Екатерина Неволина - Простая магия любви

Сделанного не вернешь. Но что будет теперь? Может быть, ничего? Вот она сидит и нервничает, а не случилось ничего плохого. Все абсолютно нормально. Магии вообще не существует, вернее, она существует, но только в детских книжках про мальчиков-суперволшебников.

«Ничего не сработает, потому что на самом деле я вовсе не хочу этого», – думала Аня, глядя на снующих по дорожке муравьев. Мимо проходили длинные муравьиные караваны, везущие из дальних стран разнообразную добычу. Девушка смотрела на них и думала о рыжем. Он повел с ней себя по-свински, однако почему-то его тоже было жалко. Права ли она, поступив так, как поступила? Очнувшись от ночного кошмара, Аня была уверена, что никогда не последует совету старухи, но потом словно затмение нашло...

Аня неподвижно сидела на качелях. Как хорошо, что тетя Саша и дядя Игорь ушли к соседям. Сейчас ей необходимо побыть в одиночестве. Совсем одной...

По дороге, сигналя, проехал милицейский «уазик» и почти сразу за ним – машина «Скорой помощи». Аня проводила их равнодушным взглядом и пошла в дом, позабыв о книге.

Она залезла в холодильник, достала привезенное из города зеленое яблоко и принялась жевать его.

Стрелки часов ползли медленно-медленно, и каждая минута казалась равна году. В доме было тихо, даже с улицы не доносилось ни единого звука.

«Говорят, такая тишина бывает перед грозой», – подумала Аня и даже выглянула в окно, но небо по-прежнему было безоблачно ясным.

Вот хлопнула входная дверь, и в гостиную, где сидела в кресле Аня, уставившись в выключенный телевизор, вошла тетя. Она выглядела взволнованной и возбужденной.

– Олег Ситников, такой рыжий мальчик – он ведь из вашей компании? – спросила она без всяких предисловий.

Аня приподнялась в кресле, уже понимая – не умом, а чем-то, что было глубже и сильнее ума, – что произошло что-то нехорошее.

– Да. Что случилось?

Тетя покачала головой и опустилась на диван.

– Он ведь не с родным отцом живет, а с отчимом... – проговорила она, расправляя на коленях цветастую юбку.

– Да, и что дальше? – поторопила Аня.

– Оказывается, отчим его регулярно бил. Ближайшие соседи знали, но не вмешивались – дело семейное, что уж там. А сегодня...

– Что сегодня?! – Аня уже не могла ждать.

– Сегодня мальчик крупно повздорил с отчимом, говорят, даже поднял на того руку, и отчим так разозлился, что впал в бешенство и избил Олега до полусмерти.

– А его мать? – новость была такой ужасной, что Аня просто отказывалась в нее верить.

– Если здоровый мужик войдет в раж, разве сможешь тут помешать? Мать пыталась вступиться, и ей под горячую руку досталось. Но, конечно, не так, как Олегу. Его на «Скорой» увезли. А этого изверга – в милицию. Но самое страшное, соседи-то обо всем знали и не помешали. Бедный мальчик!

Аня почувствовала, что все темнеет у нее перед глазами.

Пошатываясь, она встала и, как слепая, пошла к двери.

– Анечка, ты куда? – окликнула обеспокоенная тетя.

– Я вернусь. Мне надо... Одно дело сделать...

Аня быстро шла по пыльной дороге. В висках громко стучал пульс. Казалось, его должно быть слышно по всей округе. Бам-бам-бам! Бам-бам-бам!

Она виновата. Только она!.. Нет, при чем здесь она? Разве проклятие могло подействовать так быстро? Простое совпадение, ничего плохого! Она же думала об этом и пришла к выводу, что не желала рыжему зла. Она не виновата. Она вообще тут ни при чем. При чем. Кто же, кроме нее? Кто слушал бабу Фаю? А ведь не зря о ней говорили, что она ведьма – ведьма в самом страшном смысле этого слова – та, кто творит зло, озлобленная старуха, не умеющая прощать и не заслуживающая прощения. Теперь Аня такая же. Одного поля ягоды. Отомсти своим врагам. Убей их. Убей всех – и останься в одиночестве. Это не страшно, когда совесть похоронена под твоим окном в узелке.

Вот и дом Олега. Аня остановилась, не приближаясь. «Скорая» и милиция уехали, хотя у калитки еще стояло несколько женщин, с любопытством сплетничая. Еще бы! Здесь, в этом тихом месте, редко случается что-либо, поэтому любая тема становится поводом для долгих обсуждений.

Пришлось ждать, пока они разойдутся. Теперь-то терпения у Ани хватало.

Но вот пространство у дома опустело. Только осталась открыта калитка, тихо хлопающая на ветру.

