— Да, как когда ты падаешь с дерева...

Они смеются и шутят, теряются в сексе и вновь находятся в любви.

Сидя на диване, он работает за ноутбуком, она с маркером, что-то подчёркивая...

Спокойные ужины и музыка. Алессандро идёт к музыкальному центру и ставит балладу номер один соль-минор опус 23 Фредерика Шопена. Ники идёт, убирает диск и ставит Бейонсе. Алессандро возвращается из кабинета и вновь ставит классику. Ники снова ставит Бейонсе. В конце концов, они встречаются перед музыкальным центром, чтобы примириться.

— Ладно, Ники, не будем спорить. Сделаем вот что: послушаем это, — он ставит Transfiguration Генри Джекмана.

— Эх, ну что древность, Алекс... Похоже на то, что ты всё время слушаешь... на Баха?

А потом DVD, фильм, который они пропустили, или уже смотрели, но не вместе, но который всё равно нравится им обоим. «Гладиатор», «Свидание на одну ночь», «Ноттинг Хилл», «Трудности перевода», «Знакомьтесь, Джо Блэк», а ещё «Таксист», «Последнее танго в Париже», «Близость» и «Красотка». От великого до смешного. И не нужен определённый порядок.

Потом забавный коктейль, безумный десерт, новый придуманный ими салат... цикорий, кукуруза, фуа-гра, орехи, бальзамический уксус. И ещё один, более сумасшедший, с кусочками сицилийских апельсинов, изюмом, укропом и листьями салата. Вместе с охлаждённым вином – случайно выбранным совиньоном, которое они поставили на час в холодильник, и теперь оно идеальное, как часы любви. И каждая прошедшая секунда – это поцелуй, который указывает на время, это заметка, чтобы запомнить, что это мгновение не потеряно.

Учёба по ночам, дни, проведённые с подругами, пока он занимается кампанией в офисе. Потом они обедают в Пантеоне, говоря по-английски, как двое молодых туристов, которым любопытен Рим, но у которых нет времени на музеи, памятники и церкви. Но у них нет ни малейших сомнений касательно этого вопроса: «Извините, так вы меня любите или нет?»

— Теперь мне нужно позаниматься.

— А мне нужно работать, — и они начинают смеяться, словно говоря: «Не знаю как, но я застрял в этом».


106

Тот же самый день.

Как летняя буря, как порыв ветра в скучающей Остии. Как будильник рано утром в воскресенье, когда ты наконец можешь выспаться, потому что у тебя нет никаких планов, а тебя кто-то будит. Вот такой день.

— Где ты, Алекс?

— Дома.

— У тебя есть время, чтобы приехать в центр?

— Нет... я уже опаздываю. Мне нужно доставить последние эскизы для плакатов.

— Всё равно, даже работая, ты проводишь время со мной, — смеётся Ники.

— Конечно.

— Эй... ты какой-то странный.

— Просто я опаздываю.

— Окей, а я здесь с подружками. Но этой ночью мне придётся остаться дома, потому что сегодня мамин день рождения.

— Ладно, потом поговорим.

Алессандро закрывает свой мобильный телефон. Делает глубокий выдох. Глубочайший. Как бы ему хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось, чтобы унесло его далеко. Как шарик, который улетает из рук ребёнка перед церковью и улетает в небо. И от этого становится грустно. Затем он поворачивается к ней.

— Зачем ты пришла?

Элена стоит посреди гостиной, опустив руки. На ней светло-синяя юбка, жакет в тон. В руках у неё красивая сумочка, последняя модель. Луи Вюиттон. Белая, с маленькими цветными буковками. Она теребит ручку, проводит по ней своими короткими ногтями, крашенными в белый. Она немного загоревшая. Лёгкий макияж заставляет её глаза казаться зелёными, а её недавно подстриженные каскадом волосы спадают ей на плечи.

— Ты не хотел видеть меня?

— Я хотел получить хотя бы поздравление на свой день рождения.

Элена ставит сумочку на стол и садится на диван напротив него.

— Мне показалось, что звонить тебе в такой день было бы одной из тех вещей, которые делают под давлением. Одной из тех вещей, которые делают пары, у которых не хватает смелости забыть друг о друге.

Алессандро вскидывает голову.

— И ты набралась смелости?

— Нет. Именно это я сейчас и поняла. Я соскучилась по тебе.

Алессандро ничего не говорит.

— Я всё ещё скучаю, даже сейчас.

