Когда Бриджит открыла дверь, на ней было коротенькое платье от Баленсиага. Джим, правда, не мог бы с ходу определить производителя, зато он сразу понял, что платье стоит недешево, к тому же оно ей очень шло. На руке Бриджит поблескивал массивный золотой браслет с россыпью мелких бриллиантов, а в ушах — небольшие серьги-«гвоздики» с бриллиантами, которые она любила больше других. Длинные светлые волосы Бриджит были распущены и падали на плечи тяжелой волной, на ногтях рук и ног поблескивал яркий лак. Умело наложенный макияж нисколько не бросался в глаза, подчеркивая ее высокие, безупречной формы скулы, бедра были длинными и стройными, а пышный бюст невольно притягивал взгляд. Казалось, Бриджит только что сошла с обложки журнала «Вог» — такой она была ухоженной и сексуальной. Для любого мужчины она выглядела как вожделенный приз, хотя ей и было уже под сорок. Впрочем, в это все равно никто бы не поверил — на вид ей было двадцать пять и ни минутой больше.

Бриджит сумела произвести впечатление даже на Джима. Что касалось Джека Спрэга, то он вовсю глотал слюнки.

Когда агенты представились и предъявили документы, Бриджит отступила в сторону, давая им пройти. Уже в прихожей Джиму бросились в глаза изящные сводчатые потолки и старинные хрустальные светильники. Вдоль стен стояла антикварная мебель, но на полу лежал модерновый круглый ковер, а над лестницей висела современная картина, написанная в абстракционистской манере. Обставленная с не меньшей роскошью гостиная, куда Бриджит провела гостей, выходила окнами в сад. За стеклами поблескивал на солнце небольшой декоративный пруд, который Джим разглядел не сразу.

В целом дом производил сногсшибательное впечатление. Здесь, правда, было не так уютно, как у Талли, однако между двумя особняками, несомненно, было некое сходство. Джим даже подумал, что так мог бы выглядеть дом Талли, если бы она дала себе труд его обставить и озаботилась покупкой старинной мебели, картин и предметов роскоши.

Закончив рассматривать шикарную обстановку, Джим перевел взгляд на хозяйку всего этого великолепия, которая присела напротив него на элегантный, обтянутый белой кожей диван. Сейчас он ясно видел, что она далеко не так красива, как ее нанимательница, однако следовало отдать Бриджит должное — свои достоинства она умело подчеркивала с помощью грима, одежды, прически и даже хирургического вмешательства, благодаря чему ей удавалось выглядеть весьма и весьма привлекательно. Тем не менее именно Талли Джим назвал бы настоящей красавицей, несмотря на ее вечно растрепанные волосы, полное отсутствие макияжа и манеру небрежно одеваться. Бриджит природа одарила куда менее щедро, просто она сумела лучше распорядиться своей внешностью, благодаря чему выглядела как настоящая суперзвезда.

Жила Бриджит, как видно, тоже на широкую ногу. Интерьеры ее особняка выглядели так, словно здесь вот-вот появятся фотографы из специализированного журнала и начнут съемку репортажа под названием «Каким должен быть модный современный дом». Все здесь было безупречно, элегантно и изысканно. Сад за окнами и вовсе напоминал уголок Версаля, что Джим не преминул отметить.

— Вот это да! — воскликнул он, не скрывая своего восхищения. — Прекрасный дом, прекрасный сад. Вам можно только позавидовать, мисс Паркер. Давно вы здесь живете?

Он говорил так искренне, что Бриджит было невдомек, что допрос уже начался. Она расцвела, как роза на заре, и только с удовольствием кивала, слушая похвалы роскошному дому и тонкому вкусу хозяйки. Говорил, правда, в основном Джим, что касалось Джека, то он не сводил глаз с Бриджит. С такими роскошными женщинами он еще никогда не сталкивался, хотя работал в ФБР достаточно давно.

— Уже несколько лет, — с гордостью ответила Бриджит. — Раньше я жила в Санта-Монике, на побережье, но старый дом, признаться, был для меня маловат. Когда я унаследовала кое-какие средства от матери, то решила перебраться сюда. Правда, потребовалась кое-какая перестройка, и она еще не закончена — я успела переоборудовать по своему вкусу только верхние комнаты и ванную, а также привести сад в порядок.

— Мне бы хотелось взглянуть на результаты вашей работы, — улыбнулся Джим. — Если вы, конечно, не против. Я как раз сейчас тоже перестраиваю свой дом. Он, конечно, поменьше, чем ваш, но я никак не могу закончить — меня постоянно что-то не устраивает, так что несколько свежих идей мне бы не помешало.

