– Это как?

– Говорю же: прямым текстом! Я посоветую ему утешиться с красивой женщиной или, например… отомстить жене. Вы сами-то какой вариант предпочитаете?

Майя задумалась. Мщение… Нет… Это не то… Это будет означать, что ее, Майю, используют как средство… Утешение что-то тоже не катит… Еще хуже… Нашли тоже одалиску…

– Предлагаю эклектический вариант, – сказала она.

– Это какой же? – рассмеялась Вера.

– Чтобы все-таки был элемент неожиданности, но сначала все – по вашему предложению.

– Теперь я вас не понимаю…

– Охотно объясню, – улыбнулась Майя. – Вы приглашаете Архипова в какой-нибудь кабак от собственного лица. Можете при этом заливать ему про утешение или месть… Как хотите. А я подойду будто бы случайно…

– И?

– И дальше уже начну действовать сама.

– Ну-у-у что-о-ож… – протянула Вера. – Я не против, только мне нужны гарантии.

– Какие еще гарантии?

– Вы должны гарантировать, что откажете моему мужу от вашего дома и вообще… от всего.

Хозяйка квартиры сатанински расхохоталась. Эта Вера думает, что она самая умная. Ишь, распланировала все за всех! Не на ту напала!

– Нет, милейшая! – все еще захлебываясь смехом, начала она. – Как там у классиков: «Утром деньги – вечером стулья. Вечером стулья – утром деньги». Если мы с Архиповым устроим друг друга, тогда ваш супруг будет абсолютно свободен.

– Деловой подход! – Вера кивнула красивой головой и встала с кресла. – Я согласна. Когда договорюсь с Архиповым о посещении ресторана или кафе, вас непременно извещу. Ваш телефон у меня есть. Всего хорошего! – И жена Григория Осипчука царственно выплыла из комнаты.

Когда за ней захлопнулась входная дверь, Майя подошла к зеркалу и заглянула себе в лицо. На нем явственно читалось недоумение.


Даша стояла на собственной кухне, упершись лбом в стекло. Сначала оно приятно холодило, но вскоре приобрело температуру ее тела и принялось противно поскрипывать. А что, если нажать на него посильнее? Стекло треснет, расколется на куски и она, Даша, раскинув в стороны руки, будто крылья, вылетит на волю из этой кухни, которую уже ненавидит. Другим образом вырваться отсюда невозможно. Они живут с Митей как чужие люди, как соседи по коммунальной квартире. Юлька, чувствуя, что между папой и мамой происходит что-то нехорошее, стала раздражительной и плаксивой. Она ничего не спрашивала, но постоянно находилась во взвинченном нервозном состоянии, будто постоянно ожидая подвоха с родительской стороны.

Вчера днем Даша опять была у Вани в больнице. Он лежал в НИИ скорой помощи на Будапештской улице с тяжелой травмой головы. К нему только-только начали пускать посетителей. Но когда бы Даша ни пришла, в палате Лукьянова уже всегда находилась жена. Возможно, она и ночевала возле мужа. Палата была платной, а в таких часто предусмотрено место для родственников. Когда Даша первый раз пришла к Ивану и встретила глазами удивленный взгляд его жены, ей пришлось сделать вид, что она ошиблась дверью. Она быстрым шагом на странно подгибающихся ногах прошла в конец коридора и опустилась на потертый кожаный диванчик. Ей пришлось обнять себя за плечи, потому что они неприятно дрожали, потом потереть ладонями ватные колени. Даша не сразу поняла, отчего на нее вдруг напала такая слабость, а когда поняла, в дополнение ко всему выше перечисленному ее тело еще и покрыла липкая испарина. Вот же в чем дело! Она, Даша, только что видела Ванину жену! ЖЕНУ! Мало того, что женщина оказалась очень красивой, по ее лицу было видно, что она смертельно любит мужа и очень беспокоится о нем. Даша почувствовала себя злобной ядовитой змеей, которая вползла в чужую жизнь и разрушила ее. К тому же было совершенно очевидно, что она не сможет соперничать с такой красавицей. Хоть Лукьянов и объяснялся в любви ей, но на самом деле наверняка любит свою жену. С Дашей он… так только… потому что в юности они ничего толком не успели… Наверняка…

Почему же ей так плохо от осознания всего этого? Она же сама убежала от Вани! Если бы она не убежала, ничего не случилось бы. Не было бы этой элитной палаты… потому что Даша смогла бы заслонить Ванечку от Мити собой. Если бы она осталась с Лукьяновым, то… то могла бы быть на месте его жены. Да! Рядом с Ванечкой сейчас сидела бы не эта ослепительная женщина, а она, Даша… Как же ей хотелось быть на ее месте!

