В каждом магазине или салоне, который посещал Джим, он получал один и тот же ответ. Да, говорил ему старший менеджер или управляющий, раз в году — как правило, на Рождество — магазин действительно рассылает своим постоянным клиентам небольшие подарки. Какие именно?.. О, ничего особенного!.. Шарф, свитер, галстук, пеньюар, набор бокалов, чернильный прибор и тому подобное. В отдельных случаях высокопоставленным клиентам предоставлялась также ВИП-скидка, но к Бриджит это не относилось. Саму Бриджит, впрочем, в магазинах хорошо знали и считали одной из лучших клиенток, однако за все, что она покупала, ей приходилось платить сполна, и лишь изредка — с небольшой скидкой. Вещи она приобретала самые дорогие, например несколько меховых жакетов разной расцветки (в том числе жакет из золотистого соболя от Диора за пятьдесят тысяч долларов), несколько дамских сумочек по четыре тысячи долларов каждая, бриллиантовый гарнитур за двадцать тысяч, а также туфли, платья, свитера, белье и прочее. Работники магазинов и ювелирных салонов были, однако, совершенно уверены, что в каждом случае Бриджит сама оплачивала свои покупки и что никто не делал ей подарков на сколько-нибудь значительную сумму.

Иными словами, Бриджит лгала, когда утверждала, что все ее обновы — подарки от фирм и торговых представителей, и Джим поинтересовался, как она расплачивалась за покупки. Чтобы ответить на этот вопрос, магазинам пришлось поднять кое-какие архивные документы, однако дело того стоило: довольно скоро Джим убедился, что во всех случаях Бриджит расплачивалась наличными и только за соболий жакет рассчиталась банковским чеком.

Тогда Джим стал спрашивать старших менеджеров, не могли ли сотрудники отделов продаж делать Бриджит подарки без их ведома, однако его заверили, что это совершенно исключено. Управляющий фирменного бутика «Прада» даже рассмеялся, когда услышал этот вопрос.

— Никто, если только он не хочет потерять свое место, не стал бы делать ничего подобного, — заявил он. — С точки зрения дирекции магазина, это будет не что иное, как самая обыкновенная кража. Я уверен, что мисс Паркер регулярно получает от нас небольшие сувениры к Рождеству и на День благодарения, однако я ни секунды не сомневаюсь, что это были именно сувениры — брелок для ключей, платок, кошелек с фирменной символикой или еще какая-нибудь приятная мелочь. Мы здесь, знаете ли, занимаемся бизнесом, а не благотворительностью, — добавил менеджер. — То есть мы, конечно, перечисляем определенные суммы благотворительным организациям, но к нашим клиентам это не относится. Среди них, видите ли, нет людей, которые нуждались бы по-настоящему.

— Поня-ятно, — протянул Джим.

За два часа, проведенных на Родео-драйв, он узнал о Бриджит Паркер немало интересного. Во-первых, ничто из того, что было на ней надето, не являлось подарком и не было приобретено по себестоимости, хотя она и уверяла Талли в обратном. А во-вторых, покупая для себя эксклюзивную одежду и украшения, Бриджит расплачивалась исключительно наличными. Кредитной карточкой, насколько ему удалось установить, она никогда не пользовалась. В большинстве магазинов Бриджит была постоянным покупателем, а это значило, что, регулярно посещая Родео-драйв, она истратила одно-два небольших состояния. Вывод, как говорится, напрашивался сам собой: деньги, которые она швыряла направо и налево, принадлежали вовсе не ей, а ее нанимательнице.

То же самое Джим услышал и в ювелирных салонах. Даже по самым грубым подсчетам получалось, что только на одежду и украшения Бриджит тратила куда больше, чем позволяли ее доходы. А ведь она оплачивала также перестройку особняка, приобретала антикварную мебель и картины, которые он видел у нее дома. Да, подумал Джим, похоже, он свалял дурака, не побывав на Родео-драйв раньше. Именно здесь и находились те самые неопровержимые улики, которые он искал. Взять, к примеру, хотя бы перстень с бриллиантом, который Бриджит приобрела около года назад и который обошелся ей в сотню тысяч долларов… Если только семья не присылала Бриджит денег, о которых Джим ничего не знал (а на ее счетах ничего подобного не появлялось), значит, она должна была взять эти наличные где-то в другом месте, а в каком — он уже догадывался. Правда, когда Талли прогнала Ханта, Бриджит перестала снимать деньги с их общего счета, но, учитывая ее дорогостоящие привычки, можно было не сомневаться, что эта передышка продлится недолго. Кроме того, Джим знал, что в магазинах, в которых он только что побывал, ему смогут предоставить копии квитанций и чеков, где будет точно отражено, что, когда и за сколько покупала Бриджит. В его списке было десять бутиков и три ювелирных салона, и он был уверен, что документы оттуда произведут должное впечатление на прокурора.