— Хорошо, идемте.

Бриджит кивнула и пригласила обоих агентов наверх. Поднимаясь по широкой лестнице, она как ни в чем не бывало беседовала с Джимом о подрядчиках и о том, как трудно бывает объяснить им, что на самом деле от них требуется.

Спальня Бриджит поражала размерами и роскошью. Можно было подумать, что она предназначалась для самой Марии-Антуанетты[13] — так много в ней было обтянутой голубым атласом антикварной мебели на резных позолоченных ножках. Глядя на все это великолепие, Джим невольно вспомнил аскетичную спальню Талли, где не было почти никакой мебели, кроме огромного плазменного телевизора на стене и незаправленной кровати. Бриджит, разумеется, не могла допустить ничего подобного: в ее спальне все было безупречно, в том числе и старинная кровать с четырьмя столбиками, поддерживавшими полог из тончайшего бледно-желтого шелка.

— Фамильная вещь? — спросил Джим, указывая на кровать, и Бриджит кивнула.

— Она принадлежала еще моей прабабке, — пояснила она. — Я хранила ее много лет, пока не перебралась в этот особняк. К счастью, моя алчная мачеха на нее не позарилась.

Бриджит вообще много и охотно рассказывала о своей мачехе, из-за которой ей пришлось уехать из родного Сан-Франциско в Лос-Анджелес, где она жила последние восемнадцать лет. Она упомянула, правда, что время от времени ездит домой, чтобы навестить отца, но каждая поездка, по ее словам, оборачивалась новым столкновением с мачехой, о злобном и завистливом нраве которой Бриджит, казалось, могла говорить без конца.

Потом Бриджит показала агентам три просторные гостевые спальни — несколько более скромные, чем ее собственная, однако же и здесь стояли антикварные кровати, а также свою главную гордость — перестроенную ванную размером с гараж на три машины.

— Ух ты!.. — не удержался Джим, с завистью и восхищением разглядывая огромную круглую ванну в центре комнаты, многорежимное джакузи и двухместную душевую кабину. Пол и стены в ванной были выложены розовым и белым мрамором, отдельная дверца вела в сауну, а из окон открывался вид в сад. Отсюда он был даже лучше, чем из гостиной.

— Чтобы построить нечто подобное, моему подрядчику понадобится года два, не меньше! — добавил Джим.

— Мой подрядчик провозился год, — призналась Бриджит. — Да и то мне пришлось постоянно его подгонять, но результатом я довольна, хотя работа и обошлась мне в кругленькую сумму.

По всему было видно, что она очень гордится своим домом. Талли тоже нравился ее особняк, однако, по большому счету, ей было все равно, где жить, и это чувствовалось. Весь ее талант, весь ее творческий потенциал были направлены исключительно на работу, но для Бриджит дизайн интерьеров собственного дома был единственной возможностью для самореализации. И она отдавалась этому занятию самозабвенно и со страстью, получая изрядное удовольствие от процесса. Ни детей, ни мужа у нее не было, поэтому она могла побаловать себя и мраморной ванной комнатой, и антикварными безделушками, и садом, в котором она, по собственному признанию, заменила почти все прежние деревья новыми.

Почему бы нет, ведь, кроме себя, любимой, ей больше не о ком было заботиться.

После осмотра верхнего этажа они вернулись в гостиную. Там Бриджит предложила агентам выпить, но они отказались. Вместо виски Джим попросил стакан воды, и они втроем отправились в кухню, которая, как и следовало ожидать, тоже оказалась произведением дизайнерского искусства, да и оборудована была по последнему слову техники.

— Вот это да! — в очередной раз восхитился Джим, опуская на рабочую поверхность из черного гранита хрустальный стакан, который он только что осушил одним глотком. — Вот это я понимаю!.. В таком доме, наверное, очень приятно жить?

Бриджит просияла. В голосе Джима слышалась неподдельная зависть, и это льстило ее самолюбию.

— Конечно! Если б вы знали, как приятно вернуться сюда после долгого рабочего дня или после выезда на натуру! Особенно если снимаешь в какой-нибудь глуши… Однажды мы даже работали в Африке и жили в самых настоящих тростниковых хижинах, вокруг которых кишели змеи, скорпионы и прочая гадость, представляете?

— Думаю, вы были рады вернуться домой даже после того, как проработали месяц в Палм-Спрингс, хотя там нет скорпионов и прочего, — пошутил Джим.