— Ну, вот я и здесь.

— Ты далеко.

Элена поднимается и садится рядом с ним.

— Прошло слишком мало времени, чтобы мы могли перестать быть близкими людьми.

— Я рядом, я здесь.

— Ты далеко.

Алессандро встаёт с дивана и начинает шагать по гостиной.

— Почему ты исчезла?

— Ты меня напугал.

Алессандро поворачивается к ней.

— Я тебя напугал? И чем же это?

— Ты предложил мне стать твоей женой.

— И этим я тебя напугал? Это должно было тебе понравиться, осчастливить тебя. Всем женщинам хочется, чтобы любимый мужчина сказал им эти слова.

— Я не все женщины, — Элена встаёт и подходит к нему. Алессандро отворачивается от неё.

Элена обнимает его сзади.

— А ты не скучал по мне?

Она кладёт голову на его плечо. Алессандро закрывает глаза, вдыхает запах её духов. White Musk. Она медленно движется, поворачивает его к себе легонько. Затем обхватывает его как змея, ослепляет и оглушает. Элена целует его в шею.

— Как ты можешь забыть нашу любовь, наш смех, наши выходные, наши ужины, наши праздники?.. Тысячи вещей, которые мы друг другу доверяли, которые обещали. Всё, о чём мы мечтали.

И Алессандро закрывает глаза, а она обнимает его ещё сильнее. И в одно мгновение оживают все эти моменты, как в фильме. Со своим саундтреком. С её улыбкой. С их выходами в свет, выходными на пляже, ночными возвращениями домой на машине, когда она засыпала... а он любил её. Алессандро снова улыбается.

Тогда Элена обнимает его с ещё большей силой, притягивает его руками, как ремнём, она просовывает их под его пиджак. Заставляет его повернуться к себе лицом. Алессандро открывает глаза. Они блестят. И он смотрит на неё.

— Почему ты ушла?..

— Не думай о вчерашнем дне. Я вернулась, — улыбается Элена. — И мой ответ – да.


107

Спустя день. Самый сложный день.

Алессандро стоит на углу неподалёку от дома Ники. Отправляет сообщение с мобильного и ждёт ответа. Он приходит через несколько секунд, быстро, как всегда. Чуть позже видит в зеркало заднего виденья, как она выходит. Ники смотрит вокруг себя, направо, налево, затем видит машину Алессандро и бежит к нему, весёлая, как всегда. Может быть, даже веселей, чем всегда. У Алессандро сжимается сердце. Он закрывает глаза. И когда он снова открывает их, Ники уже здесь. Она открывает дверь и залезает в Мерседес.

— Привет! — она налетает на него, встряхивает его с энтузиазмом, целует его.

Алессандро улыбается. Но эта улыбка отличается от нормальной. Умиротворённая. Спокойная. Чтобы не потерять контроль над ситуацией.

— Куда ты пропал вчера? Я тебя целый день искала. Твой мобильный был выключен.

Алессандро пытается не смотреть на неё.

— Ты и понятия не имеешь о моей работе. Мобильный сел, отключился сам, а я даже не заметил... — и тогда он смотрит на неё. Снова пытается улыбнуться, но у него не получается.

Ники понимает это. Она отстраняется от него. Устраивается удобнее в своём кресле. Неожиданно серьёзная.

— Что случилось, Алекс?

— Ничего, ничего не случилось. Я подумал о нашей истории. С того момента, как мы встретились, до сегодняшнего дня.

— Что-то было не так? Тебе не было хорошо? Скажи, в чём я ошиблась.

— Ты ни в чём не ошиблась.

— Тогда?..

— Вся эта ситуация – сплошная ошибка.

— Ты всё время паришься об этой проблеме с возрастом, с разницей... Я знала, что рано или поздно ты к этому вернёшься. Так что я и к этому подготовилась, — Ники достаёт листочек из кармана брюк: — Так вот... Я поняла, что списка пар, в которых мужчина старше жены, тебе будет недостаточно, так что я принесла тебе другой, в котором мужчины на достаточное количество лет младше своих жён. Откроем... Мелани Гриффит и Антонио Бандерас, Джоан Коллинз и Перси Гибсон, Мадонна и Гай Риччи, Деми Мур и Эштон Катчер, Гвинет Пэлтроу и Крис Мартин... и у них всё хорошо, у всех них... Никто из них не видит в этом ошибку.

— Может, это я ошибся.