Вполне удовлетворенный, Джим приехал в свой офис. Вскоре там появился и Джек. Увидев довольную улыбку на лице напарника, он не удержался и спросил:

— Хотел бы я знать, что такого приятного случилось с тобой по пути на работу?

— Много всего, — откликнулся Джим, не переставая улыбаться.

Он только что заново связался с руководством расположенных на Родео-драйв магазинов и договорился, чтобы ему как можно скорее прислали все выписки о покупках, сделанных Бриджит за последние четыре года. Кроме того, Джим успел приготовить официальное отношение для помощника окружного прокурора, с которым предварительно поговорил по телефону, и обосновал необходимость не только официально возбудить дело против Бриджит Паркер, но и выписать ордер на ее арест.

— Мне крупно повезло, — добавил Джим, и Джек кивнул:

— Я так и понял.

– Нам повезло, — уточнил напарник. — Я все утро провел на Родео-драйв и узнал там много интересного. Благодари бога, что ты не женат на Бриджит Паркер: эта женщина каждый месяц тратит на одежду и украшения больше, чем мы с тобой зарабатываем за год.

Если Джим и преувеличивал, то не слишком.

— Я думал, все эти тряпки и побрякушки — подарки, которые магазины сделали ее нанимательнице, — удивился Джек.

— Ничего подобного, — ухмыльнулся Джим. — За последние три года мисс Паркер потратила на все эти роскошные вещи больше миллиона наличными . В общем, нам придется снова проверить бухгалтерские документы Талли, только теперь мы знаем, что искать. Похоже, Бриджит крадет у хозяйки больше, чем мы думали.

— Знаешь, что я тебе скажу, дружище? — проговорил Джек, бросая на стол компьютерную распечатку. — У тебя сегодня действительно удачный день. Посмотри-ка, что тебе прислали из нашего сан-францисского управления… — Он тоже улыбался, не скрывая своего торжества. — Наши парни во Фриско побеседовали с ее отцом, с мачехой и с сестрой . Все, что Бриджит рассказывала нам о своей приемной матери, — правда: они действительно ненавидят друг друга, но вот остальное…

Похоже, мисс Паркер обманывала не только нас, но и свою нанимательницу. Никаких денег она от матери не наследовала, и никакого доверительного фонда у нее нет. Ее семью вообще не назовешь ни богатой, ни даже обеспеченной. Отец мисс Паркер ушел на пенсию после того, как всю жизнь проработал в городской телефонной компании. Ее мать умерла, когда она была еще ребенком, а мачеха утверждает, что Бриджит с детства была патологической лгуньей — и осталась таковой по сию пору. Еще в подростковом возрасте Бриджит клянчила, а то и воровала деньги у своих ближайших родственников. Став постарше, она переспала с мужем сестры, а потом, угрожая ему разоблачением, вымогала у него деньги до тех пор, пока основательно не «подчистила» семейные сбережения.

В конце концов мисс Паркер перебралась в Лос-Анджелес; в Сан-Франциско она не ездит, а если и ездит, то к родственникам не заходит и не звонит. Они, впрочем, и сами не горят желанием ее видеть. Барни из нашей сан-францисской конторы утверждает, что отец мисс Паркер — довольно приятный и очень порядочный старик. Каждый раз, когда речь заходит о Бриджит, он начинает плакать. Что случилось с его дочерью, как она стала такой, он не знает и не понимает. Впрочем, по нашим сведениям, сразу после смерти матери Бриджит почти год провела в психиатрической больнице, однако лечение, похоже, не особенно помогло, поскольку впоследствии ее много раз задерживали за магазинные кражи. Была также какая-то темная история с кредитными карточками, к которой Бриджит вроде бы была причастна, но ущерб был невелик, поэтому суд не стал привлекать ее к ответственности. Тем не менее родственники продолжают считать, что Бриджит их опозорила. К настоящему моменту они не видели ее уже лет пятнадцать и, кажется, не слишком расстроятся, если не увидят и впредь. За отца не ручаюсь, но мачеха и сестра настроены весьма решительно. Да, кстати, — добавил Джек, — в высшем обществе Сан-Франциско о богатой наследнице Бриджит Паркер тоже никто никогда не слышал.

