Судить этих людей было бы грешно — они действительно успели обзавестись семьями еще до упадка. У них были малыши, и теперь Ева знала не понаслышке, как бывает страшно, когда болеет ребенок. Если бы хозяин пекарни выбрал именно ее, то это было бы несправедливо, ведь ей не нужно думать о том, чем кормить семью и где достать денег на лекарства. С другой стороны, у нее было больше шансов получить работу — она была молода, крепка здоровьем и молчалива. Стоило ли наживать неприятности? Пять долларов не стоят того, чтобы ежедневно получать замечания и терпеть козни от обиженных женщин, с которыми ей предстояло работать, по меньшей мере, еще несколько месяцев. Ева благоразумно извинилась и ушла.

К этому времени почти все места временной работы были заняты — она осталась ни с чем и вернулась домой, не зная о том, что Адам и его дети приходили к ней, желая пригласить на прогулку. Она переоделась и вновь вышла из дома, чтобы отправиться в отель. Неделю назад, когда изменения в графике работы были еще в новинку, работодатель сказал, что для девушек, у которых появились свободные дни, есть другая работа. Подозревая, что это предложение связано с чем-то незаконным, Ева решила проигнорировать объявление, но сейчас у нее просто не осталось выбора. Случай у пекарни не был первым или единственным, и она подозревала, что такое будет продолжаться и дальше. Платить за комнату, покупать еду и оплачивать электричество со скудным заработком будет невозможно. Что она станет делать тогда? Ева решила попытать счастья — вдруг та работа, что предлагалась в отеле, на самом деле была не такой уж и страшной?

В холле ее сразу же остановили, и она сказала, что работает прачкой. Тогда охранник спросил, почему она не воспользовалась служебным входом, на что ей пришлось ответить, что сегодня не ее смена. Он сразу все понял и отвел ее в кабинет хозяина отеля.

Мистер Коул, к счастью, был свободен — он отпустил последнего посетителя всего три минуты назад. Это был рослый светловолосый мужчина с густым низким голосом и темно-серыми глазами. К появлению Евы он отнесся весьма благосклонно и даже улыбнулся ей.

— Насколько я понимаю, вы не замужем? — спросил он, указывая ей на место напротив.

— Да, я не замужем, — согласилась она.

— И у вас нет детей?

— Нет.

— В таком случае вы нам подходите, — еще раз улыбнулся он.

Его цепкий взгляд должен был показаться подозрительным, но Ева слишком сильно отчаялась, и все ее мысли занимала только работа. Оказаться на улице значило бы умереть — по крайней мере, сейчас.

— Вы готовы приходить сюда в те дни, когда не заняты в прачечной? — спросил между тем мистер Коул. — Нам нужны горничные.

Горничные — это очень хорошо. Таким работницам платили гораздо лучше — почти в два раза больше, чем прачкам. Хотя, вполне возможно, это было связано с тем, что горничным приходилось сталкиваться с клиентами, которые часто бывали не совсем честными и порядочными людьми. К тому же, когда Ева впервые пришла сюда в поисках работы, никакие горничные были не нужны — их вполне хватало.

— Вы сохраните место в прачечной, так что бояться вам нечего. Попробуете поработать для начала, а потом, если станете хорошо справляться, мы переведем вас на более ответственную должность.

Попробовать можно всегда — тем более, если есть шанс отступиться и вернуться в прежнее положение. Ева согласилась работать на таких условиях. Она очень спешила, и была немного расстроена утренним случаем возле пекарни, а потому не спросила, что за ответственная работа будет предложена ей в случае первого успеха.

Обратно Мэтью вернулся уже на руках своего отца — набегавшись и напрыгавшись по дороге, он слишком сильно устал. Дебби вытащила из кармана припрятанный и завернутый в газету бутерброд с маргарином, и отдала его младшему брату. Они отвыкли ходить по улице, они забыли о том, что значит городской шум и постоянная толкотня, а потому прогулка измотала их обоих. И все-таки они были счастливы — Адам смотрел на их раскрасневшиеся счастливые лица и ощущал всепоглощающую радость от того, что его дети, наконец, получили хоть какое-то вознаграждение за свое терпение. Они никогда не просили у него сладостей или фруктов, и всегда радовались даже самой скромной еде. Они потеряли маму, но никогда не винили его в том, что остались полусиротами. Иногда он просыпался по ночам и думал о том, что должен хоть как-то поблагодарить их за это. Тогда ему становилось особенно горько от осознания, что он не может ничего им купить или хоть чем-то их порадовать.