— Конечно, я была рада. «Нет ничего милее дома», — процитировала она из «Волшебника страны Оз».

Они снова вернулись в гостиную.

— Итак, — со вздохом сказал Джим, всем своим видом показывая, как ему не хочется возвращаться к скучным и изрядно поднадоевшим формальностям, — насколько я понял, деньги, которые мистер Ллойд украл у мисс Джонс, он получал от вас. Это так?

— Да, к сожалению, — ответила Бриджит и нахмурилась. — Наверное, я не должна была ничего ему давать… Мне, конечно, следовало сразу сказать Талли, но я боялась, что это испортит их отношения. А я хотела, чтобы Талли была счастлива. Ей, знаете ли, всегда очень не везло с мужчинами.

Джим кивнул с таким видом, словно он не просто понимал, что́ побудило ее к молчанию, но и одобрял ее решение.

— Насколько мне известно, мистер Ллойд имел близкие отношения не только с мисс Джонс, но и с вами.

Удар был неожиданным. Бриджит едва не свалилась с дивана, но сумела быстро взять себя в руки.

— Н-нет, не совсем так… То есть совсем не так! — возразила она. — Он меня шантажировал, понимаете? Однажды мы вместе работали над какими-то документами, ну и засиделись допоздна. Я очень устала, и мне захотелось немножко выпить, а Хант… он этим воспользовался. Он меня напоил, затащил в постель и заставил заниматься с ним сексом. С этого дня он регулярно вынуждал меня спать с ним. Я, конечно, не хотела, но он грозил, что все расскажет Талли про тот, первый раз, только представит дело так, будто это я его соблазнила. В общем… мне приходилось подчиняться, чтобы сохранить нашу с Талли дружбу и свою работу.

— Да-а, в непростом положении вы оказались, — сочувственно протянул Джим. — Вам, наверное, было очень тяжело морально?

— Еще как тяжело! — с жаром подтвердила Бриджит.

— И как долго это продолжалось?

— Почти три года, — проговорила Бриджит, напуская на себя вид мученицы, добровольно принявшей страдания за ближнего своего.

— Почему вы прекратили встречаться?

— Хант увлекся секретаршей из своего офиса.

— Для вас, вероятно, это стало большим облегчением, — заметил Джим, внимательно глядя на Бриджит.

— Да. — Она кивнула, стыдливо опуская глаза. — Иначе я даже не знаю, как долго это могло бы продолжаться. А так все сложилось действительно… удачно. Теперь меня волнует только одно — Талли в курсе? Я ведь так ни в чем ей и не призналась.

— Нет, Талли ничего не знает, — сказал Джим, напуская на себя заговорщический вид. — Мне стало известно о вашей интрижке из других источников, и я решил обсудить это с вами, чтобы, так сказать, иметь перед глазами полную картину.

— Да-да, я понимаю. Честно говоря, это большое облегчение — знать, что больше не нужно хранить в тайне это… эту историю. Но Талли я все равно ничего не скажу. И вы не говорите, хорошо? Это разобьет ей сердце!

— Пожалуй, мисс Джонс действительно очень расстроится. С нее хватило и той, другой девушки, к которой ушел мистер Ллойд. Анджела Морисси, кажется? Я слышал, она ждет от него ребенка.

— С его стороны это было низко! — с горячностью воскликнула Бриджит. — Я имею в виду то, как он поступил с Талли.

— Вам известно, кто сообщил мисс Джонс о романе мистера Ллойда и миссис Морисси?

— Да. Это я ей сказала. Мне показалось — она должна знать… То есть я просто не могла смотреть, как Хант ее обманывает. Конечно, рано или поздно Талли все равно бы обо всем узнала — не от него самого, так от кого-то другого, но… Хант обманывал ее все четыре года, что они были вместе, и все четыре года ложь сходила ему с рук. Вот я и подумала — хватит! Талли очень хороший человек, она не заслуживает, чтобы с ней так обращались! — добавила Бриджит, гневно сверкая глазами. — В конце концов, для чего же существуют подруги? А мы с Талли настоящие подруги и знаем друг друга очень давно — с тех пор как семнадцать лет назад вместе учились в киноколледже.

— Кажется, мисс Джонс начинала как актриса? — с интересом спросил Джим. Он сидел в кресле, слегка подавшись вперед, с жадностью впитывая каждое произнесенное ею слово, и это не могло не польстить Бриджит. Джек в соседнем кресле, напротив, откровенно скучал, казалось, он почти задремал, но на самом деле внимательно следил за разговором.