— Абсолютно, — ответила Брук, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. За двухчасовую поездку на машине из Филадельфии в Нью-Йорк она подробно ввела брата с невесткой в курс дела, но когда они добрались до Манхэттена, супругов прорвало вопросами о Джулиане, на которые Брук не была готова отвечать.

— Давай мы поможем тебе зайти в подъезд, — предложил Рэнди. — Давно хочу набить морду папарацци.

Брук невесело улыбнулась:

— Спасибо, я справлюсь. Они, наверное, сидят здесь с самой «Грэмми» и уйдут не скоро.

Рэнди и Мишель скептически переглянулись.

— Я вам серьезно говорю, — настаивала Брук, — через три часа стемнеет, вам лучше отправляться сейчас. Я и глазом не моргну, когда они выскочат из машин, просто молча пройду в подъезд с гордо поднятой головой. Я даже не скажу «без комментариев».

Рэнди с Мишель, впервые оставив Эллу дома, собрались на свадьбу в Беркшире, планируя приехать чуть пораньше и погостить там пару дней. Брук украдкой посмотрела на впечатляюще плоский, подтянутый живот Мишель и изумленно покачала головой. Настоящее чудо, если учесть, что беременность изменила спортивную фигурку Мишель — теперь она стала плотной и коренастой, а разница между объемами груди, талии и бедер стерлась. Брук думала, на восстановление прежней формы у Мишель уйдут годы, но всего через четыре месяца после рождения Эллы молодая мамаша выглядела лучше, чем раньше.

— Ну ладно, — неохотно согласился Рэнди, приподняв брови, и спросил жену, не надо ли ей зайти к Брук и воспользоваться туалетом.

Брук сникла. Ей обязательно нужно было побыть одной хоть несколько минут, прежде чем придет Нола и снова начнутся вопросы.

— Нет, я пока не хочу, — отозвалась Мишель. Брук незаметно выдохнула с облегчением. — Если движение станет еще плотнее, нам, пожалуй, действительно лучше отправляться. Ты точно нормально дойдешь?

Брук широко улыбнулась и перегнулась через сиденье, чтобы обнять Мишель.

— Обещаю, все будет в порядке. Вы спите там подольше и пейте от души.

— Боюсь, как бы не отрубиться и не проспать всю свадьбу, — проворчал Рэнди и подставил Брук щеку для поцелуя.

Совсем рядом раздался оглушительный треск фотовспышек. Папарацци, стоявший на другой стороне улицы, заметил их первым, хотя Рэнди и остановился за целый квартал до подъезда. В темно-синем анораке с капюшоном и брюках из хлопка, фотограф совершенно не скрывал своих намерений.

— Ничего себе реакция! Как у снайпера! — восхитился Рэнди, высунувшись из окошка, чтобы получше все рассмотреть.

— Я его уже видела. Гарантия, что в ближайшие четыре часа в Интернете появится снимок, как мы целуемся, под заголовком «Брошенная жена времени не теряет — уже нашла себе любовника.

— А напишут, что я твой брат?

— Вряд ли. О твоей жене на пассажирском сиденье тоже не упомянут. Скорее, намекнут на секс втроем.

Рэнди невесело улыбнулся:

— М-да, Брук, сочувствую. Несладко тебе.

Она сжала его руку:

— Да не переживай ты за меня, отправляйтесь веселиться!

— Обязательно, — бросила она так фальшиво-весело, что даже сама удивилась. — Осторожнее за рулем! — Она махала вслед брату и его жене, пока их машина не свернула за угол. Затем Брук пошла прямо к подъезду, но не успела она сделать и десяти шагов, как другие папарацци, привлеченные первыми фотовспышками, выскочили из машин и сбились в горластую, беспокойную толпу, преградив ей путь.

— Брук! Почему вы не поехали ни на одну вечеринку после «Грэмми»?

— Брук, вы решили выгнать Джулиана?

— Вы знали, что у вашего мужа роман?

— Почему ваш муж еще не вернулся домой?

«Хороший вопрос, — подумала Брук. — Надо же, я и папарацци беспокоимся об одном и том же». Они кричали, тыча камерами ей в лицо, но она ни на кого не смотрела. С непроницаемым видом она открыла наружную дверь, сразу плотно прикрыв ее за собой, а потом отперла дверь в холл. Папарацци снимали ее, пока не закрылись дверцы лифта.

