Амелия Грей - Прошлой ночью с герцогом

– Хорошо, – повторила модистка. – Но эти платья я забираю.

– Нет.

– Я оставила вам достаточно других.

Эсмеральда опять попыталась отобрать у нее одежду, но мадам Донсо крепко прижала ворох к груди. Помощницы с ужасом наблюдали за перетягиванием каната между леди и француженкой.

– Что здесь происходит?

Эсмеральда обернулась и увидела близняшек, тоже в ночных сорочках.

– Шумите и ругаетесь – ну прямо как мы, когда что-нибудь не поделим, – заметила Вера.

Эсмеральда мысленно застонала, осознав, сколь смехотворно выглядит, и разжала руки. То же сделала и модистка.

– Пусть забирает, мисс Свифт, – посоветовала Вера. – Приятно будет увидеть вас в другом цвете. Верно, Сара?

Вместо ответа девушка подошла к одной из помощниц, державших рулоны, и вытащила полупрозрачную ткань цвета пергамента:

– Это идеально пойдет к вашим волосам, мисс Свифт.

Поняв, что сражение проиграла, Эсмеральда смягчилась, отошла от модистки и спросила:

– Что вы с ними сделаете?

– Отдадим в приют для бедных, там всегда нуждаются в одежде. Это удовлетворит мадемуазель?

Эсмеральда глубоко вздохнула и пожала плечами:

– Да, вполне.

Послеполуденное званое чаепитие включало избранных и было роскошным и шумным. Верная своему слову мисс Ирен Фрост подружилась с близняшками, пригласив для начала их обеих только на чай, а потом и на званое чаепитие в саду. Более двадцати прекрасно одетых молодых леди и красавцев щеголей сидели за накрытыми белыми скатертями столами, в центре которых стояли вазочки с маленькими букетиками роз. Трио музыкантов устроилось в дальнем конце небольшого газона, но мягкие тихие звуки арфы, скрипки и виолы заглушались жизнерадостной болтовней и смехом, а также звяканьем ложек о блюдца.

Хмурое небо весь день угрожало дождем, в сыром воздухе чувствовался холодок, и мрачная погода скоро погасила энтузиазм небольшой компании.

Эсмеральда чуть в стороне беседовала с другими компаньонками и мамашами кое-кого из девушек, приглашенных к Ирен Фрост. Дамы обсуждали туалеты, делились впечатлениями о вечеринках, высказывали предположения, какие джентльмены в ком заинтересованы, что думают отцы семейств относительно брака.

За последние две недели сезона ей почти не задавали вопросов и даже не обсуждали то, что она кузина больного виконта Мейфорта. Она ожидала, что сплетничать о ней будут куда активнее. Одна леди поинтересовалась, как ей удалось получить завидное место компаньонки сестер герцога Гриффина, другая предположила, что она знакома с кем-то из семьи, третья заявила, что герцог не мог допустить, чтобы о близняшках заботилась особа более низкого происхождения, так что двоюродная сестра виконта как раз то, что надо.

Эсмеральда отвечала улыбкой на все замечания и благодарила про себя Господа, что никто не расспрашивал о Джозефине. Похоже, никому не было известно, что герцог нашел компаньонку в очень надежном агентстве мисс Мейми Фортескью, и у нее не было желания их просвещать.

Шла третья неделя сезона. Джозефина и Наполеон, слава богу, больше ничего не выкидывали и прекрасно существовали в доме герцога.

Несмотря на все уверения леди Веры, что лорд Генри именно тот джентльмен, которого она хочет в мужья, показывала она это самым странным образом. В начале недели он пригласил ее на верховую прогулку в парке, но она отказала, заявив, что еще слишком рано для таких выездов. Разумеется, это было неправдой.

Мистер Ламберт пылко влюбился в леди Сару, и Эсмеральда чувствовала, что та оставила мысли о лорде Генри и тоже им увлеклась.

Друзья Гриффина, Ратберн и Хоксторн, иногда подходили к Эсмеральде, здоровались, спрашивали о близняшках, предлагали принести бокал шампанского. Несмотря на высокий титул, эти прожженные повесы, ужасно избалованные тем, что всегда получали желаемое, были прекрасными собеседниками, и она наслаждалась разговорами с ними по вечерам. Ни один ее танцевать больше не приглашал.

Пока не было никаких признаков, что Гриффин собирается от нее избавиться, чему она втайне радовалась. Он приезжал по вечерам, прекрасно одетый, чтобы проводить их на бал, а после того как привозил обратно, удалялся, не заходя в дом. Во время балов они обсуждали исключительно юных леди и уделявших им внимание джентльменов и ничего больше.

