Амелия Грей - Прошлой ночью с герцогом

– Да, мисс Свифт, тянет – я это чувствую, ощущаю, знаю, хотя и не возражаю, чтобы вы все отрицали.

Она безмолвно молилась, чтобы он не заставил ее повторить, – тогда она пропала: у нее просто подогнутся ноги, и она станет просить его поцеловать ее, перед тем как лишится сознания.

– А не возражаю потому, что не могу ничего предпринять, пока вы под моим кровом, – хриплым голосом пояснил Гриффин.

Сердце Эсмеральды бешено колотилось, а горло так перехватило, что она лишилась дара речи – разве что могла попросить поцеловать ее…

Герцог выпрямился и посмотрел ей в глаза:

– Вы под моей защитой. А это означает, что я должен защищать вас и от себя.

Она нашла в себе силы отстраниться и выдавить:

– Рада это слышать, ваша светлость. А теперь, если не возражаете, я пойду устраиваться.

Герцог кивнул и пробормотал:

– Желаю удачи.

Гриффин уже хотел было выйти, но вдруг остановился как вкопанный. Слава богу, он не поддался всепоглощающему желанию ее поцеловать. В дверях стояла рыжая девочка со сверкающими зелеными глазами и веснушками на носу и щеках. К ней жался длинношерстный коротконогий светлый пес.

Удивительно, что он не слышал их шагов, хотя обычно чувствовал чье-либо приближение. Возможно, слишком сосредоточился на мисс Свифт. И если собака так спокойна, значит, либо очень хорошо выдрессирована, либо слишком стара, чтобы реагировать на посторонних.

– Ваша светлость, – тут же подбежала мисс Свифт, – позвольте представить вам мою сестру…

– Мисс Джозефина? – перебил Гриффин. – Рад познакомиться с вами.

Девочка присела:

– Я тоже, ваша светлость. Это огромное удовольствие для меня. А это мой друг Наполеон.

Пес завилял хвостом: явно хотел подбежать и обнюхать незнакомца, – но не тронулся с места, ожидая команды.

– Иди сюда, – позвал Гриффин, нагнувшись, и протянув собаке руку.

Наполеон понял сигнал, ринулся к нему, обнюхал руку, лизнул пальцы и тявкнул.

– Какой воспитанный пес, – заметил Гриффин, выпрямившись.

– Эсми сказала, что мы не сможем держать Наполеона, если я не выдрессирую его как следует. Впрочем, много времени это не заняло: он уже почти все знал.

Гриффин взглянул на мисс Свифт. Она выглядела встревоженной, и совершенно зря: он вовсе не возражал, чтобы с ней жили ее сестра и собака, пока сама она заботится о Саре и Вере.

Повернувшись к Джозефине, герцог спросил:

– Надеюсь, вы знаете, что Наполеон не слишком уважаемое имя, не так ли?

– Знаю, – небрежно кивнула девочка, – но оно мне нравится, да и собаке, думаю, очень подходит.

– Совершенно с вами согласен, – улыбнулся Гриффин.

Джозефина тихо вздохнула, прежде чем добавить:

– Вы такой высокий.

– Джозефина, это неприлично, – пожурила мисс Свифт, подходя к сестре. – Ты не должна говорить герцогу подобные вещи.

Гриффин повелительно поднял руку, останавливая поток возражений, и заметил:

– Зато ты совсем маленькая.

– Это пока, но скоро вырасту, а вот вы таким и останетесь.

– Совершенно верно, – усмехнулся Гриффин. – А Наполеон? Он тоже еще растет?

– Нет, он такой же старый, как и вы.

Герцог услышал, как ахнула мисс Свифт, и ответил:

– Полагаю, в свои двадцать восемь для тебя я действительно старик.

Гриффин не ожидал, что девочка окажется такой откровенной. Впрочем, неудивительно, если вспомнить как дерзко вела себя с ним мисс Свифт. Хоть они ничуть не похожи, у обеих характер прямой.

– У вас есть собака? – спросила девочка.

– В Лондоне – нет, а в моем поместье есть, спаниель, но назван он, конечно, не в честь побежденного французского императора.

Джозефина улыбнулась, и Гриффин понял: она прекрасно знала, за что дала псу кличку.

– Как же его зовут?

– Джаспер.

– Хорошая кличка для собаки. Он рыжевато-коричневый, как яшма?

– Собственно говоря, так и есть.

– Спасибо, что позволили нам с Наполеоном приехать с Эсми. Мне нравится моя комната.