Ветер... А ведь вправду поднялся ветер. Аня даже не заметила, когда. Вот он метет пыль ей в лицо, старается запорошить глаза, на зубах скрипит песок, а во рту горечь. Впрочем, последнее навряд ли от ветра.

Оглядевшись, чтобы лишний раз убедиться, что ее никто не видит, девушка подошла к калитке. Она прекрасно помнила то место, где закопала старухин мешочек, и теперь без труда нашла его.

Уже не боясь прикасаться к нему – и так запачкалась, чего уж там, Аня направилась к основанию стрелы. Туда, к покосившемуся старухиному дому.

На этот раз бабы Фаи на скамейке не было, и девушка испугалась, что та ушла куда-то. Навряд ли в следующий раз у нее хватит сил сделать то, что она собиралась.

Вот и изъеденная трещинами почерневшая дверь.

Аня заколотила в нее изо всех сил. Некоторое время ничего не происходило. Стояла тишина. Но вот за дверью завозились.

– Кто там? – спросил глухой старческий голос.

– Это я, откройте, – отозвалась Аня.

Бряцанье замка – и дверь распахнулась.

Хитрые глазки, едва заметные среди многочисленных складок морщин, взглянули на девушку пытливо.

– Ты смогла. Я знала, что ты сможешь, – пробормотала старуха, протягивая к Ане высохшую, как у мумии, руку. – Ну, входи же.

Девушка отпрянула, чтобы старческие, сведенные артритом пальцы не коснулись ее.

– Нет. И ничего мне от вас не нужно, – ответила она, развязывая мешочек, и, вытряхнув его содержимое прямо в лицо старухи, добавила: – Пусть все ваше зло вернется к вам!

Из мешочка посыпалась черная земля, полусожженные мелкие косточки, какие-то корешки, булавки и еще черт знает что.

Бабка попыталась что-то сказать, но Аня, не слушая ее, развернулась и бегом помчалась по дороге. Ветер дул ей прямо в лицо, и ей было приятно, словно он сдувал противную паутину, которая на нее налипла.

После этого на душе немного полегчало, однако у Ани оставалось еще одно, последнее дело. Она заглянула домой, поднялась к себе и, засунув руку под кровать, вытащила припрятанную восковую фигурку. С минуту девушка смотрела на нее, а потом встала с колен, завернула фигурку в бумажную салфетку и снова вышла на улицу.

Ветер все крепчал, путая волосы и засыпая их дорожной пылью. Аня упорно сжала зубы, не чувствуя боли и не замечая, что прокусила губу до крови.

Вот и озеро. Особенное для Ани место. Остановившись над обрывом, девушка развернула салфетку и положила фигурку на вытянутую ладонь. Теперь ветер уже не был врагом, а, напротив, поддерживал девушку, словно нашептывая на ухо нужные слова.

– Силой, данной мне, ныне отпускаю тебя, – произнесла она, вынимая булавку из воскового сердца. – Будь свободен, пусть выкупом за тебя станет моя кровь.

Сказав это, девушка расцарапала булавкой палец на правой руке так, что из ранки и вправду тоненькой струйкой потекла кровь на все еще лежащую на ладони левой руки фигурку. Капли крови омыли воск.

– Отпускаю тебя на все четыре стороны силой земли и ветра, и собственной крови, – повторила Аня, снимая с головы фигурки Лешкины волосы и пуская их по ветру, который с готовностью подхватил легкие волоски и унес куда-то за озеро.

Все было кончено. Пусть Лешка снова станет свободным. Пусть по-прежнему будет собой – веселым, обаятельным, и пусть они с Танькой будут счастливы. Уж лучше так, чем видеть бледную Лешкину тень. Аня, размахнувшись, бросила фигурку в воду и села на землю. В груди было холодно, но удивительно спокойно. Девушка чувствовала, что поступила правильно, только вот голова отчего-то отчаянно кружилась, и перед глазами все плыло, расплываясь сине-зелеными пятнами, – и берег, и озеро, и небо.

Все кончено.

Ветер, словно верный друг, крепко обнял девушку за плечи и бережно повел ее к дому.

А вечером у Ани резко поднялась температура. Голова казалась распухшей – размером, наверное, с земной шар или даже больше. Мысли ворочались огромные и неподатливые, как камни. Они катились, катились куда-то, и уследить за их ходом было невозможно.

– Бог мой! Ты как огонь! – испугалась тетя Саша, положив на лоб ледяную руку.

Аня промолчала. Язык, наверное, распух, потому что напрочь отказывался поворачиваться во рту.

Тетя Саша притащила холодный компресс на голову и заставила Аню выпить, наверное, дюжину разнокалиберных и разноцветных таблеток. Девушка не спорила, потому что спорить не было сил.

