Амелия Грей - Прошлой ночью с герцогом

Он швырнул первую перчатку на тулью шляпы.

Прошло три дня с тех пор, как они с мисс Свифт виделись, но больше вытерпеть не смог: очень хотелось посмотреть, как она справляется.

С губ герцога сорвался короткий смешок. К чему лгать себе? Он знал, что она прекрасно справляется: еще бы, с таким присутствием духа! – кроме того, в случае непредвиденных обстоятельств леди Эвелин немедленно послала бы за ним. Стало быть, приехал он лишь затем, чтобы увидеть мисс Свифт.

За первой перчаткой последовала вторая, и он вдруг вспомнил, как едва не поцеловал ее в своей гостиной, да еще чуть ли не на глазах у Джозефины, когда вообще не следовало до нее дотрагиваться! И что теперь? Ничего на свете он не хотел больше, чем прикоснуться к ее нежной коже, ощутить вкус губ…

Нет, он не опустится до того, чтобы соблазнять служанок, как бы отчаянно ни хотелось женщину. Вопреки мнению о нем общества, Гриффин имел свой кодекс чести, который никогда не нарушал. Кроме того, он уже не тот легкомысленный юнец, каким был когда-то. Да, он желает Эсмеральду, но сумеет справиться с собой, если не получит.

– Эсмеральда… – медленно произнес он, словно пробуя на вкус ее имя.

Да, так и только так: Эсмеральда, – но до тех пор, пока она остается компаньонкой его сестер, для него она мисс Свифт, не иначе.

Отстегнув медальон, он сбросил с плеч тяжелый плащ, и в тот же миг услышал голос спешившего по коридору Спаркса:

– Ваша светлость! Позвольте вам помочь!

– Не беспокойтесь. Лучше скажите, почему в доме так тихо. Что, все в саду?

– Нет, ваша светлость. Всего несколько минут назад мисс Свифт повела леди Веру, леди Сару, Джозефину и Наполеона на прогулку в Гайд-парк.

Редкий для него приступ разочарования охватил Гриффина. Значит, мисс Свифт нет дома. Впрочем, это даже к лучшему.

Он отдал плащ дворецкому:

– Прекрасный день для прогулок.

– Да, ваша светлость. Принести вам чего-нибудь освежающего?

– Нет, спасибо. Я навещу леди Эвелин.

Повернувшись, он направился к лестнице. Постучал в дверь, подождал ответа и вошел в комнату. Тетушка в платье цвета темной сливы сидела на стуле с прямой спинкой перед приоткрытым окном. Заплетенные в косу волосы были аккуратно уложены на макушке и скреплены серебряными гребнями.

– Как я рада! Не думала, что вы заедете сегодня, ваша светлость, – улыбнулась леди Эвелин.

– Я тоже очень рад, – ответил Гриффин, понадеявшись, что лицо его не исказила гримаса. – Не ожидал увидеть вас не в постели, одетой и перед открытым окном!

Подняв коричневый бархатный халат, лежавший в изножье кровати, он положил его тетушке на колени и добавил:

– Не считаете, что при вашей болезни это вредно?

Выцветшие голубые глаза леди Эвелин пристально взглянули на племянника:

– Что именно вредно: подняться с постели или впервые за неделю вдохнуть немного свежего воздуха?

– И то и другое.

– Возможно, вредно. – Она отвернулась к окну. – Я решила, что если уж все равно больно, то пусть будет больно у окна, где я смотрю на голубое небо и вдыхаю свежий воздух, вместо того чтобы день за днем лицезреть четыре стены.

Гриффин поплотнее укутал тетушке ноги в халат.

– В таком случае я прикажу Спарксу поменять мебель, картины, зеркала и все остальное, чтобы радовать ваш взор.

Леди Эвелин улыбнулась и нежно потрепала племянника по щеке, а когда он сел в кресло напротив, заметила:

– Ничего не надо менять. Мне нравится видеть знакомые предметы. Очень люблю наблюдать, как распускаются цветы Фентона, как появляются первые бутоны. К сожалению, пока их нет. Во всяком случае, в окно я ничего не увидела. Полагаю, в этом году он опять выставит на майской ярмарке свои персидские ирисы.

– Он высадил луковицы с таким расчетом, чтобы по крайней мере одно растение зацвело к первому мая.

– Прекрасно. Он опять намерен выиграть, уже пятый раз подряд.

– Не сомневаюсь, что так и будет.

Гриффин мельком взглянул на лицо тетки, половину которого покрывала красная сыпь и волдыри. Зрелище было жуткое. Страшно представить, какую боль ей приходится терпеть, но все же она ни разу не пожаловалась.

– Мне кажется, сегодня вам получше, – солгал он без всяких угрызений совести.