И почему его жена не уходит? Ваня говорил, что у них двое детей… кажется, мальчики… Да… Сашка и Сережка… Их же надо как минимум кормить… Впрочем, эта женщина наверняка детьми не занимается. У таких красавиц должны быть на побегушках всяческие мамки, няньки, гувернеры…

Заметив, что дверь палаты чуть приоткрыта, Даша поднялась со своего диванчика и подошла поближе. Она встала чуть-чуть наискосок от выхода из Ваниной палаты, будто бы дожидаясь своего больного из перевязочной или процедурного кабинета, и принялась ждать ухода лукьяновской жены. Она не уходила. Ничего, кроме ее прямой спины, увидеть в палате тоже было нельзя. В конце концов на Дашу, стоявшую столбом у перевязочной, начали с подозрением коситься медсестры, а одна толстая пожилая женщина в запачканном зеленкой халате, возможно санитарка, даже участливо спросила:

– Кого ждешь-то, девонька?

– Родственников больного! – выпалила Даша первое, что пришло в голову.

– А-а-а! Ну-ну! – закивала санитарка и переваливающейся утиной походкой направилась к буфетной комнате, где уже гремели тарелками и столовыми приборами, готовясь кормить больных ужином.

Дождаться ухода Ваниной жены Даша так и не смогла ни в тот день, ни в последующие. Видимо, в палате Лукьянова был предусмотрен и туалет, и душ, поскольку его красавица не вышла из палаты ни разу. Не дожидаясь, пока по коридору покатят тележки с едой, Даша пошла к выходу из отделения.


…Когда Даша приехала домой после встречи с Ваней в отеле «Парус», Митя ждал ее на лестнице.

– Где ты была? – тут же спросил он, как только она вышла из лифта.

Даша остановилась в сильном замешательстве, потому что так и не удосужилась придумать, что сказать мужу.

– Ты была… с ним? – рявкнул он на весь подъезд.

Даша вздрогнула. Кого он имеет в виду? Хотя… какая разница. Она действительно была с НИМ, а потому сказала одно слово:

– Да.

– Ты… ты… – Митин голос как-то сразу осип. – Ты… спала с ним?

– Да, – опять честно призналась Даша. Изворачиваться было выше ее сил. Все надо кончить сегодня же и сразу. Она взглянула на мужа и тяжело содрогнулась. Его лицо было страшно: воспалившиеся глаза ввалились, от носа к губам пролегли тяжелые складки.

– И кто же он? – прошептал Митя.

Даша видела, что слова даются ему с трудом. Ему было очень плохо и больно, но любые хирургические операции надо проводить быстро. Резать нужно одним движением. Нельзя растягивать страдания надолго.

– Он… он… Ваня… – начала она, запинаясь, а потом твердо и четко закончила: – Иван Лукьянов.

Митя посмотрел на нее с недоверием. Чувствовалось, что он не мог даже предположить, что соперником станет тот же человек, с которым он уже все решил в юности. Даша собралась с силами и сказала:

– Да, именно он. – Потом подумала еще с минуту, и за эту минуту перед ее мысленным взором промелькнул весь вечер. Она вспомнила нежное прикосновение Ваниных губ, его знакомый родной запах и добавила: – Я люблю его. Прости… Я не собиралась тебя обманывать. Хотела сначала удостовериться, что люблю…

– Удостоверилась, значит… – прошипел Митя, притянув к себе жену за блузку и заглянув в глаза.

Она принялась мелко-мелко кивать.

– Я убью его… – Архипов сказал это очень тихим голосом, что Даше не понравилось. Когда приходилось выяснять отношения, Митя всегда это делал бурно, с криком. Он в принципе не умел говорить вполголоса.

– Не надо… – так же тихо попросила Даша.

Муж посмотрел на нее взглядом тяжелобольного человека, выпустил из рук ее блузку и побежал вниз по лестнице. Даша вошла в квартиру. Юлька сидела с ногами на стуле у кухонного окна и с ужасом смотрела на мать.

– Юлюшка! – бросилась к ней Даша и прижала головку дочери к своей груди.

– Я думала… ты никогда не придешь, – прогундосила ей в живот девочка, и плечики ее затряслись от рыданий, которые она, видимо, до сих пор с трудом сдерживала.

– Ну что ты, доченька! – ответно залилась слезами Даша. – Я всегда приду… к тебе… Я тебя никогда-никогда не оставлю, что бы ни случилось… Ты верь…


В ту ночь Митя домой так и не пришел. Он вернулся поздним вечером следующего дня пьяным до неприличия. Даша никогда не видела мужа в таком состоянии. Если Митя и пил, то исключительно в гостях или дома, и только вместе с ней, Дашей. Они всегда находились примерно в одинаковом состоянии легкого опьянения, поэтому нынешний Митин вид испугал ее до дрожи в коленках. Бедная Юлька забилась в свою комнату и даже закрылась на навесной пластиковый замочек, который Митя же и повесил ей на дверь для смеха.

