– Выключи, – попросил Дима, склоняясь над телефоном. – У меня такое чувство, что мы с тобой – ответственные работники на пенсии.

– Мы с тобой наследники ответработников, – уточнил Тарас и вышел на балкон. Он сел в кресло-качалку и закинул ноги на перила. – Моя спальня правая, ладно?

– Ладно, – ответил Дима. – Привет, – сказал он, услышав в трубке голос мамы. – Мы уже на месте.

– Мальчик мой, будь осторожен! В воду сразу не входи, в июне она еще холодная. Если заболит горло…

– …я тебе позвоню, – засмеялся Дима. – Ты так говоришь, будто мне пять лет.

– Для меня ты навсегда останешься ребенком, – серьезно сказала мама. – Не пей воду из-под крана, можешь отравиться, и весь отдых пойдет насмарку. Если заболит желудок…

– …я сразу позвоню тебе! – отрапортовал Дима.

– Правильно, – мама вздохнула.

– Не волнуйся, все будет хорошо.

– Как я могу не волноваться? – воскликнула она. – Вот будут у тебя свои дети, тогда поговорим. Будь благоразумным. Звони каждый день.

– Хорошо. Привет папе.

– Ты звонил Лене?

– Нет еще.

– Не забудь позвонить. – В голосе мамы звучала гордость: все-таки ей он позвонил первой.

– Эй, передай привет Ларисе Алексеевне! – донеслось с балкона.

– Ма, Тарас передает тебе привет. Спасибо, я ему тоже передам.

Дима набрал рабочий номер Лены:

– Мы на месте, все очень красиво. Спасибо, милая.

– Я знала, что тебе понравится. Я уже соскучилась.

– Я тоже соскучился по тебе.

– Набирайся сил, дорогой, они тебе скоро понадобятся, – игриво сказала Лена.

– Конечно понадобятся… – в тон ей произнес Дима. – Я вечером еще позвоню.

– Тебе от всех привет, – сказал он Тарасу, выйдя на балкон.

– Спасибочки. – Тарас шумно втянул носом воздух и встал с кресла. – О море, узнаю тебя! Ты только посмотри, какой вид! – Он развел руками. – На всем побережье нет лучшего места, уж поверь мне. Везде равнина, а тут скала. Сказка! Наша партия знает, где хорошо!

Действительно, вид был то что надо. От корпуса до обрыва вела широкая дорожка длиной метров пятьдесят с кустами бордовых роз по обе стороны. Она заканчивалась у открытой римской беседки из белого мрамора. Когда-то на ней, видимо, был купол, но сейчас остался только металлический каркас. Беседку окружали кусты белых роз, а за ней, над обрывом, в обе стороны тянулись белые перила с пузатыми грушеподобными балясинами.

– Она рисовала эту беседку, – сказал Дима.

– Кто?

– Девушка в сарафане.

– Замечательно! Ну, ты готов?

– Я? Всегда готов.

– Тогда идем набивать желудки.

Дима отнес сумку в свою спальню, вымыл руки, ополоснул лицо, надел чистую рубашку и вышел вслед за Тарасом, напевавшим: «Без женщин жить нельзя на свете, нет!»


– Здесь лифты на пляж, – комендант показала на железобетонное кубическое сооружение без окон с крытой террасой наверху через лужайку от корпуса. – Лифты работают до десяти вечера, после десяти с пляжа можно подняться только по лестнице, выдолбленной в скале, вы увидите ее. – Комендант взглянула на Диму. – Но режим санатория требует, чтобы пациенты возвращались в номера до десяти часов. Конечно, могут быть исключения, но лучше этим не злоупотреблять. После завтрака я принесу санаторные книжки, в них указаны номера ваших лежаков на пляже: одиннадцатый и двенадцатый в первом ряду.

По дороге в столовую Антонина Денисовна рассказывала о природных богатствах санаторского парка, и Дима только успевал крутить головой. Тарас из вежливости тоже иногда посматривал по сторонам. На повороте из-за пихты вышли две девушки. Увидев их, Тарас приподнял узкие, по последней моде, солнечные очки и шепнул:

– Вот настоящее богатство санатория…

Поравнявшись с ними, одна девушка кокетливо улыбнулась, и он водрузил очки на место. Скорее всего, именно ее, платиновую блондинку, он назвал «богатством».

Послышался плеск воды, и они вышли к двухэтажному зданию с фонтаном перед входом.

– Здесь столовая, библиотека и клуб, – сказала дежурная и повела их вверх по лестнице.

Они вошли через стеклянные двери и поднялись на второй этаж. Слева, на шпонированной двери, висела табличка с надписью «Библиотека», а справа находилась столовая, это было ясно по запаху. Но дежурная прошла мимо входа в столовую дальше, в конец широкого коридора. А там толкнула массивную коричневую дверь.