– Вы говорите это при каждой встрече. Хоть я и знаю, что это неправда, все равно спасибо.

– Нет-нет, вы обязательно поправитесь, – возразил Гриффин, хотя мысленно должен был признать, что особенных улучшений не видел вот уже несколько дней. Хорошо еще, сыпь не спустилась ниже.

– Да, конечно, – с тоской вздохнула леди Эвелин. – Доктор, алхимик и аптекарь, которые навещают меня почти каждый день, уверяют, что это пройдет – правда, неизвестно когда, – а пока я продолжаю пить их отвары, наносить на лицо вонючие мази и бальзамы. Они тоже твердят, что я выгляжу лучше, и эта маленькая ложь меня радует.

– Но, слава богу, вы не утратили способности радоваться каждому дню.

Пожилая леди вымученно улыбнулась, но тут же взяла себя в руки:

– Надеюсь, что этого и не произойдет.

Тетушка своим несломленным духом напоминала Гриффину Эсмеральду. Обе дамы всегда откровенны и говорят что думают, а значит, прекрасно поладят, как только тетка сможет принимать посетителей. Он опять подумал, что было бы неплохо встретить во время сезона девушку, которая привлекла бы его, взбодрила ум и тело.

– Вот бы леди все были столь же прямолинейными, как вы, тетушка Эвелин. К сожалению, большинство чересчур застенчивы, манерны и трусливы. Но скажите: чем вы все же сегодня так расстроены?

– Жизнью, полагаю, – невесело рассмеялась пожилая леди. – Если бы не близняшки, которые забегают ко мне дважды в день, и не ваш приезд, я сошла бы с ума.

Гриффин поднял ее холодную руку и поцеловал.

– Вы же знаете: я не позволяю вести такие разговоры в моем присутствии.

– А я обычно их и не завожу. – Она помолчала, обратив взор к голубому небу. – Просто сегодня мне почему-то захотелось себя пожалеть. Так что, если это вас раздражает, можете уйти.

– Это имеет какое-то отношение к тишине в доме? Спаркс сказал, что мисс Свифт повела близняшек на прогулку в Гайд-парк.

– Да, вместе с сестрой и этой собакой.

– Вы все еще сердитесь на меня, да? За то, что нанял ее и согласился на все требования, не посоветовавшись с вами?

– Конечно, – кивнула леди Эвелин, нервно перебирая складки халата. – Все в ней крайне необычно.

– Всем известно, что я тоже весьма непредсказуем.

– Ты мужчина, глава семьи.

– А что говорят о ней близняшки?

– В точности то же, что и ты: прелестна и умна, – но предпочли бы ездить на балы и вечеринки со мной.

– А что их беспокоит? – удивился Гриффин.

– Разве не очевидно? Какой бы замечательной мисс Свифт ни была, она им чужая. А я подвела их.

– Никого вы не подвели, так что больше даже не думайте об этом.

– Вы очень добры, и я понимаю, что кто-то должен был выполнять мои обязанности, но, правду сказать, было бы значительно лучше, если бы вы сумели попросить сопровождать их одну из фрейлин королевы. Уж она точно не привезла бы с собой ребенка и собаку.

– Постарайтесь думать о чем-нибудь другом, более веселом, – ухмыльнулся Гриффин. – Мало кому в Лондоне так повезет, что несколько недель их будут развлекать Наполеон и Джозефина.

– Спросите лучше, кто этого захочет, – улыбнулась она устало.

Гриффин усмехнулся, отлично понимая, что ему не удастся взять над теткой верх:

– Есть надежда, что до конца сезона вы поправитесь и кое-что еще застанете.

При ярком солнечном свете, струившемся в окна, было заметно, что леди Эвелин нахмурилась еще сильнее, а морщинки вокруг глаз и верхней губы стали отчетливее: очевидно, боль была невыносимой.

– Чем вам помочь? – с тревогой спросил Гриффин.

– Просто пожалейте меня, старую больную женщину.

– Не думаю, что вам это понравится, – покачал головой Гриффин, натягивая края халата на ее озябшие руки.

– Конечно, вы правы: не понравится, – так что перестаньте. – Она высвободила руки из-под халата. – Но я была рада, что она это предложила.

– Кто и что? – на всякий случай осведомился он, хотя уже знал, о ком речь.

– Мисс Свифт спросила, нельзя ли днем им с близняшками погулять в парке. Я сама не могла, поэтому согласилась: ведь девочки имеют право увидеть в Лондоне что-то еще, кроме этого дома и сада. Да и день сегодня чудесный. Единственное, я потребовала, чтобы их зонтики были постоянно открыты: не хватало еще, чтобы у них к первому балу сезона покраснели носы и щеки!

– Они свято следуют вашим наставлениям.

– Пока что да. Теперь скажите: вы сумели что-нибудь узнать насчет этих ужасных слухов?