Вот уже второй раз она назвала мисс Свифт Эсми. Ему это очень понравилось. Интересно, как зовет ее мисс Свифт: Джози или Джесси? Возможно, иначе. Имя Джозефина превосходно подходило зеленоглазой рыжеволосой девочке, и он решил, что не станет его сокращать.

– Можно вас кое о чем спросить?

– Нельзя! – отрезала мисс Свифт. – Довольно болтовни, Джозефина. Его светлость был очень терпелив с тобой, но ты отняла у него достаточно времени.

Гриффин оглянулся:

– Вы забыли, что у меня есть сестры, которые всегда требовали внимания старшего брата и его друзей, когда находились рядом. Вы слишком много беспокоитесь. Раз ей хочется о чем-то спросить, я отвечу… если смогу.

– Хорошо.

Гриффин повернулся к Джозефине и с добродушной улыбкой спросил:

– Вам удается хоть что-то сказать, когда мисс Свифт рядом?

Девочка рассмеялась, потом ответила:

– Нечасто: она очень много говорит.

– Я тоже так думаю, поэтому позволяю и вам задавать вопросы, когда и где захотите.

– Вы скоро можете очень об этом пожалеть, ваша светлость, – буркнула Эсмеральда.

Гриффин отметил, что она явно несколько обижена: видимо, из-за того, что ее поставили на один уровень с Джозефиной. Она намертво вцепилась в плетеные ручки маленького бархатного ридикюля, и, нужно признать, гнев мисс Свифт выглядел весьма соблазнительно для того, кто страстно хотел сжать ее в объятиях и зацеловать до потери сознания.

– Я уже говорил, что предпочитаю откровенный диалог, когда собеседник не боится высказывать свое мнение.

– У вас есть сад? – спросила девочка.

Гриффин постарался выбросить из головы неуместные мысли и откашлялся:

– Ну, это не вопрос: конечно, есть.

– Можно нам с Наполеоном там играть?

Когда кто-то просил его о чем-то подобном – поиграть в саду? От него всегда чего-то хотели. Обычно с просьбами подходили пэры, управляющие, казначеи или арендаторы, и то, о чем просили, было вовсе не легко выполнить.

– Не вижу причин для отказа.

– И мы сможем гулять одни? – разволновалась девочка. – Дома Эсми не пускает нас на улицу.

– Ваша сестра, возможно, права: это небезопасно и неприлично.

– Она тоже так говорит.

– Но пока вы здесь, в моем доме, можете гулять вместе с Наполеоном в саду сколько пожелаете. И без всякого надзора.

Глаза девочки загорелись как звезды.

– Спасибо, ваша светлость.

Гриффин быстро взглянул на мисс Свифт.

– Но при условии, что это не помешает вашим занятиям. Кроме того, вы должны выполнять все указания сестры.

– Как всегда, – вздохнула Джозефина.

– В таком случае я поговорю со Спарксом: скажу, что разрешил вам гулять в саду. Да, еще одно: мой садовник Фентон, как правило, все время проводит там, и к нему иногда приходят гости. Садовник очень гордится своими успехами в выращивании самых крупных и красивых цветов. В Королевском садоводческом обществе его знают и уважают, его часто посещают коллеги, особенно перед майской ярмаркой.

– Я так люблю цветы! Обещаю, мы не станем мешать мистеру Фентону, – заверила Джозефина.

– Я в этом не сомневаюсь – просто хотел, чтобы вы обращались к нему по имени, если окажетесь в саду, когда он работает.

Девочка широко улыбнулась:

– Спасибо, ваша светлость! Сегодня нам можно погулять?

– Разумеется, если мисс Свифт не против.

– Конечно, идите, – разрешила Эсмеральда.

– Только помните: ворота не открывать и на улицу не выходить, – добавил герцог.

– Все понятно, не беспокойтесь. Спасибо, ваша светлость!

И тут случилось неожиданное: девочка бросилась к нему, обхватила за талию и крепко прижалась. Наполеон решил, что и ему можно выказать свою признательность, и прыгнул Гриффину на ногу, залившись лаем.

– Джозефина! – воскликнула мисс Свифт. – Ну что ты творишь! Наполеон, сидеть!

Поступок девочки поразил Гриффина не меньше, чем мисс Свифт, но он не возражал, хотя предпочел бы, чтобы его обняла сама мисс Свифт. Погладив по голове девочку, а потом и песика, который послушно уселся у его ног, он рассмеялся, а Эсмеральда рассердилась:

– Ты не должна так себя вести!

– Я только хотела поблагодарить, – растерялась девочка. – Ведь ты же разрешаешь тебя обнимать.

– Да, но я твоя сестра! А герцога благодарить таким образом неприлично!

Джозефина закатила огромные зеленые глаза и пробормотала:

– Простите, ваша светлость.

