ее не могу рассмотреть.

— Сейчас. — Он достал спичку из кармана и чиркнул ею о подошву. Прикрывая огонек ладонью, он поднес его к броши, и Сара смогла ее разглядеть. Изящное основание украшала розочка.

— О-о-о! Так красиво, Ноа. — Сара начала уже дрожать от холода.

— Роза в знак любви. Я знаю, ты не будешь пока ее носить, чтобы Адди не увидела. Но ты найдешь для нее укромное местечко.

Спичка догорела.

— Найду. И буду любоваться ею каждый день. Спасибо, Ноа.

— Ты дрожишь. Лучше возвращайся в дом, а то простудишься.

— Да. К тому же Адди и Роберт будут удивляться.

— Спасибо за ужин.

— А тебе спасибо за брошь. — Она улыбнулась. — И за портвейн.

Он отошел на несколько шагов, затем вернулся и нежно поцеловал ее в губы.

— Я люблю тебя, и это так удивительно.

— И я люблю тебя.

Восемь дней спустя, в воскресный вечер, Роберт и Ноа обедали у сестер Меррит. В последующие недели эти встречи вошли в обычай. Они вместе ужинали или угощались жареной кукурузой, играли в карты или просто беседовали. Беседы эти продолжались допоздна и охватывали самые разнообразные темы — от истинного счастья до права плевать на улице, от выращивания салата зимой в домашних условиях до влияния погоды на человеческие эмоции. Зима все тянулась, и дружба их становилась все крепче, помогая переносить унылое время с короткими днями и холодными ночами.

Газета Сары сообщала о событиях наступившего 1877 года. В Вашингтоне новый президент и вице-президент принесли присягу. В Филадельфии закрылась выставка, посвященная столетию Соединенных Штатов. В Миннеаполисе вступила в строй первая телефонная станция. В Колорадо женщина-естествоиспытатель Марта Максвелл открыла новый вид птиц, названных ею совой Скалистых гор. А еще одна женщина — Джорджиана Шортхаус была приговорена судом к трем годам тюрьмы за совершение аборта. Из Нью-Йорка пришла интересная новость о том, что теперь женщина может определить, ждет ли она ребенка, ежедневно измеряя свою шею, которая немедленно увеличивается в объеме, как только женщина беременеет. В американских домах начали появляться электрические часы на батарейках, изобретенные немцем по имени Гейст. По всей Америке стали торговать кожей разных животных, а не только буйволовой.

Законодательным собранием Дакоты, созванным в Янктоне и Вашингтоне, был официально ратифицирован договор с индейцами, по которому Блэк-Хиллз был теперь официально открыт для белых поселенцев. С наступлением суровых холодов прекратились грабежи на дорогах, ведущих в Дедвуд.

В самом Дедвуде репертуар у Ленгриша еженедельно менялся. Мука продавалась по цене 30 долларов за сто фунтов. Один малый по имени Хью Эмос взволновал весь город, покончив с собой, как говорили, от одиночества. А некто Шварц поскользнулся и упал на деревянном тротуаре перед входом в таверну «Наггет» и привлек к суду ее владельца, чтобы возместить ущерб за сломанную руку. Местные торговцы должны были сделать вывод из этого и посыпать золой тротуар перед входом в свои заведения, чтобы предотвратить подобные происшествия. Местные дамы были приглашены в редакцию «Дедвуд кроникл» для создания Общества женщин, которое будет заниматься общественными делами и благотворительностью.