Помещение с видом на море, в котором они оказались, напоминало не столовую, а зал ресторана: около трех десятков столиков на двоих и четверых были покрыты белыми скатертями. Вдоль стен – фикусы в кадках, аквариумы, на подоконниках – горшки с цветами, на каждом столике – вазочка с розочкой. Розочки были разного цвета.

– Ваши места, – Антонина Денисовна указала на два полукресла возле столика у окна, между фикусом и аквариумом, с бордовой розочкой. – Ваш официант.

Дима обернулся и увидел мужчину в белом пиджаке и черных брюках.

«С таким лицом надо в КГБ работать, а не салаты разносить», – подумал он и сел в полукресло.


Весь завтрак, всю дорогу до корпуса, да и пока раскладывал вещи, Дима не переставая думал о художнице и злился на себя. Да что с ним такое?! Он уже, считай, женат, его невеста в тысячу раз лучше – тут он почему-то остановился, – а эта девушка из себя ничегошеньки не представляет: самая обычная, в простеньком сарафане, без маникюра, без косметики. Он неожиданно для себя улыбнулся, подумав, что если поцеловать ее, то на губах не будет вкуса помады, а пудра не будет щекотать нос. Как только он переоделся в шорты и футболку, пришла Антонина Денисовна с санаторными книжками.

– Мы же не будем ходить на лечебные процедуры? – Вопрос Тараса прозвучал почти как утверждение.

– Делайте, как считаете нужным.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Комендант попрощалась и ушла.

– Массажем и жемчужными ваннами мы займемся на пенсии, – сказал Тарас. – Пойдем искупаемся, сейчас время процедур, так что до обеда на пляже никого не будет.

Они спустились на лифте, прошли по тоннелю и оказались на пляже из четырех карт метров по пятьдесят каждая, усыпанных мелкими камешками и разделенных бунами. Пляж был искусственным. Когда-то здесь был крутой обрыв, но скалу взорвали, образовавшуюся площадку разровняли, скрепили металлическими балками, залили бетоном и соорудили навес. А под ним поставили четыре ряда лежаков: двадцать пять в первом ряду и по пятьдесят в остальных. Первый ряд был привилегированным: мало того что на каждом топчане лежал шерстяной плед и поролоновый матрац в нейлоновом полосатом чехле – такой Дима видел только в зарубежных фильмах, так еще рядом с топчаном стоял небольшой деревянный столик.

Пляж действительно был пуст, только две кошки – видимо, тут кошачий рай – и одна собака мирно лежали в тени, прижавшись спинами к бетонной стене. Дима снял шорты и майку и по ступенькам спустился к морю.

– Это тебе не Фонтанка, – сказал Тарас, – даже в разгар дня тут плещется не более пяти человек.

– Почему?

– Да потому что сюда приезжают только старички. Им не до моря, они свою подагру в жемчужных ваннах греют.

Он разбежался и нырнул. Дима последовал за ним.

Вдоволь наплававшись, они устроились на лежаках. Дима не заметил, как задремал.

Разбудил его смех. Он открыл глаза и увидел двух девушек, тех самых, которых встретили по дороге в столовую.

– Девочки, мой друг проснулся! – воскликнул Тарас, и девушки уставились на Диму.

«Богатство» санатория, платиновая блондинка с длинными прямыми волосами, разделенными пробором пополам, была в красном бикини и с массой пестрых украшений: гирлянда ярко-красных крупных бус, три золотых кольца, пластмассовые красно-белые браслеты и золотые кольца-серьги длиной почти до плеч. Наверняка она считает себя эталоном красоты, но на самом деле ничего особенного: свои недостатки она пыталась скрыть тушью, тенями, помадой и румянами. Она сильно переборщила и на залитом солнцем пляже выглядела нелепо – нанесла на веки так много темных теней, что ее можно было прямо сейчас снимать в немом кино, не хватало только мундштука с тлеющей папироской. Она все время убирала пряди, спадавшие на лицо, и любовалась своими руками: то гладила, то массировала – выставляла напоказ. Руки были ухоженные, маникюр – свежий. Только колец многовато. Ноги тоже были ухоженными. На Диму она не смотрела, а скользила по его лицу быстрыми взглядами-мазками.

«Надо сказать ей, чтобы убрала пряди за уши и успокоилась», – подумал Дима и перевел взгляд на другую девушку.

Ее подруга, коренастая шатенка в закрытом купальнике, скромно стояла в метре от лежаков. Она явно была из тех, что сами себя стригут, шьют и вяжут для себя и считают, что внешность для женщины не главное, что маникюр и педикюр не обязательны. Они довольно умны, всегда чем-то заняты, куда-то спешат, в транспорте читают философскую литературу, на вопросы отвечают односложно и тяжело сходятся с людьми. Наверняка она понимала, что ее роль – оттенять блондинку. И что блондинка – единственный мостик между нею и парнями. Может, что-то и ей перепадет.