Временами она замечала, что он смотрит на нее.

Временами он замечал, что она смотрит на него.

Между ними росло почти ощутимое напряжение, но оба умело скрывали свои мысли и чувства.

Странно, что герцог ничего не сказал по поводу новых платьев: вне всякого сомнения, видел, что она ему благодарна, но все равно промолчал.

Несколько раз он танцевал с мисс Фрост и мисс Уолдергрейв и дважды приглашал леди Агату на кадриль. Если он намерен жениться, то все девушки годятся на роль жены – красивы, с прекрасными манерами, хорошо воспитаны. Она лишь могла надеяться, что кипевшая в ней ревность при виде герцога с одной из молодых дебютанток не отражается на лице, а следовательно, злым языкам не найдется работы.

Танцевал герцог и с другими молодыми леди, но их имен она не знала, как не видела всех танцев, не слышала тихих бесед и не ловила заинтересованных взглядов. Они все меньше времени оставались наедине на балах или вечеринках. Эсмеральда старалась находить собеседников, как и Гриффин.

Как ни старалась, не думать о герцоге не получалось: о его поцелуях, о божественных ощущениях, которые испытывала в те моменты, когда он сжимал ее в сильных объятиях. Особенно приятно было вспоминать тот вечер, когда она ложилась спать, после которого мысли о Гриффине согревали и убаюкивали ее. Эсмеральда только и жила теми воспоминаниями.

День клонился к вечеру, небо все больше темнело, а воздух отяжелел от сырости. Эсмеральда оглядела сад и увидела, что леди Вера сидит за одним столом с мисс Уолдергрейв и мисс Фрост, а леди Сара беседует с мистером Ламбертом. Зная близняшек, она поняла, что это может плохо кончиться, и решила предложить девушкам уехать, пока не начался ливень.

Она извинилась перед дамами, с которыми беседовала, подошла к столу, где сидела подопечная, и хотела уже с ней заговорить, когда мисс Уолдергрейв вдруг спросила:

– Леди Сара, вас совсем не волнует, что этот сезон может быть не вполне удачным?

– Почему я должна волноваться из-за таких пустяков? Сезон проходит прекрасно.

– Рада слышать, – процедила мисс Уолдергрейв, теребя розовый бант на шее. – По городу ходят ужасные слухи о вас и вашей сестре. Я думала, что они, возможно, вас расстроили.

– Ужасные? Я знаю, что о нас говорят, с того самого момента как приехала в Лондон. В конце концов, мы близнецы, и это делает нас объектом особого внимания. Потом заболела тетушка, и теперь о нас заботится молодая и красивая мисс Свифт. Последнее время все только и обсуждают, кто она и почему служит в нашем доме. В общем, сплетен столько, что я просто не знаю, о какой идет речь.

– Нет, я не об этом! – воскликнула мисс Уолдергрейв, словно не могла поверить, что Сара ничего не знает. – То, что о вас болтают, не имеет ничего общего со все этим: тетей, компаньонкой…

– В таком случае, боюсь, я не знаю, что вы имеете в виду, – спокойно заметила Сара. – Если хотите рассказать, с удовольствием выслушаю.

– Я знаю, о чем вы, – вмешалась мисс Фрост, наградив мисс Уолдергрейв жестким взглядом. – Не считаю, что эта тема достойна обсуждения. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

– Нет-нет, все в порядке, – успокоила ее леди Сара, коснувшись руки. – Пусть расскажет: интересно же знать, что она слышала. Может, что-то новое.

– Разумеется, скажу: всем известно, что вам с сестрой какой-то негодяй хочет отомстить: погубить вашу репутацию, – из-за проделок герцога Гриффина несколько лет назад.

Эсмеральда внимательно слушала, готовая в любой момент вмешаться, если будет необходимо, но пока ее подопечная держалась как истинная леди.

Сара аккуратно отодвинула чашку:

– Что за вздор! Кто вам сказал такую ерунду?

– Это вовсе не ерунда. Я сама читала в одном из скандальных листков – вернее, в нескольких, – так что это, должно быть, правда.

– О боже, ну не странно ли, что матушка позволяет вам читать подобные вещи, мисс Уолдергрейв! Нам запрещается даже смотреть на них!

– Она, разумеется, не знает, – пожала плечами девушка и добавила шепотом: – Я читаю втайне от нее.

– В таком случае вы не должны пересказывать всю эту грязь нам. И что будет, когда матушка узнает о ваших пристрастиях? Вы только что поделились с нами, а значит, уже не сохраните в секрете.

Эсмеральда успокоилась и улыбнулась. Как умело Сара перевела тему разговора с себя на мисс Уолдергрейв! Чего-то подобного можно было ожидать от прямой и резкой Веры, но Сара… Умница!