Архипов попытался снять кроссовки, с трудом опустившись на мягкий пуфик в коридоре, но не удержал равновесия и рухнул на пол. Его это развеселило. Он расхохотался до слез, которые принялся вытирать кулаками. Даша заметила на рукаве его светлой летней куртки бурые разводы, похожие на кровь.

– Что?! – испуганно вскрикнула Даша, опустилась перед мужем на колени и принялась ощупывать его тело. – Ты поранился, Митя? Что случилось?!

Муж расхохотался еще отвратительней. В уголках его рта неприятно пузырилась слюна. Он оттолкнул Дашины руки и, мерзко ухмыляясь, проговорил:

– Все в порядосе, Дашуня! Все о’кейно и зеергутно! Я жив и здоров как бык! А вот твой… Ванек… Он того… он нескоро еще… сможет с тобой… спать… – И он опять залился отвратительным лающим смехом. В дополнение к этим душераздирающим звукам Даша услышала детские рыдания из-за Юлькиной двери, но не могла броситься с утешением к дочери. Она должна была узнать, что с Ваней.

– Митя! Митя!!! – Она трясла и трясла за плечи мужа, свернувшегося в калачик и пытающегося заснуть прямо на полу в прихожей. Архипов отмахивался от нее как от мухи и, в конце концов, умудрился-таки заснуть, оглашая квартиру богатырским храпом и источая отвратительное зловоние водочного перегара. Отчаявшись чего-нибудь от него добиться, Даша бросилась к телефону и принялась обзванивать приемные покои питерских больниц. Таким образом она и нашла Лукьянова Ивана Андреевича в институте скорой помощи. Ей хотелось тут же поехать туда, но она сдержала себя. Ваня сейчас находится под присмотром врачей, а Юлька за дверью своей комнаты бьется в страшной истерике. Даша оставила мужа храпеть на полу коридора и рванула дверь в комнату дочери. Игрушечный амбарный замок разлетелся на куски.


– Что ты с ним сделал?! – накинулась на мужа Даша, когда первый раз вернулась от Ивана. Ее душили рыдания. Она сама готова была убить Архипова.

Осунувшийся почерневший Митя схватил ее за запястья, с силой опустил в кресло и сказал:

– Я не специально разбил ему голову, Даша. Так получилось… Он ударился о бордюр…

– И ты его бросил истекать кровью, да?! Бросил?!

– Нет… Я вызвал «Скорую помощь»…

– Да ну?! Прямо так и вызвал, и сказал: «Я убил человека! Приезжайте забирать!»

– Я не… убивал… Я… я с ним даже поехал… дождался врача… Сказали, что дела плохи, но не безнадежны…

– Странно, что ты до сих пор не в тюрьме, Митя!!!

– Почему же сразу в… тюрьме…

– Ну… ты же нанес тяжкие телесные…

– Говорю же, что все нечаянно получилось!!

– То есть ты не бил?!

– Нет… я не говорю этого… Я ударил, но… он… он просто упал неудачно, понимаешь?

– Ага! Неудачно! Оказывается, можно упасть удачно!

– Даша! Не передергивай!

Она вскочила с кресла и, вцепившись в его рубашку, крикнула:

– Так почему ты все-таки не в милиции? Меня к нему даже не пустили, а ты сидишь тут как ни в чем не бывало, чай пьешь… – И Даша смахнула со стола любимый чайный бокал мужа, который, ударившись об угол стиральной машины, раскололся ровно пополам.

Митя, никак не среагировав на смерть бокала, опять с большим терпением отцепил пальцы жены от своей одежды и задушенно проговорил:

– Я… я сказал им, что просто шел мимо… Увидел, что человек лежит… весь в крови…

– Шел мимо?!! – Даша истерично расхохоталась. – Да ты, оказывается, еще и трус, Митя! И… и негодяй…

– Нет, все не так! – воскликнул Митя. – Не так! Если он выздоровеет, то пусть подает на меня в суд или… не знаю, куда надо подавать заявления… Я непременно ему это предложу… А если… если… словом, мне и так не жить, Дашка, если он… в общем… не выживет… Невозможно будет с этим жить, разве ты не понимаешь?!

Митя тяжело осел на кухонную табуретку и резко оттянул рукой ворот футболки, будто она душила его.

– Он выживет!!! Выживет, слышишь, ты, мерзавец?!! Он непременно выживет!!! – крикнула Даша и разрыдалась с отвратительными подвывами и размазыванием по щекам того, что сочилось из глаз и из носа.