Голос Бриджит вибрировал от злобы и гнева, она то и дело срывалась на визг, и Талли решила, что больше не хочет слышать ни слова. Все, что наговорила сейчас Бриджит, казалось бредом человека, который ослеплен завистью и ненавистью и привык выдавать желаемое за действительное. Талли к тому же заметила, что, стараясь сделать ей как можно больнее, Бриджит сама себе противоречила. И все же слушать ее злобные выдумки ей было неприятно. Талли и без того трясло от одного только голоса бывшей подруги и помощницы.

— Прекрати! — резко сказала она, думая о том, уж не повредилась ли Бриджит умом.

— Ты ведь понимаешь, что это он, он во всем виноват! — проговорила Бриджит неожиданно дрогнувшим голосом. — Если бы он не ушел к этой своей молоденькой шлюшке… Не понимаю, зачем Ханту понадобилось рассказывать тебе еще и об отношениях со мной?! Если бы он не проболтался, мы были бы по-прежнему вместе, и — уверяю тебя — ты была бы счастлива и довольна!..

«А ты продолжала бы воровать мои деньги», — мысленно закончила Талли, однако вслух она сказала только:

— Он не проболтался.

— Конечно, проболтался! — уверенно сказала Бриджит. — Иначе как бы ты узнала?

— Я узнала о вашем… о ваших отношениях от совершенно постороннего человека. По-видимому, в какой-то момент вы потеряли осторожность.

— Я тебе не верю.

— Можешь не верить, но это правда. Впрочем, все это больше не имеет значения, поскольку не может ничего изменить ни для кого из нас. Все кончено.

— Это Хант во всем виноват, — повторила Бриджит, и Талли подумала — ей хочется, чтобы она сердилась не столько на нее, сколько на своего бывшего любовника.

Она и сердилась, да и боль, которую он ей причинил, еще не прошла, но Талли не собиралась портить себе жизнь из-за Ханта и Бриджит. Больше всего ей хотелось поскорее перевернуть эту страницу своей биографии — перевернуть, чтобы никогда к ней не возвращаться. О чем она жалела, так это о том, что судебное разбирательство потребует времени и Бриджит не может оказаться за решеткой уже завтра, а не через год. Единственное, что ее немного утешало, так это мысль о том, что ее бывшей помощнице не отвертеться и что в конце концов она все-таки окажется в тюрьме — и поделом! Правда, Талли несколько смущало, что, хотя виноваты перед ней были оба, платить за все придется одной Бриджит, поскольку никакого наказания за измену, за ложь и предательство уголовным законом предусмотрено не было. А если бы и было, к Ханту это все равно не относилось бы, поскольку официально они даже не были мужем и женой.

— Теперь Хант, наверное, будет свидетельствовать против меня? — снова услышала она в трубке исполненный жгучей ярости голос Бриджит. — А ведь если бы он не увлекся этой своей блудливой тварью, ничего бы не было. Ты так ничего и не узнала бы, и все были бы довольны и счастливы — в том числе и ты , Талли!

— Разве ты не слышала, что тайное всегда становится явным? — ответила Талли, несколько приходя в себя. — О деньгах, которые ты украла, я узнала вовсе не от Ханта, а благодаря независимой аудиторской проверке, которую потребовал наш японский инвестор… забыла, как его фамилия. Именно тогда я начала тебя подозревать. — На самом деле впервые она подумала о возможной вине Бриджит гораздо позже, но сейчас ей не хотелось об этом распространяться. — Так что я уверена — рано или поздно твоя афера все равно бы выплыла на свет. Тот же Виктор мог бы в конце концов догадаться, куда девались наличные.

— Это все Хант виноват… — в третий раз повторила Бриджит. На самом деле виноваты были оба, но Талли больше не хотела об этом говорить.

— В общем, я пришлю тебе твой кейс в самое ближайшее время.

— Мне он не нужен, можешь его выкинуть, — грубо сказала Бриджит и дала отбой.

Отложив замолчавший телефон подальше от себя, Талли долго сидела неподвижно, приходя в себя. Разговор с Бриджит и так был неприятным, и все же больше всего ее огорчило, что бывшая подруга ни слова не сказала о своем предательстве, словно ее это абсолютно не волновало. По-видимому, собственные бесчестные поступки Бриджит полностью оправдывала и не собиралась ни объясняться, ни просить прощения.