Они слишком устали для того чтобы зайти к Еве и поинтересоваться ее делами. Впрочем, им это было и не нужно — они вернулись домой, пообедали и улеглись спать.

Адам перебивался случайными заработками до самого марта. Он страшно уставал, но это были хорошие времена — по вечерам его ждали дети, которые всегда радовались его возвращению. Иногда Дебби уходила к Еве и приходила обратно только рано утром. Она рассказывала, что у Евы появилась новая одежда специально для какой-то работы, но Адам старался не обращать особого внимания на эти разговоры. Ему нравилась Ева, но она была слишком молодой, и он считал, что у нее полно других перспектив. Если бы она вышла замуж за удачливого человека, то, вполне возможно, смогла бы обосноваться в хорошем доме и родить своих детей. Зачем мешать девушке своими визитами и разговорами? К тому же, у него почти никогда не было сил или времени для поздних бесед, хотя иногда Ева приводила Дебби сама. В такие дни они просили ее остаться на чай (который был простым кипятком). В один из своих редких выходных Ева научила Дебби сушить на сковороде морковную стружку. С тех пор в доме появился густой и крепкий морковный чай, и Адам исправно покупал морковь раз в две недели, чтобы Дебби могла его приготовить. Это было чудесно — почувствовать хоть что-то из старой жизни и хотя бы по утрам пить вкусный чай. Дебби очень гордилась своим новым талантом. Она быстро училась всему новому, и Адам стал замечать присутствие Евы в доме даже в те дни, когда она не заходила к ним в комнату. Разные хозяйственные хитрости и небольшие подарки говорили сами за себя — она продолжала баловать его детей и заботиться о них.

Ему ничего не было известно о том, что Ева стала работать горничной в том же отеле. По каким-то причинам она сама предпочла не говорить об этом Дебби. Она знала, что Дебби непременно расскажет об этом отцу. Что тогда подумает о ней Адам? Зная, что отель пользуется дурной славой, вряд ли он одобрит ее выбор. Ева едва отдавала себе отчет в том, как сильно ее заботило мнение совершенно постороннего человека.

Пока что на работе было спокойно и даже комфортно. Каждую неделю она получала двойную зарплату, причем часть, которую ей выплачивали за работу горничной, была намного больше той, что она получала за стирку. Она быстро поняла, с чем связаны многочисленные слухи вокруг отеля — среди клиентов часто бывали мелкие бутлегеры из Нью-Йорка, приезжавшие отдыхать и веселиться на выходные. В Канаде сухой закон отменили, а в США он продолжал действовать, так что многие американские подпольщики предпочитали прятать груз за северной границей — отсюда его было проще переправлять в родные города, чтобы потом продавать выпивку так и не отвыкшему от спиртного населению. Подвал отеля, в котором она работала, был полностью заставлен ящиками с виски — об этом она узнала уже на второй неделе работы горничной. Приезжая за новой партией товара, бутлегеры оставались в отеле на ночь — устраивали себе небольшие праздники и передышки. Основной доход шел именно из их карманов. Обычно от них не бывало больших проблем. Ева привыкла убирать номера, сообщать о мелких поломках — результатах пьяных драк, и отмахиваться от вялых заигрываний. Она не была самой младшей в штате — в ее смене работала восемнадцатилетняя девушка, которой приходилось совсем тяжело. Однако надоедливые попытки флирта порой выводили из себя даже ее, и Ева терпела сальные намеки и непристойные шутки из последних сил, напоминая себе, что нуждается в этой работе.

Эти мелкие неприятности быстро забывались, когда она возвращалась домой, где можно было вскипятить воду в кастрюле и смыть с себя всю грязь, налипшую за время бесконечного снования между преступниками и обычными клиентами, которые, порой бывали еще большими хамами, чем те же самые бутлегеры. Иногда ей везло, и она проводила несколько часов рядом с Дебби. В особо удачные дни Еве удавалось поужинать вместе с Адамом и его детьми. Она старалась использовать все выгодные стороны, открывавшиеся от дополнительной работы, а потому часто приносила или отдавала Дебби что-нибудь вкусное — апельсины или печенье.