– Должна просить вас сохранить это в тайне, – обиженно проговорила мисс Уолдергрейв. – Если хоть что-то из мною сказанного выйдет за пределы этого сада, я больше никогда не стану с вами разговаривать!

Эсмеральде показалось, что сейчас самое время вмешаться:

– Леди Сара, простите, что прерываю вашу беседу, но, боюсь, нам пора ехать.

Девушка ответила с улыбкой:

– Я как раз подумывала о том же, мисс Свифт. Похоже, вот-вот хлынет дождь, а я не хочу промочить ноги. Мисс Фрост, с вашей стороны было очень любезно пригласить нас! Надеюсь в скором времени ответить вам тем же.

Мисс Фрост тоже встала:

– Буду рада получить от вас приглашение. Если повезет, во время моего визита вас навестит и герцог.

Укол ревности поразил Эсмеральду. Какая дерзость! Молодой леди не пристало столь откровенно говорить о своих намерениях.

– Не знаю, возможно ли это, – дипломатично ответила Сара с невинным видом. – Брат никогда не делится с нами своими планами и не приезжает днем.

– Ах да, конечно, – пробормотала мисс Фрост, явно не зная, как реагировать на столь очевидный отказ устроить ее встречу с герцогом. – Ведь он всегда так занят.

– Увидимся в Гранд-холле, – сказала леди Сара хозяйке и обратилась к мисс Уолдергрейв: – Искренне надеюсь, что никто не узнает о вашей пагубной привычке читать желтые листки. Последствия будут, вне всякого сомнения, ужасными.

Попрощавшись со всеми, Эсмеральда и подопечные подошли к экипажу и сели. Сара тут же принялась расспрашивать сестру, о чем та беседовала с мистером Ламбертом.

– Не будь глупой гусыней! Я вовсе не намерена делиться с тобой секретами. Я же не спрашиваю, о чем вы с ним перешептываетесь!

Сара густо покраснела:

– Тебе и спрашивать незачем: я сама все говорю.

– Что вовсе не обязательно, – улыбнулась Вера.

– Ты просто ужасна! – прошипела Сара и швырнула в сестру ридикюль.

Та поймала бархатную сумочку и рассмеялась:

– Я всего лишь дразнила тебя. Не будь такой дурочкой! Он говорил исключительно о тебе, и мне пришлось твердить как попугаю, что ты замечательная.

– Нет, ты все-таки ужасна.

– Только временами, – хихикнула Вера, возвращая ридикюль. – Я была вне себя, когда лорд Генри откланялся. Не могла дождаться, когда мисс Свифт скажет, что пора ехать.

– Не понимаю, – удивилась Эсмеральда. – Вы же отказали ему, когда он пригласил вас на прогулку в парк.

– Пришлось. Иначе он мог подумать, что я чересчур им интересуюсь, и отнесся бы ко мне как к другим девушкам. А я хочу быть особенной, не как все.

– И тебе это удается, – кивнула сестра.

– Но я не знаю, получится ли, – вздохнула Вера, – и вообще не желаю о нем говорить. Поделись лучше, дорогая сестра, какими-нибудь пикантными сплетнями.

– Да мне нечего сказать – разве что старые, о том, что кто-то хочет испортить нам сезон из-за тех писем Гриффина.

Сердце Эсмеральды упало:

– Так вы обо всем знали?

– Конечно, – удивилась Вера. – Мы знаем все лондонские сплетни.

– Тогда я должна спросить у вас, леди Сара, что пыталась выяснить мисс Уолдергрейв, но не сумела. Откуда вам это известно?

– Ну как это может быть неизвестно, если об этом пишут все скандальные листки, – пояснила леди Сара.

Эсмеральда от изумления едва не лишилась дара речи:

– Но вы же сказали, что вам на них даже смотреть не позволяют!

– Конечно, не позволяют.

– Но вы же попеняли мисс Уолдергрейв…

При виде хитрой улыбки Сары Эсмеральда осеклась.

– Да, признаюсь, это постыдно, но я не собиралась говорить о своих проделках только потому, что она оказалась настолько глупа, чтобы рассказать об этом всем. Зато я ни в коем случае не должна была ее поддерживать, верно?

– Разумеется, Сара, – кивнула Вера. – Мы читаем их уже давно, мисс Свифт: горничная прячет их в нашем гардеробе.

– Вера, тебе не следовало это говорить.

– Не трусь. Уверена: мисс Свифт никому не скажет – ни тетушке Эв, ни Бенедикту. – Вера пристально взглянула на Эсмеральду: – Вы ведь не скажете?