– Девочки, знакомьтесь, это Дмитрий Хованский, человек с большим сердцем и не менее большим будущим.

Дима кивнул:

– Дмитрий.

Блондинка взмахнула ресницами и убрала с лица прядь волос:

– Светлана.

В ее голосе звенел металл, будто говорил не человек, а робот. Однажды Дима прочел, что по голосу можно распознать, искренний ли человек перед вами. У искреннего голос идет из груди, тембр меняется и он ласкает слух переливчатостью и глубиной. А у неискреннего идет из головы, и создается впечатление, будто у него сдавило горло.

– А ты волосы за уши спрячь, чтоб не мешали, – посоветовал Дима и повернулся к другой девушке.

– Анна, – пропела шатенка.

Ее мягкий тембр был приятен для слуха.

– Очень приятно.

Он солгал – было не очень приятно. Вернее, было неприятно. Зачем они здесь? Он бросил на Тараса недовольный взгляд, но тот уже заливался соловьем. Тарас обожал, когда ему заглядывали в рот. И была причина – он знал не только много баек о харьковских и столичных знаменитостях, но и так рассказывал анекдоты, что народ покатывался со смеху. Аня слушала и улыбалась краешком рта, Света ахала и охала, при этом оставаясь напряженной.

– Расслабься, Светланка! – Тарас приобнял ее.

Она не убрала его руку и вопросительно посмотрела на Диму. Дима принялся изучать горизонт. Увы, довольно часто ему попадались женщины, похожие на Свету. Это не значило, что у них были такие же волосы и жесты, та же привычка отбрасывать пряди с лица, будто играя в прятки, и так же говорить. Напротив, внешне они могли быть полной противоположностью, но внутренне были близнецами, а Диму всегда интересовал внутренний мир женщины, – это у него было от отца. Внешность, конечно, тоже имела значение, но только в первые минуты, чтобы глаз выхватил девушку из толпы. А потом бывало по-разному, но еще никогда ему не везло так, как папе.

«Я просто обязан украсть телефонную будку, ту, что возле литерного дома напротив вокзала, вторая слева. В ней я первый раз увидел твою маму. Я вошел в будку рядом, хотел позвонить, но увидел твою маму и обо всем забыл. Кому звонить? Зачем? Я пялился на маму, как дурак. Она улыбнулась, и вдруг в ее глазах сверкнул яркий огонь. Такой яркий, что я зажмурился, а когда открыл глаза, твоя мама уже стояла в розовом свете. – Папа прокашлялся и покосился на маму. – Любимая, у меня был очень дурацкий вид? – Мама опустила глаза, улыбнулась и ничего не ответила. – Так я влюбился, на всю жизнь. Твоя мама удивительная женщина, живу и удивляюсь каждый день – за что мне так повезло? Дорогая, а ты не жалеешь, что выбрала меня? – Мама снова улыбнулась. – Вот, смотри, сынок, та самая улыбка!»

Дима радовался за родителей и мечтал утонуть в чьих-то глазах. Мечтал увидеть такую улыбку, чтобы забыть обо всем на свете.

Но пока не увидел. Возможно, вообще никогда не увидит.

Дима снова посмотрел на Свету. От этой получишь только неприятности, а Тарас уже влип – он только ей рассказывал анекдот, будто ни Ани, ни его рядом не было. Вот дурак! Со Светой вообще лучше не связываться, даже если станет совсем тоскливо. Она из тех, кто сначала бросает короткие призывные взгляды, а потом старается остаться с мужчиной наедине. Когда это случится, она предложит искупаться при луне, а после купания ляжет на камешки и томно изогнется. Когда мужчина начнет ее целовать, она будет сопротивляться и говорить: «Ах! Нет, нет». Мужчина встанет, возьмет свои джинсы, но она яростно вырвет их из его рук и отдастся тут же, на камнях.

Следующие дни будут похожи на американские горки: то она будет тащить его в номер, то после любовных утех закатит истерику, что он не любит ее, а только развлекается, что они скоро расстанутся и никогда больше не увидятся. В конце концов мужчина скажет, что это правда, что у них всего-навсего короткий курортный роман. Полдня она не будет его замечать, а потом пришлет Аню (Маню или Таню) с запиской. Вот здесь надо устоять и не идти на свидание. Потому что если пойдешь, то сразу начнется преследование с угрозами и обмороками. Как-то одна девушка пришла к Диме домой и сказала, что, если он не согласится прийти на свидание, она покончит с собой. Мама была дома и тихонько вызвала скорую. Скорая приехала быстро.