– Его звали Николас.

– Кого звали? – спросила я ее.

– Мужчину, которого, как я думала, любила.

Я не знала что это – бред из-за лекарств или рассказ какой-то давней истории, но я не видела в этом никакого смысла. Она только что извинилась, а теперь начала рассказывать мне о давней любви.

Я кивнула головой и позволила ей продолжать, после того как она сделала еще один глоток воды.

– Я училась на медсестру. Не знаю, знаешь ли ты об этом, – я знала и утвердительно кивнула. Она не закончила обучение, потому что забеременела мной, и я не думаю, что она стремилась работать дальше, имея троих детей. Еще одна причина, по которой я оказалась в ее черном списке. – Там был врач, в больнице, где мы ассистировали. Доктор Пэриш. Николас Пэриш.

– Хорошо, – сказала я, когда она закрыла глаза.

С легкой тенью улыбки она продолжила.

– Он был красивым мужчиной. Густые каштановые волосы, темно-карие глаза, загорелая кожа, высокий и широкоплечий. Я чувствовала, как мое тело расслаблялось каждый раз, когда мы разговаривали, – все происходило странно быстро. – Однажды ночью твой отец не смог приехать, чтобы забрать меня, он работал допоздна, так что я пошла пешком. Николас увидел меня и предложил подвезти, – она открыла глаза и взглянула на меня, в глубине ее взгляда я увидела сожаление. – Это была первая ночь романа длиной в три месяца.

– Что? – выдохнула я.

Она сглотнула и посмотрела мне прямо в глаза.

– Прости меня, Лекси. Прости, что не сказала тебе. Когда я сказала Николасу, что беременна, и что ребенок его, он все закончил. Он сказал, что я была всего лишь развлечением и ничего для него не значила. Он даже не смог смотреть на меня, не скрывая при этом отвращения. И он никогда не пытался снова связаться со мной.

– Мам, постой... что ты такое говоришь? Папа – он... не мой папа?

Она покачала головой, из ее глаз закапали слезы. Мои собственные глаза немедленно увлажнились, и я замерла на кровати, уставившись на женщину, которая лгала мне всю мою жизнь. Теперь все обрело смысл: почему она всегда обвиняла меня в том, что ей нужно все больше лекарств, и своей депрессии, почему мой отец всегда держался в стороне от семьи... он старался держаться подальше от меня. Скорее всего, от мамы тоже.

– Я знала, что плохо с тобой обращаюсь. Я любила тебя, но по какой-то причине каждый раз при взгляде на тебя я злилась. Не на тебя, на саму себя. Я была глупой, и меня переполняли сожаления. Мне жаль, Лекси, девочка моя, мне действительно жаль.

– Папа знает, ведь так? – сглотнув, спросила я, пытаясь держать свои эмоции под контролем.

Она кивнула.

– У него не было другой возможности. Я была на втором месяце, а с тех пор как мы... прошло три месяца... ну ты понимаешь.

Я чуть не улыбнулась от ее стыдливости. Почти.

– Так что когда ты забеременела, Лекс, я восприняла это как личное. Я хотела уберечь тебя от смущения и душевной боли, которую чувствовала я. Я знала, что тебе будет тяжело остаться у бабушки, но я предположила, что здесь тебе будет значительно хуже. Я не думала, что Зендер останется с тобой. Вы были так молоды, – она протянула руку и дотронулась до пряди моих волос. – Так молоды, – мягко повторила она. – Я восприняла это как личное, и это было моей огромной ошибкой.

– Хотела бы я, чтобы ты узнала его, – сказала я ей.

– Узнала Джастина? – я кивнула головой, и по моим щекам потекли слезы. Меня удивило, когда она заплакала еще сильнее. Но вместо того, чтобы вытирать свои слезы, она вытирала мои. – Я бы тоже хотела узнать его.

В письмах я рассказывала маме все новости о Джастине. Я рассказывала ей о его наградах, успехах в учебе, спорте и прочем. Я привыкла рассказывать ей обо всем, когда он начал ходить, говорить, впервые воспользовался горшком. Но она никогда его не знала по-настоящему, а теперь стало слишком поздно. Но сейчас она осознала свою ошибку, а я не собиралась ругаться с ней из-за этого. И я расскажу Джастину все, что она мне только что рассказала, и однажды он, может быть, тоже сможет простить мою маму. Как только что смогла я.

– Ты будешь очень им гордиться, – сказала я ей. – Он действительно невероятный ребенок.