В апреле, когда снег окончательно сошел со всех улиц, Адам решил попытать счастья на ферме еще раз. Еще зимой, когда он и двое других рабочих с окрестных хозяйств чинили крышу свинарника, он слышал, что весной хозяину вновь будут нужны рабочие. Он не знал, сколько времени займет эта работа, и что для нее потребуется, а потому решил выкроить один день и съездить в деревню, чтобы самостоятельно все выяснить. В очередное утро, когда ему не удалось наняться в городе, он, не заходя домой, отправился на ферму. Вернулся он только под вечер — усталый, но довольный и полный надежд. В кармане у него лежали десять долларов, которые удалось заработать за день, а в памяти он вновь и вновь прокручивал слова хозяина фермы: «Приезжай завтра и оставайся на пять дней. Заплачу так же, как и зимой». Работа была сложная — корчевать пни на участке, который хозяин выкупил за бесценок у разорившегося соседа. Волноваться было не о чем — Адам был уверен в том, что Ева сможет заходить к детям хотя бы по вечерам, и одного этого было уже довольно. Было бы замечательно, если бы она оставалась с ними на ночь, но Адам знал, что она не может оставить свою комнату, поскольку домовладелец обязательно захочет сдать пустующее помещение кому-то другому, и в результате Ева останется без крыши.

Впрочем, Адаму удалось договориться обо всем с домоправителем. В результате жилье осталось за ней, и теперь она могла беспрепятственно ночевать вместе с его детьми. Начался сезон дождей, и стены в ее комнате покрылись темной плесенью, так что Ева была даже рада покинуть это место хотя бы на какое-то время.

— Я немного скопила за то время, что работаю в отеле, — призналась она, когда Адам уже собрался уйти.

— Это здорово. У тебя есть какие-то планы?

Она смущенно улыбнулась:

— Пока что только думаю только о переезде.

Адам попытался не подать виду, что эти слова испугали и расстроили его. Он вновь напомнил себе, что не имеет права вмешиваться в ее жизнь или просить ее о том, чтобы она осталась рядом с ними. У нее впереди было собственное будущее, в котором, вероятно, не оставалось места для непутевого вдовца и его маленьких детей.

— Если при переезде будет нужна помощь, только скажи, — бодро сказал он.

Ева покачала головой:

— Нет, помощь вряд ли понадобится. Хотелось бы просто вернуться в ту комнату, где мы с мамой жили до того, как все это началось. Хозяин говорит, что в конце месяца она освободится, а у меня как раз есть деньги на все лето — смогу оплатить сразу три месяца и ни о чем не беспокоиться.

Дышать сразу же стало легче. Адам улыбнулся, не скрывая своей радости.

— По правде говоря, я боялся, что ты совсем съедешь из этого дома.

Она заправила прядь волос за ухо и вздохнула:

— Съехать и опять остаться в полном одиночестве? Нет уж.

На душе у обоих стало теплее, и никто не задумывался о том, что в обнищавшем мире не бывает ничего постоянного. Переменчивая жизнь приучила их радоваться настоящему, не загадывая наперед. Решать проблемы по мере их возникновения, беспокоиться только о текущем дне и благодарить жизнь за возможность оставаться вместе с любимыми — это был их способ выживать и стараться сохранить человеческое достоинство.

Вот и сейчас Адам думал только о том, что сможет привезти достаточно денег, чтобы купить детям летние сандалии и по одной смене одежды. Держать их взаперти зимой — это одно дело. Летом он не мог заставить их чахнуть в четырех стенах — Дебби и Мэтью должны были бегать по двору и играть с другими детьми.

Когда он вернулся, Евы в доме не было — она ушла на работу как раз за полчаса до его приезда. Дебби встретила его с широкой улыбкой и раскрытыми объятиями — за зиму они очень сильно сблизились, и теперь она обнимала его так же крепко, как когда была еще совсем маленькой. С тех пор, как не стало их матери, дети многое поняли и осознали, и первое, что им пришлось принять — у них нет никого кроме отца. Никто не любил их так, как он, и они отдавали ему всю свою любовь в ответ, не разделяя ее на других. Место, которое занимала в их жизни Ева, было совершенно иным — они не воспринимали ее как родного человека, и относились к ней скорее, как к подруге. За прошедшие месяцы Адам стал для них всем, и теперь они не стеснялись показывать ему свои чувства.