– Не слишком много, – вздохнул Гриффин. – Я говорил с барменом, который работал в ту ночь, когда сэр Уэлби подслушал разговор мужчин, но ничего не смог добиться. То, что он знает, уйдет с ним в могилу.

– Очевидно, он очень благоразумен.

– Я тоже так думаю – и уважаю человека, который высоко ценит свою честь, – но тем не менее намерен узнать, кто за этим стоит. Возможно, есть другие, которые вспомнят, кто входил и выходил из бара в тот вечер.

– Думаю, следует привлечь к этому делу сыщиков с Боу-стрит.

– И кем бы я был, если бы допустил такое?

– Человеком умным и предусмотрительным. Первый бал через два дня. У вас очень мало времени.

– Это мне известно. Мне помогут друзья, а мисс Свифт глаз не спустит с наших юных леди, так что, если кто-то решится на подлость, мы будем готовы.

– Да вы что, Гриффин! Даже не думайте позволять этим повесам приближаться к девочкам! Их репутация будет погублена, если кто-то посчитает, что у них есть виды на ваших сестер!

– А я слышал, что титулованные джентльмены нынче в цене, а кроме того, Рат и Хок исправились, – объяснил Гриффин и, помедлив, добавил: – По крайней мере, Хок – точно.

– Я с вами не согласна, – тяжело вздохнула леди Эвелин, плотнее закутываясь в халат.

– У них нет видов на Сару и Веру, и вам это известно. Они обращаются с ними как со своими сестрами.

– Как жаль, что из-за этой проклятой сыпи на лице я ничего не могу предпринять!

Гриффин протянул руку и закрыл окно, до конца раздвинув гардины, чтобы впустить больше света.

– Тетушка, вы знаете, что можете мне доверять: я в обиду сестер не дам.

– О господи, конечно, знаю! – Она устало посмотрела на него. – И уверена, что вы говорите мне лишь то, что считаете нужным.

– Ваше нездоровье ничуть не притупило остроту язычка. Весьма необычно для столь немощной дамы, какой вы хотите, чтобы я вас считал. Помочь вам лечь в постель?

– Для чего тогда горничные? Когда будете уходить, попросите Харпер подняться ко мне.

– Похоже, я вас утомил, так что позвольте откланяться.

Гриффин хотел поцеловать тетушку в ту сторону лба, где не было сыпи, но она удержала его и чуть отвернулась.

– Едете в парк?

– Да, надо бы повидать сестер и заодно проверить, как справляется с ними мисс Свифт.

«Которую мне безумно хочется увидеть».

– Вот и я так подумала, поэтому взяла на себя смелость и велела кухарке приготовить корзину для пикника, на случай если вы заедете. К тому времени как вы доберетесь до парка, они проголодаются.

– Вы всегда на шаг впереди меня.

– Стараюсь. А теперь поспешите, иначе опоздаете.

Гриффин вышел в коридор, но не слишком волновался: если даже они покинули парк, можно встретить их при возвращении домой. Еще день не увидеть Эсмеральду он не мог: было в ней что-то такое, отчего его опять стала радовать жизнь.

Лондон давно не видел такой жары. Дни серых туч и дождя наконец закончились. Сухой воздух казался свежим и душистым, пришла долгожданная весна. Эсмеральда с улыбкой вошла в ворота Гайд-парка. Слева шествовали близнецы, справа – Джозефина и Наполеон. Пушистые белые облачка плыли по ярко-голубому небу. На деревьях, кустах и лианах плюща полопались почки и проклюнулись первые зеленые листочки. Дул прохладный ветерок, развевая кремовые и розовые ленты на зонтиках близняшек. Идеальный день для прогулок!

Хотя сезон еще официально не начался, в парке было полно народу: как прогуливавшегося пешком, так и в экипажах всевозможных видов. Здесь же теснились фургоны молочников и тележки уличных торговцев. В парке гуляли как семьями, так и парочками, то и дело проезжали всадники, на газонах играли дети. Многие устраивали пикники, усевшись на разостланные одеяла, и наслаждались закусками и вином, беседой и прекрасным днем.

Настроение близняшек значительно улучшилось по сравнению с утренним, и они оживленно болтали друг с другом. Джентльмены снимали шляпы перед знакомыми дамами, и те с улыбками кивали в ответ. Сара и Вера даже не жаловались, когда приходилось останавливаться, чтобы дать Наполеону время поскрести и обнюхать землю, а, напротив, кокетливо вертели в руках зонтики, разглядывая окружающих. По виду этих милых юных созданий ни за что не догадаешься, что последние несколько дней они постоянно ссорились и говорили друг другу слова, не подобающие леди. Сейчас же девушки казались любящими и счастливыми сестрами, да и были такими – правда, не всегда.