— Вот это да! — воскликнул Джим. — Ну, Джек, мы с тобой попали в десятку. Теперь она не вывернется. — Он нахмурился. — Как ты думаешь, ее родственники… или хотя бы отец могут предупредить Бриджит, что мы собираем на нее материалы?

— Вряд ли. По сведениям наших коллег из Фриско, родственники с ней не общаются. Даже отец. Сестра и вовсе заявила, мол, она надеется, что Бриджит надолго отправится в тюрьму, где ей самое место, и, если нам еще немножечко повезет, мы вполне сможем сделать так, чтобы ее мечта сбылась. В общем, я не думаю, что они ее предупредят, — закончил он, театральным жестом показывая на лежащие на столе распечатки. — Это все вам, маэстро. Действуйте!

— Ты лучше выматывайся отсюда, иначе я тебя расцелую, — проворчал Джим, и Джек сделал вид, будто бросается к двери.

— Не смей, иначе я подам на тебя в суд за сексуальные домогательства!

Джек ушел к себе в кабинет, а Джим еще раз внимательно перечитал отчет сан-францисского управления. Теперь у него действительно было все, что нужно, для передачи дела в суд. Единственный вопрос, который, как он знал, непременно задаст ему помощник прокурора, заключался в том, кому, по его мнению, было подведомственно совершенное Бриджит Паркер преступление: ФБР или полиции. Джим считал, что у него есть все шансы оставить дело за собой. Как ему удалось выяснить, Бриджит несколько раз использовала накопленные Талли «авиамили»[15] без ее разрешения, что считалось федеральным преступлением. Кроме того, Виктор Карсон обнаружил, что Бриджит сделала несколько несанкционированных онлайновых переводов со счета Талли, что квалифицировалось как электронное мошенничество и также находилось в компетенции ФБР. Для прокурора, считал Джим, этого будет достаточно.

Он от души сочувствовал Талли и не хотел передавать дело в полицию. Ему казалось — он должен не только отправить за решетку ее вороватую помощницу, но и постараться компенсировать ей хотя бы часть украденного если не деньгами, то имуществом — драгоценностями, одеждой, которые можно продать. Существовали также особняк, мебель, картины, антиквариат, которые тоже стоили немало, и суд вполне мог принять решение об их конфискации. Из того, что́ Джим успел узнать, следовало, что Бриджит тратит украденные наличные буквально с космической скоростью. Теперь ему следовало выяснить, из каких источников она заплатила за особняк, поскольку никаких денег Бриджит не наследовала и никакого траст-фонда не имела. С самого начала она лгала, лгала вдохновенно и правдоподобно, и доверчивая Талли попалась на эту ложь.

Джим не исключал даже, что Бриджит обворовывала свою нанимательницу не три-четыре последних года, а все время, что она работала у нее помощницей, или, по крайней мере, с тех самых пор, как Талли начала зарабатывать по-настоящему большие деньги. Этот вариант казался Джиму наиболее правдоподобным. Бриджит была единственным человеком, который точно знал, какие гонорары и роялти причитались ее работодательнице как режиссеру многих успешных фильмов, и ей ничего не стоило утаить от нее сотню-другую тысяч, тем более что сама Талли безоговорочно ей доверяла. Она, во всяком случае, никогда не проверяла свои доходы и расходы, поручив эту работу своей личной помощнице, которая, на ее несчастье, оказалась нечиста на руку.

Конечно, со стороны Талли было глупо довериться фактически постороннему человеку. Джим знал немало примеров, когда даже изначально честные, но слабохарактерные люди, поставленные распоряжаться чужими деньгами, не выдерживали и начинали обкрадывать своих нанимателей. Следовало, впрочем, отдать должное и Бриджит, которая сумела внушить Талли полное доверие и навязать ей свою дружбу. С другой стороны, людям честным и открытым часто кажется, будто все вокруг — такие же, так что было вовсе не удивительно, что Бриджит сумела без труда завоевать расположение Талли. Джим, однако, был убежден, что доверчивость и открытость не являются преступлением и не заслуживают того, чтобы на них отвечали ложью и беззастенчивым воровством. Бриджит, считал он, непременно должна понести наказание.