– Может, ты простудилась? Перекупалась? – без конца спрашивала тетя Саша. – У тебя горло болит?

Аня отрицательно мотала головой. Нет, горло у нее не болит. И насморка нет. И кашлять не хочется. Просто температура – и все.

– Надо вызывать врача! – громким шепотом говорила тетя Саша в коридоре дяде Игорю.

– Нет, не надо. Отвезите меня домой, – слабым голосом попросила Аня.

– Тебя нельзя везти в таком состоянии! – уверяла тетя.

– Пожалуйста, – жалобно произнесла девушка, проваливаясь в тяжелый суматошный сон.

Сон был очень ярким и каким-то болезненным. Тетя, местная компания во главе с Лешкой, Таня и рыжий – все мелькали перед ней, тормошили, тянули в разные стороны, а деревенская ведьма баба Фая смотрела на это и громко хихикала.

К утру температура спала, но осталась ужасная слабость и равнодушие. В гудящей медным колоколом голове засела одна-единственная мысль.

– Домой, – тупо повторяла Аня, о чем бы ее ни спрашивали.

– Кто же знал, что все так закончится, – вздыхала тетя Саша. – Лето в этом году какое-то неудачное.

И вот, наконец, дядя Игорь вывел из гаража машину и на руках отнес Аню в салон. Тетя Саша, несмотря на летнюю жару, завернула девушку в толстый клетчатый плед.

– Твоя мама уже ждет тебя, у нее-то ты от врача не откажешься! – сказала она, подкладывая под голову Ане дорожную подушку. – Давай, спи, а как проснешься, уже дома будешь... Да, – добавила она, немного помедлив, – к тебе тут мальчик приходил. Ну, из вашей компании, который на мотоцикле. Долго о тебе расспрашивал и просил записку передать. Вот я ее тебе в карман кладу. Ой, да ты уже спишь... Ладно, поезжайте...

Аня едва ее слышала. Ресницы опять отяжелели.

Она проспала всю дорогу и не заметила, как они въехали в Москву. Потом ее отнесли домой и уложили в кровать.

Проснулась Аня под вечер. В комнате благодаря плотно зашторенным окнам было темно и довольно прохладно.

Девушка приподнялась на кровати. Голова уже не кружилась, зато ужасно хотелось есть.

Аня, как была в ночнушке, в которую, очевидно, переодела ее мама (отчетливых воспоминаний об этом не сохранилось), вышла из комнаты.

– Проснулась, спящая красавица! – обрадовался отец. – Ну как ты себя чувствуешь?

– Сносно, – пробормотала Аня. – Сегодня еще не умру. Если меня, конечно, накормят. Не накормят – умру совершенно точно!

– Вот и хорошо. У меня все уже приготовлено, – выглянула из кухни мама. – Переодевайся – и есть!

– А так не дадите? – поинтересовалась Аня, впрочем, уже заранее зная ответ.

– Так – нет!

И девушка отправилась переодеваться. Теперь, когда она снова была дома, все происшедшее в деревне казалось ей сном.

– Я твою одежду дачную постирала, – сказала во время ужина мама. – У тебя в кармане бумажка какая-то была. Я ее не заметила, когда белье в машинку кидала. Это что-то важное? Теперь уже не разобрать ничего.

– Бумажка? – удивилась Аня. – Какая бумажка?

– Значит, ничего нужного! – обрадовалась мама. – А ты ешь, ешь, а то вон как исхудала. Я думаю, на солнце перегрелась. Солнечный удар – дело коварное.

В ответ на это Аня лишь равнодушно пожала плечами. Ни о какой бумажке она не помнила.

После ужина девушка пошла в свою комнату и включила компьютер.

Из аськи тут же вывалилась череда сообщений от Машки Пименовой.

«Ну ты и дрянь!» – писала Маффка несколько дней назад.

«Я тебе доверяла, а ты!» – добавляла она позже.

«Позвони мне сразу же, как вернешься! Есть срочный разговор!» – взывало позавчерашнее сообщение.

«Почему ты молчишь? Ты скоро вообще вернешься?» – неистовствовала Маффка вчера.

«Пожалуйста, позвони мне! Очень жду!» – умоляла она сегодня.

Аня с удивлением проглядела весь этот односторонний разговор.

«Так вот что называется «ни дня без строчки»!» – подумала она, размышляя, стоит ли набирать Машкин номер.

Машка ответила сразу, как будто все эти дни сидела у телефона в ожидании звонка.

– Ты уже вернулась! Какое счастье! – затараторила она, только услышав Анин голос.

– Что случилось-то? – удивилась Аня.