Робин Сисман - Просто друзья

— В таком случае ты вне игры, — со смехом заметил Джек. — Так скажите нам, ваше величество, какого мужчину можно назвать идеальным?

— Того, который не боится пауков. Покажите карты, вы все. — Она бросила груду фишек в банк. — Поднимаю до двадцати.

Густав раздраженно бросил карты:

— Пас.

— И я, — вздохнул Эл.

— Она блефует, — запротестовал Джек. — Посмотрите на ее лицо.

Фрея насмешливо выгнула брови.

— Давай, Фрея, — подначивал Ларри, — сделай его.

— Как раз собираюсь.

— Спорим — не сделаешь? — вызвался Джек.

— Спорим — сделаю? — