Джозефина разглядывала персидские ирисы, которые Фентон приготовил для майской ярмарки.

Услышав, как открывается задняя дверь, Эсмеральда обернулась и встретила мужа улыбкой. Тот улыбнулся в ответ. Джозефина не обращала на них никакого внимания.

Спрятав книгу и журналы за спиной, Гриффин прошел по влажной траве к скамье и наклонился поцеловать жену.

– Какое восхитительное приветствие! – воскликнула Эсмеральда.

– Отныне так будет всегда.

– Вряд ли леди Эвелин будет этому рада: для нее очень важно соблюдать правила приличия и следовать этикету.

– Я рад, что Джозефина наконец-то вышла в сад.

Эсмеральда оглянулась на сестру и кивнула:

– Да, и, по-моему, не прочь завести другую собаку.

– А пока у меня есть для нее подарок. Вот смотри: это сборник поэзии Майлза Грэма. Сюда вошли все стихи, которые я смог найти.

– Где ты их взял? – удивленно воскликнула Эсмеральда. – Он ведь не издал ни одной книги.

– Издал я. Слышал, что посмертные издания, как правило, очень хорошо продаются.

– Это выставлено на продажу?

– В каждом книжном магазине Лондона, а также в большинстве ирландских и английских магазинов, – улыбнулся Гриффин.

– Я… я не знаю, что сказать.

– Не надо ничего говорить. Я вижу, сколько счастья в твоих прелестных глазах.

– Да, ты прав: я счастлива, поражена, взволнована! Но зачем?

– Я сделал это для Джозефины. Она не захотела, чтобы я вернул ей Наполеона, и, признаться, я рад: было бы непросто забрать собаку у другой девочки, – хотя я мог бы купить ей лошадь или что-нибудь еще, выполнил бы любое желание.

Эсмеральда с улыбкой накрыла его руку своей:

– Я это знаю.

– Она приняла тогда правильное решение, и мне захотелось сделать что-нибудь для нее. Спросил, сохранились ли у нее отцовские стихи, объяснив это своим желанием их прочитать. Она сказала, что у нее есть все стихи. Я их взял, отвез в издательство и оплатил весь процесс. И вот она, книга. – Он поднял журналы: – Два уважаемых издания опубликовали рецензии, и пусть стихи не слишком восхваляют, но зато и не ругают, особенно более поздние.

Глаза Эсмеральды наполнились слезами.

– Гриффин, я так тебе благодарна! Даже не знаю, что сказать, кроме простого «спасибо»!

Она приподнялась и поцеловала его.

– Эсмеральда!

К скамье подбежала Джозефина, и они поспешно разъединились.

Девочка протянула ей букет фиолетовых персидских ирисов.

Гриффин окаменел:

– Джозефина, где ты взяла эти цветы?

– Да вон там, на клумбе. Эсми говорила, что это ее любимые. Я видела, как за ними ухаживает мистер Фентон. А сегодня такой замечательный день, вот я и решила их сорвать.

У Фентона будет разрыв сердца.

– Джозефина! Тебе же говорили, что в этом саду нельзя рвать цветы! – воскликнула Эсмеральда.

– Почему? Его светлость сказал, что теперь это и мой дом, а значит, и цветы рвать можно. Ты же их любишь! – На лице девочки расцвела улыбка: – К тому же сегодня твой день рождения!

Гриффин уставился на Эсмеральду:

– А я и не знал.

– Да я и сама не всегда о нем помню.

– Ты правильно сделала: этот букет – прекрасный подарок, – сказал Гриффин девочке.

– Я поставлю их в воду и принесу обратно в вазе, – пообещала Джозефина и убежала.

– А у меня вот нет подарка, – расстроенно проговорил Гриффин.

– Да это самый лучший подарок на свете – сборник стихов для Джозефины!

– Может, тогда подождем до ее дня рождения?

– О нет, слишком долго ждать! Отдадим сейчас, когда вернется. Спасибо за то, что ты так добр к ней!

– Она же моя сестра.

Он посмотрел на клумбу, где топорщились обломанные стебли персидских ирисов. Оставалось надеяться, что Фентон это переживет, если Гриффин щедро компенсирует ему потерю.

– Теперь моя обязанность заботиться обо всех женщинах в этом доме.

Он притянул жену к себе и поцеловал.

– Не думаю, что такое поведение уместно в саду! Леди Эвелин или близняшки могут увидеть нас в окно.

– Тетя скорее всего дремлет, а сестры теперь с утра до вечера обсуждают предстоящую свадьбу Сары и Ламберта.

– Я люблю тебя, Гриффин, – рассмеялась Эсмеральда. – И с каждым днем все больше.

– А уж я-то как!