– Да я вовсе не против объятий юных леди, мисс Джозефина! Вы не сделали ничего плохого, просто ваша сестра чересчур строга.

– Это правда! – кивнула девчушка и позвала песика: – Пойдем, Наполеон, погуляем, только пальто возьму.

Когда эта парочка скрылась в коридоре, Эсмеральда обратилась к герцогу:

– Не позволяйте ей быть столь фамильярной! Девочка пока не понимает, что это неприлично. Мы с ней всегда вдвоем, мужчин она видит редко и не знает поэтому, как нужно себя с ними вести.

– Вы совершенно зря так расстраиваетесь, мисс Свифт. Она всего-навсего обняла меня, да и то на мгновение и почти сразу отстранилась, так что никаких проблем. К тому же мои сестры висли на мне до тех пор, пока не покинули детскую.

– Как вы добры! Спасибо за это.

– Да нет – просто люблю обниматься. А вы?

Эти как бы между прочим брошенные слова мгновенно изменили атмосферу вокруг них. Его пристальный, но нежный взгляд опять заставил ее сердце биться чаще.

– Я? Да… конечно.

– В таком случае скажите мне, когда вас обнимали в последний раз.

Когда? Она не помнила. Очень давно… Или… А обнимал ли ее вообще кто-нибудь когда-нибудь? Целовал?

Гриффин подступал тем временем все ближе.

– Так когда? И речь не о вашей сестре или отце с матерью.

– Не могу сказать… – пробормотала Эсмеральда, не желая признаваться, что никто никогда ее не обнимал.

– Не помните или не хотите?

– Возможно, да… нет. Но, простите, не пойму, каким образом это касается вас, ваша светлость.

Она права: не касается, – но знать хотелось.

– Просто любопытно.

– Так вот: отвечать я не собираюсь, как и продолжать этот неприличный разговор. Я рада, что вас не расстроило неподобающее поведение Джозефины, и на этом все.

Гриффин был прав, как никогда, предположив, что мисс Свифт сумеет держать его в узде. И это хорошо, потому что при малейшем ослаблении контроля он запросто мог пересечь границы дозволенного.

Гриффин увидел, как она глубоко вздохнула: очевидно, догадалась, о чем он думает. А он хотел поцеловать ее. Черт возьми! Хотел с самой первой минуты, как увидел. В ней его влекло все, и чем дальше, тем больше.

Неожиданно откуда-то донесся звонкий лай, вслед за ним тишину расколол пронзительный вопль, сопровождавшийся оглушительным грохотом, будто что-то покатилось по ступенькам.

Эсмеральда подскочила от неожиданности и уставилась на герцога, тоже встревожившегося, и тут же, испугавшись, что это Джозефина свалилась с лестницы, уронила ридикюль на пол и вылетела из комнаты. Герцог, должно быть, подумал то же самое и, обогнав ее, устремился к лестнице.

В вестибюле Эсмеральду едва не сбил с ног толстый полосатый кот, за которым с бешеным лаем мчался Наполеон, а следом за ними бежала Джозефина, пытаясь приструнить собаку. К счастью, с ней ничего не случилось, но у подножия лестницы валялся маленький сломанный столик.

– Джозефина, что… – задыхаясь, начала Эсмеральда, но продолжить не успела: кот влетел в комнату, а следом за ним – пес.

– Наполеон!

– …Прекрати!

– …Сидеть! – завопили все трое одновременно, перекрывая шум и стараясь успокоить пса, а также протиснуться в дверь, мешая друг другу, сталкиваясь плечами, локтями и бедрами, сплетаясь руками.

Каждый старался поскорее оказаться в комнате и поймать животных. Джозефина сумела пробраться первой, но в ужасе взвизгнула. Эсмеральда и герцог замерли как вкопанные. Кот прыгнул на стол, опрокинул на пол статуэтку, и та разлетелась на сотни осколков. В это время Наполеон выскочил из-за кресла, рядом с которым стояла большая ваза. Она угрожающе покачнулась, и Эсмеральда с герцогом, сбивая друг друга с ног, бросились ее спасать, но безуспешно: ваза с грохотом рухнула на пол и разбилась.

Эсмеральде показалось, что она не может дышать, но думать об этом было некогда: кот быстро сменил курс и метнулся к ней. Она успела схватить животное и почувствовала, как острые когти впились в лиф ее платья. Кот взвыл, словно за ним гнались все демоны ада, а Наполеон тем временем принялся царапать передними лапами ее юбку и прыгать, пытаясь достать кота. Спас ситуацию герцог, подхватив исходившего лаем пса на руки.