В квартире было неестественно тихо. Брук в глубине души надеялась, что Джулиан бросит все и прилетит домой для серьезного разговора. Она знала, что его дни забиты выступлениями и изменить график невозможно, — как супруга, она была в списке рассылки и ежедневно получала расписание его выступлений, информацию о контактах и переездах. Ей было прекрасно известно — после выступления на «Грэмми» Джулиан не в состоянии отменить ни одной пресс-конференции и приехать домой даже на пару дней раньше, и все равно вопреки логике она отчаянно желала его. Джулиан прилетает в аэропорт Кеннеди через два дня, в четверг утром, к началу очередного медиатура и для участия в нью-йоркских ток-шоу. Что будет дальше, Брук старалась не думать.

Она успела принять душ и попробовать разогретый в микроволновке попкорн, когда в дверь позвонили. Нола и Уолтер ворвались в крохотную прихожую, излучая счастье, и Брук впервые за несколько дней засмеялась, когда спаниель подпрыгнул на четыре фута и попытался лизнуть ее в лицо. Она подхватила Уолтера на руки. Пес повизгивал, как поросенок, и часто-часто лизал ей губы.

— От меня такого приветствия не жди, — брезгливо поморщилась Нола, но тут же крепко обняла подругу. Втроем с Уолтером они образовали живой вигвам.

Нола поцеловала Брук в щеку (Уолтер — в нос) и прошла в кухню, где налила водки с оливковым соком чуть выше кубиков льда в бокалах.

— Если то, что творится внизу, напоминает Лос-Анджелес, тебе не помешает глотнуть, — сказала Нола, подавая получившуюся мутную смесь Брук, и села на диван напротив. — Ну… Расскажешь, что случилось?

Брук вздохнула и отпила из бокала. «Огненная вода» обожгла ей горло и приятно согрела желудок. Ей не хотелось заново переживать унижение, и хотя Нола полна сочувствия, ей никогда не понять, какой была та ночь.

Поэтому она говорила о рое ассистенток, роскошном пентхаусе, золотом платье от «Валентино», рассмешила Нолу рассказом об охраннике из ювелирной фирмы Нила Лейна и похвасталась, какую ей сделали изумительную прическу и маникюр. О звонке Маргарет Брук сказала только, что руководство больницы кипятком писало, поскольку она действительно часто отпрашивалась, и махнула рукой, отпив водки, заметив смятение на лице Нолы. Она с готовностью дала подробный отчет о том, что представляет собой дефиле по красной ковровой дорожке («гораздо жарче, чем я думала; как-то упускаешь из виду, сколько там прожекторов») и как звезды выглядят вблизи («стройнее, чем на фотографиях, и почти всегда старше»). Она ответила на расспросы Нолы о Райане Сикресте («классный и очаровательный, но ты же знаешь, я его обожательница и апологет»), действительно ли красота Джона Майера[34] привлекает женщин, как лампа мотыльков («по-моему, Джулиан красивее; кстати, сама видишь, красивый муж — не воробей, вылетит — не поймаешь»), и не смогла ответить, кто лучше — Тейлор Свифт или Майли Сайрус («я их до сих пор не различаю»). Сама не зная почему, Брук умолчала о встрече с Лайлой Лоусон, сцене в туалете и советах Картер Прайс.

Она не сказала Ноле, что была буквально раздавлена неожиданным увольнением. Не стала описывать, как странно держался Джулиан, рассказывая ей о снимках, — беспокоился исключительно о необходимости «купировать их воздействие» и «не отклоняться от основной темы», что показалось Брук обиднее всего. Она опустила ту часть, как они шли по красной дорожке под градом унизительных вопросов о скандальных фотографиях, а папарацци выкрикивали оскорбления в надежде, что они повернутся к камере. Как могла Брук объяснить кому-нибудь, что чувствовала, слушая «Прежде, чем он изменит» в исполнении Кэрри Андервуд, зная, что весь зал со скрытой усмешкой смотрит на них с Джулианом, и как не могла забыть выражение лица Кэрри, исполнявшей припев: «И когда он изменит снова, он изменит уже не мне».

Брук выбросила эпизод с истерикой в машине по дороге в аэропорт, оттого что Джулиан не бросился умолять ее остаться, не запретил ей уезжать, и не упомянула, как оскорбительны были его вялые, неискренние протесты. Брук не хотела признаваться, что поднялась на борт самолета последней, цепляясь за жалкую надежду, что Джулиан, как в каком-нибудь фильме, примчится в терминал и не отпустит ее. Уже сидя в салоне, глядя на мягко закрывшуюся дверь, Брук больше ненавидела мужа за мягкотелость и слабохарактерность, чем за дурацкую интрижку.

Договорив, она повернулась к Ноле:

— Ну что, хватит тебе подробностей?

Нола покачала головой:

— Брось, Брук. Выкладывай правду.