– Я в этом не сомневаюсь. Глядя на тебя. Я никогда не знала кого-нибудь, кто был бы сильнее или мудрее.

– Мудрее? Мам, пожалуйста. Я сделала кучу ошибок.

Она кивнула и посмотрела в сторону окна.

– Причиной ни одной из которых я не была.

Я хотела сказать ей, что это неправда, но она вроде как была права. Разве что, если не считать Таннера. Вместо этого я сделала нечто, что, как была уверена, не сделаю никогда. Я легла рядом с мамой и обняла ее. Она подняла руки и обняла меня за плечи, и какое-то время мы лежали рядом, обнимая друг друга в первый раз на моей памяти.


***


– Как дела у твоей мамы? – спросил Зендер, пока Джастин был в примерочной.

Я посмотрела на него и очень искренне улыбнулась.

– Я думаю, что сегодня она смогла расставить все точки над "i". Ей осталось не больше недели, – меня переполняло множество эмоций. Я не знала, как все пройдет, когда шла к ней сегодня, но я также не ожидала всего того, что она мне рассказала.

– Мне жаль, что тебе пришлось это услышать, – тихо сказал Зендер.

Я кивнула и посмотрела в сторону гардеробной, услышав скрип дверцы. Появился Джастин в черно-белом смокинге, выглядя более потрясающе, чем когда-либо. Он наряжался до этого несколько раз, иногда ему даже приходилось завязывать галстук, но я никогда не одевала его в смокинг. Боже мой, он был самым потрясающим девятилетним ребёнком, которого я видела.

Зендер присвистнул, давая понять, что он выглядит отлично, и мы оба подошли к нему.

– Похоже, что тебе нужно лишь немного подшить брюки, но, кроме этого, все сидит великолепно, – сказала я ему. – Ты выглядишь слишком красивым, и я говорю это для твоей же пользы. Может быть, тебе не следует появляться на этой свадьбе.

Джастин широко ухмыльнулся.

– Ты не остановишь меня. Я собираюсь подцепить там нескольких горячих красоток.

Мои брови поползли вверх, и он усмехнулся.

– Нет, я так не думаю. Ты слишком юн для подобного образа мыслей. Я единственная женщина, которая нужна тебе в твоей жизни.

Зендер расхохотался и покачал головой.

– Он не должен вырасти маменькиным сынком.

– Или рано выросшим подростком, – добавила я, злобно взглянув на Зендера.

Он, разумеется, в ответ только рассмеялся, как будто в этом не было ничего особенного, но ему не приходилось учиться быть родителем в подростковом возрасте.

Вместо того чтобы сказать что-нибудь еще, я обратилась к Джастину:

– Иди и скажи мистеру Терстону, что тебе нужно подшить брюки. Затем переоденься в обычную одежду.

Джастин кивнул и пошел к мистеру Терстону, владельцу магазина смокингов, в котором мы сейчас находились. Он был другом моих родителей и сразу же узнал меня, когда я вошла, хотя мы были не слишком хорошо знакомы. Он определенно никак не мог понять, каким образом я могла оказаться матерью девятилетнего сына, но, в конце концов, просто принял это и помог нам.

– Как думаешь, я был бы хорошим молодым отцом?

Я посмотрела на Зендера и почувствовала, что мое сердцебиение ускоряется. Я знала, без всяких сомнений, что он был бы великолепным отцом.

– Не просто хорошим... отличным.

Он кивнул головой, засунув руки в задние карманы своих джинсов.

– Мне нравится так думать.

– Ты спас меня, Зендер, – я подошла ближе, и мой голос слегка смягчился. – Ты был причиной, по которой я просыпалась по утрам. Ты был причиной, по которой я мирилась с тем, кем была в том месте, где жила. Ты заставлял меня двигаться дальше. Я не могу себе представить лучшего отца для своего ребенка.

Его взгляд притягивал меня, и я чувствовала, что расплываюсь на месте. Только что произошло нечто очень мощное, и я не знала, как это назвать. Я не могла это объяснить. Мне не нужны были объяснения. Я просто хотела чувствовать это. Мир вокруг нас полностью исчез, и остались только мы. Лишь одни мы во всем мире.

Не произнося ни слова, он поднял руку и погладил меня по щеке. Его голос смягчился, когда он заговорил, и я не смогла не увлечься Зендером Филдсом еще сильнее.