«Какой же испорченной надо быть, — подумала Талли, — чтобы не замечать за собой подобных вещей! Испорченной и злой… Она и позвонила-то мне только потому, что хотела сделать побольнее». И все же звонок Бриджит напугал Талли; после их разговора прошло уже несколько минут, но она до сих чувствовала, как по спине бежит холодок дурного предчувствия. Талли даже собралась позвонить Джиму, но передумала: ей было неловко беспокоить его в выходные. Хотела она позвонить и Ханту — предупредить, что Бриджит, похоже, окончательно съехала с катушек, но не видела в этом никакого особого смысла: в конце концов, он был взрослым человеком, который в состоянии сам о себе позаботиться. Да и не ее это дело — предупреждать Ханта о чем-то.

Снова зазвонил телефон, и Талли вздрогнула. Она даже решила, что Бриджит еще не все высказала, но это оказалась Макс, и Талли поспешила ответить, но голос ее дрожал.

— Что случилось? У тебя ужасный голос! — сказала Макс, которая сразу поняла, что с матерью что-то не так.

— Я… Мне только что звонила Бриджит. У нас был очень странный разговор, и… Она наговорила столько ужасных вещей — мне кажется, что она сошла с ума. Бриджит утверждала, что стоит перед моей входной дверью, но, быть может, она солгала. В общем, сегодня я на всякий случай останусь дома. Да и работы у меня еще много, — быстро добавила она, бросив взгляд на стопки счетов на столе. — Боюсь, меня ждет не самый легкий год. Кто знает, что еще выкинет Бриджит до тех пор, пока ее не отправят за решетку?..

Они еще немного поговорили, и в конце концов Талли успокоилась. С Макс она попрощалась уже совершенно нормальным голосом, а дочь еще раз напомнила ей, чтобы она была осторожнее.

Потом Талли вышла в прихожую и в кладовой под лестницей обнаружила небольшой атташе-кейс, о котором говорила Бриджит. Внутри оказалось несколько старых газет, вырезки из журналов по дизайну интерьеров, счет от врача и тому подобный мусор. Ничего нужного и важного в кейсе не обнаружилось, и Талли поняла, что Бриджит хотела использовать его как предлог, чтобы пробраться в дом и излить свою злобу на ту, кого она на самом деле винила во всех своих неприятностях. Быть может, она даже попыталась бы на нее напасть — ударить или расцарапать лицо… Рисковать Талли не хотела, поэтому прошла по всем комнатам первого этажа и убедилась, что все окна и дверь черного хода надежно заперты. Впрочем, осторожно выглядывая в окна, она никого не увидела. Не слышала она также и шума подъезжающей или отъезжающей машины, так что Бриджит, возможно, вовсе не слонялась возле ее дома, а звонила откуда-то из другого места, стараясь просто как следует напугать Талли. Своей цели она, однако, достигла, и Талли вновь пожалела о том, что судья не оставил ее в тюрьме.

Забрав из кухни оставшиеся счета, Талли включила охранную сигнализацию, а сама поднялась в спальню и в течение еще пары часов старалась вникнуть в сложные вопросы бухгалтерского учета. Звонок Бриджит не шел у нее из головы. Ей тем не менее удалось оплатить большинство счетов. Она как раз заканчивала переводить деньги по последнему из них — пользоваться компьютером она умела, хотя и делала это довольно редко, — когда ее телефон зазвонил в третий раз. Это был Джим Кингстон, и голос его звучал напряженно.

— С тобой все в порядке? — первым делом спросил он.

— Да, а что?.. Правда, недавно я разговаривала с Бриджит, и это было довольно неприятно… Мне даже показалось — у нее что-то вроде истерики. Кажется, она хотела войти, но я ее не впустила. Сейчас я забаррикадировалась в спальне; все окна и двери на первом этаже заперты, к тому же я включила сигнализацию, так что мне, пожалуй, ничего не грозит. Разве только в Лос-Анджелесе снова произойдет землетрясение, — пошутила она через силу. — Бриджит, к счастью, больше не звонила, и я очень надеюсь, что ей не придет в голову терроризировать меня своими звонками до са́мого суда.

— Она не будет тебя терроризировать, — твердо сказал Джим и добавил негромко: — Я сейчас приеду, если ты не против.

— Зачем?

— Я уже в машине, — сказал Джим, не ответив на ее вопрос. — Буду у тебя через пять минут, о’кей?..

Никаких объяснений он так и не дал, но Талли подумала, что с его стороны было очень любезно взять и приехать к ней после одного-единственного странного звонка Бриджит. Только потом она подумала, как Джим мог о нем узнать — ведь звонил-то он ей, похоже, уже с дороги. Неужели что-то произошло?