— Правду? — Брук засмеялась, но смех прозвучал глухо и жалко. — Правду можешь прочитать на восемнадцатой странице свежего «Ласт найт».

Уолтер запрыгнул на диван и положил морду хозяйке на колени.

— Слушай, но, может, есть какое-нибудь логическое объяснение?

— Знаешь, довольно сложно обвинять в подтасовках таблоиды, если муж все подтверждает.

На лице Нолы отразилось недоверие.

— И Джулиан признался?..

— Да.

Нола поставила свой бокал и уставилась на Брук. Та пояснила:

— Если хочешь дословно, он сказал: «Факт раздевания имел место». Типа он понятия не имеет, что случилось, но одежду они сняли.

— Боже мой…

— Заявляет, будто не спал с ней. Можно подумать, я этому поверю! — Запиликал сотовый, но Брук сбросила звонок. — Нола, у меня перед глазами картина, как они лежат голые! А самое худшее знаешь что? Она — ничтожество, смотреть не на что! Он ведь даже соврать не может, что перебрал и приударил за красоткой моделью. — Брук судорожно затрясла номером «Ласт найт». — Самая обыкновенная девица, а он провел с ней целый вечер, соблазнял, ухаживал. Неужели я поверю, что он с ней не спал?

Нола рассматривала свои колени.

— Пусть даже не спал, но все равно собирался! — Брук вскочила и принялась расхаживать по комнате. Она чувствовала себя вымотанной и взвинченной, ее переполняло отвращение. — У него или интрижка, или он ищет, кого бы трахнуть. Что я, дура такие вещи не понять?

Нола по-прежнему молчала.

— Друг друга практически не видим, а когда он приезжает, ссоримся. Сексом не помню когда занимались в последний раз. Звонит всегда с какой-нибудь тусовки, постоянно слышу голоса каких-то девок, музыку, а я даже не знаю, где он. Все время грязные слухи, сплетни. Да, знаю, брошенные жены обычно хотят, чтобы все было не так, как казалось, но это не мой случай. — Брук выдохнула и покачала головой. — Господи, мы в точности как мои родители. Я была уверена, что мы другие, и вот приплыли.

— Брук, тебе надо с ним поговорить…

Брук всплеснула руками:

— Да я сама очень хочу поговорить, но где он? Подкрепляется суши в Западном Голливуде перед очередным ночным ток-шоу? Ты хоть представляешь, как трудно закрывать глаза на тот факт, что если бы он захотел здесь быть, то приехал бы?!

Нола круговым движением взболтала остатки водки в бокале и словно задумалась над этими словами.

— А он может приехать? — наконец спросила она.

— Конечно, может! Он не президент, не хирург на «скорой» и не сажает сейчас космический корабль. Он же певец, Бога ради, когда он наконец это поймет?!

— Ну а когда он, возможно, появится?

Брук пожала плечами и почесала шею Уолтеру.

— Послезавтра. Учти, не из-за меня, а потому что у него Нью-Йорк по графику. Как видишь, распад семьи не заслуживает новой линии в маршруте.

Нола поставила бокал и повернулась к Брук.

— Распад? Неужели вы собираетесь разводиться?

Фраза повисла в воздухе.

— Я не знаю. Очень надеюсь, что нет, но не представляю, как мы теперь сможем жить вместе.

Брук старалась подавить приступ дурноты, то и дело подступавшей к горлу. При всех своих заявлениях в последние дни о необходимости «взять тайм-аут», «побыть одной» и «разобраться» она искренне не думала, что эта проблема станет для них непреодолимой.

— Нола, прости, но я тебя выгоняю. Мне надо поспать.

— Что?! Ты же безработная, тебе завтра не вскакивать в шесть утра!

Брук засмеялась:

— Благодарю за чуткость. Позволь напомнить, я не безработная. У меня по-прежнему двадцать часов в неделю в Хантли.

Нора налила себе еще немного водки и на этот раз не стала ее разбавлять.

— В Хантли тебе только днем. С какой стати ложиться сейчас?

— Ну, мне же надо пару часов порыдать в душе, найти в себе силу воли не искать в «Гугле» ту девицу из «Шато Мармон» и уснуть в слезах, когда я все-таки не выдержу и полезу в «Гугл». — Брук, конечно, шутила, но прозвучало это совсем невесело.

— Брук…

— Да я прикидываюсь! Я не какая-нибудь плакса, рыдающая под душем. И вообще предпочитаю ванну.

— Я не оставлю тебя в таком состоянии.

— Тогда спи на диване, а я лягу на кровати, Серьезно, Нола, все хорошо. Мне бы сейчас одной побыть. Мать вела себя шокирующе тактично, но не оставляла меня ни на секунду. Правда, времени мало было…