– Я помню, как впервые тебя увидел. Ты была печальной, но сильной. Ты хотела остаться одна, но я знал, что хочу тебя узнать. Я влюбился в тебя в шестом классе, Лекси. Я просто не позволял себе заговорить с тобой, пока не начал угощать тебя едой в автобусе. Когда я увидел, как сильно ты благодарна и насколько счастливее ты становилась каждый раз, когда я поднимался по ступеньке автобуса, я понял, что однажды ты станешь моей. Я знал, что однажды женюсь на тебе.

Волосы у меня на затылке встали дыбом, когда он произнес последние слова. Не думаю, что он сам понял, что только что сказал, но я поняла. Он знал, что женится на мне, вот разве что... этого не произойдет. Он женится на Эмерсон. Через два дня.

– Но этого не случится, – тихо сказала я. Едва произнеся эти слова, я начала проклинать саму себя. Как только я могла напомнить ему об этом после его впечатляющей речи?

Он моргнул и как будто сразу же вышел из состояния задумчивости. Его рука упала.

– Прости, – прошептал он, прежде чем развернуться. Когда он снова сел, я подошла и села в кресло рядом с ним. Я слышала, как за Джастином закрылась дверца примерочной, и что у нас осталось не так уж много времени, чтобы поговорить, пока он переодевается в уличную одежду.

– Пока еще не слишком поздно, ты ведь знаешь.

Я не должна была этого делать. Это неправильно. Очень, очень, очень неправильно. И эгоистично.

Зендер вопросительно посмотрел на меня.

– Слишком поздно для…?

– Ты не обязан на ней жениться.

Неправильно. Абсолютная ошибка.

– Но... стой... что ты такое говоришь, Лекси?

Мне нужно заткнуться.

– Мы все еще можем стать семьей. Но если ты женишься на ней, станет слишком поздно.

После смерти я попаду в ад. Теперь уже наверняка.

– Я не могу просто отменить все за два дня до свадьбы просто потому, что тебе внезапно захотелось стать чертовой семьей, – выругался Зендер. Он встал и пошел к выходу. Остановился, лишь на секунду, но потом вышел за дверь и оставил меня одну. Я почувствовала, как моей сердце разбилось, снова.

Знаю, это было глупо. Я не должна была ничего говорить. Но, по крайней мере, я сказала ему, что еще не поздно. Я дала ему выбор. Я была честной. Я устала. А сейчас я оставлю его в покое, чтобы он мог жениться на Эмерсон.

Я так думаю.


***


Мы с Джастином залезли в грузовик. Зендер уже сидел на водительском месте, и, не сказав ни слова и даже не посмотрев на меня, завел машину. Когда я увидела, что мы едем не к Клэю, я посмотрела на него.

– Куда мы едем?

Не посмотрев на меня в ответ, он сказал:

– Увидишь, – и все.

Мы подъехали к красивому ранчо. Я в восторге смотрела на дом. Это был дом моей мечты. Белый снаружи, с синей дверью и такой же черепицей над окнами. К нему прилегал гараж на две машины и то, что могло бы сойти за апартаменты над гаражом. Дорожка была выложена из кирпича, а по обеим сторонам крыльца разбился чудесный цветник. Поле слева от дома было огорожено забором, но я опечалилась, не увидев поблизости лошадей. Также в дальнем конце поля стоял небольшой хлев, который нуждался в перестройке.

Я буквально мечтала о доме, похожем на этот. Размер поля вокруг был просто замечательным. Я бы проводила на улице целые дни, если бы жила здесь.

Я повернулась и посмотрела на Зендера, когда он припарковался и заглушил мотор.

– Что мы здесь делаем? Кто здесь живет?

– Я, – ответил он, не глядя на меня. Задняя дверца со стороны Джастина открылась и закрылась. Я продолжала сидеть на месте.

На меня нахлынули яркие воспоминания.

Мы с Зендером сидим в его домике на дереве, оба заняты делом. У нас не было общих классов, но задания были одинаковыми, так что мы решили учить уроки вместе. Он все продолжал жаловаться на то, каким глупым было задание. Нам нужно было создать дом мечты, но при этом следовать определенным законам науки.

Я не помнила всех деталей, но знала, что нарисовала прекрасный дом и описала Зендеру что именно мне там нравится. Дом в стиле ранчо, один этаж, много земли. Он спросил, какой цвет мне нравится, и я ответила, что белый. Когда он спросил почему, я ответила, что тогда я могла бы перекрашивать входную дверь в любой цвет в любое время, и она всегда будет подходить к цвету дома. Он назвал меня сумасшедшей, мы засмеялись, и последним, о чём он спросил, было – какой цвет я бы хотела. Я назвала синий.