— Ну в чём ты ошибся? Боишься, что у нас ничего не получится? Тогда давай постараемся, хорошо? На самом деле, мы уже стараемся. Не каркай! Ты сам говорил это миллион раз... поживём – увидим. Что с тобой, будешь спорить со своим Лучио?

Алессандро улыбается.

— Нет, Ники, спорить не буду никогда, но это всего лишь песня.

— И что?

— То, что в жизни всё наоборот.

— Жизнь может быть красивее песни.

— Только когда тебе восемнадцать лет.

— Ты опять становишься занудой.

— Нет, Ники, серьёзно. Я провёл ночь, раздумывая над этим. Это не может хорошо закончиться. Я тебе уже всё сказал, не усложняй.

Ники молча смотрит на него.

— Я показала тебе, что такое любовь, и ты пошёл со мной на это, ради всего и против всех. Ты не можешь говорить мне такое. Ты ужасно поступаешь. Такое заканчивается, только когда есть причина для разрыва, серьёзный повод. У тебя есть серьёзный повод?

Алессандро смотрит на неё. Он хотел бы сказать что-то ещё. Но он не способен на это.

— Нет, нет у меня серьёзных поводов. Но также нет ни одного, чтобы оставаться с тобой.

Тишина. Ники смотрит на него. Это как если бы мир вдруг обрушился на неё.

— Серьёзно? Серьёзно, нет ни одного?

Алессандро хранит молчание.

— Ну, так это и есть самый серьёзный повод.

Ники вылезает из Мерседеса, удаляется, не обернувшись, и резко исчезает из виду, так же, как и появилась. Тишина. Немного тишины. И это горе. То, о чём он не сказал. И тогда эта тишина кажется страшным рёвом. Алессандро заводится и уезжает.

Ники шагает дальше. Но чувствует она, будто умирает. Она не в силах вернуть назад слёзы, которые начинают быстро стекать из глаз. Ей бы хотелось не плакать, но она не может избежать этого. У неё не получается. И улица кажется тихой. Всё кажется тихим. Слишком тихим. Часть её сердца словно отключилась. Вдруг внутри неё открывается огромная дыра. И далёкое эхо его голоса, его смеха, его слов, весёлых моментов, страстей, желаний и мечт. Пуф. Всё исчезло в одно мгновение. Больше ничего. Только одна фраза: «У меня нет серьёзного повода оставаться с тобой». Выстрел. Взлетающая утка и выстрел винтовки. Хрупкое стекло и внезапный бросок камня. Ребёнок падает с велосипеда на руки и раздирает их. Боль. Вот она. По его вине. Из-за желания быть рядом с бухгалтером в чувствах, бухгалтером в любви, отличным коммерсантом, который может сэкономить, просто улыбнувшись. Как грустно. Был ли он тем мужчиной, которого я любила? Ники подходит к дверям своего дома. Открывает их и заходит. Идёт по коридору, как безжизненный новообращённый зомби.

Симона выходит из кухни. Она несёт поднос с пастой на стол.

— А вот и ты, куда ты пропала? Давай, идём, пора есть, мы все уже за столом.

— Прости, мама, у меня живот болит... — она ныряет в свою комнату, закрывает дверь и падает на кровать. Обнимает подушку. Плачет. К счастью, мать видела её только со спины, в ином случае она бы сразу поняла, в чём на самом деле пролема. Боль от любви. И её не вылечить просто так. Не помогут лекарства. Никакие другие средства. Неизвестно, когда всё пройдёт. Даже неизвестно, насколько сильна боль. Только время лечит. Долгое время. Потому что насколько сильной была любовь, настолько же долгими будут страдания до того, как боль пройдёт. Это как в математике: прямая пропорциональность. Математика чувств. И, к несчастью, по этому предмету Ники теперь могла бы получить десятку.


108

Собрание Волн. Но они устроили бурю.

— Я же вам говорила... Он был слишком идеальным! Романтичный, мечтательный, щедрый, забавный... Вежливый всегда и со всеми. И каков результат! Должен был быть какой-то подвох.

Олли слезает с кровати своей матери, убеждённая в своей правоте.

Эрика и Дилетта отрицательно качают головами.

— Ну вот что ты говоришь? Почему ты думаешь, что больше всех разбираешься в этом?

— Потому что я это знаю.

— Ладно, но знаешь, если тебе что-то не нравится, это не значит, что это и в самом деле нехорошо.