Джим, как и обещал, приехал через пять минут. Услышав звонок в дверь, Талли отключила сигнализацию и поспешно спустилась, чтобы впустить его внутрь. Выражение лица Джима только укрепило ее подозрения в том, что произошло что-то серьезное. Она, однако, была слишком напугана, чтобы первой задать вопрос, и только молча ждала, что он скажет. Что, если Бриджит отправилась домой к ее отцу и причинила ему какой-нибудь вред? Это было единственным, что пришло ей в голову.

Не желая томить ее, Джим не стал медлить. Прямо с порога он сказал:

— Мисс Паркер только что застрелила Хантера Ллойда. Она приехала на квартиру миссис Морисси и выстрелила в него, как только он открыл дверь. Точнее, сначала она сказала, что он никогда не будет свидетельствовать против нее, а потом нажала на курок.

— О боже!.. — Талли смертельно побледнела. Стены прихожей вдруг плавно качнулись, но она схватилась за плечо Джима и сумела устоять на ногах. — Какой ужас! А Анджела?.. Ребенок?..

— Они не пострадали.

Они не пострадали, но Хант был мертв. Хант, которые ей изменял, который предал ее и который, если верить Бриджит, никогда ее не любил. Теперь все это не имело никакого значения. Он был мертв, а значит, все кончилось. Только потом до Талли дошло, что Бриджит могла бы убить и ее, но не стала этого делать. Похоже, семнадцать лет дружбы все же что-то для нее значили… А может быть, и ничего не значили. Кто знает, что могло случиться, впусти Талли свою бывшую помощницу в дом?..

— Г-где она сейчас? — пробормотала она слабым голосом, и Джим, взяв ее под локоть, отвел в гостиную и усадил на диван.

— Задержана. После убийства она вернулась к себе в особняк. Когда приехала полиция, мисс Паркер как раз укладывала вещи, очевидно собираясь бежать. Теперь она будет оставаться за решеткой до суда.

Талли с облегчением вздохнула и тут же подумала, что теперь Бриджит будут судить и за убийство. Это просто не укладывалось в голове. Как Бриджит могла убить Ханта? Быть может, она слишком разозлилась на него за то, что он бросил ее ради Анджелы? Тут Талли пришло в голову, что она должна позвонить Макс, пока та не узнала о смерти Ханта из выпуска новостей. В панике она шарила по карманам стареньких джинсов в поисках мобильника, потом вспомнила, что оставила его в спальне, и поспешила туда. Джим последовал за ней. Пока Талли, с размаху опустившись на кровать, трясущимися пальцами набирала номер, он стоял рядом, всем своим видом олицетворяя сочувствие.

Макс ответила на втором гудке.

— Что случилось, мама? Опять Бриджит?

— Нет… то есть — да. Но ты не волнуйся, со мной все в порядке. Я просто хотела позвонить тебе до того, как ты услышишь по радио или увидишь по телевизору… В общем, Бриджит только что убила Ханта. Застрелила его из пистолета. Сначала она приходила ко мне, но я ее не впустила.

— Боже мой, мама!.. — Макс зарыдала. — Что, если бы Брит застрелила тебя?

— Но ведь она меня не застрелила, — ответила Талли. — Зато теперь мне ничто не угрожает. Бриджит в тюрьме и останется там до суда, так что она больше никому не сможет причинить вреда. Правда, Ханта мне жаль… Он обошелся со мной не слишком хорошо, но смерти не заслуживал.

— А она… Больше никто не пострадал?

— Нет, только Хант.

Талли взяла с тумбочки пульт дистанционного управления телевизором и включила свою настенную «плазму». Передавали новости — лицо Ханта занимало весь огромный экран, но через секунду камера переключилась на внутренний вид квартиры, в которой он жил с Анджелой. Сама хозяйка тоже была здесь — она сидела на кровати и плакала, поднося к глазам скомканный платок, причем Талли бросился в глаза ее огромный живот. Вокруг стояли полицейские в форме, за окном мерно вспыхивали полицейские «мигалки». Еще через секунду на экране появилась фотография Бриджит в вечернем платье — довольно старая, сделанная на каком-то голливудском приеме. На фото Бриджит выглядела бесконечно сексуально и чувственно — во всяком случае, на убийцу она ничуть не походила.

А потом Талли услышала, как корреспондент упомянул ее имя.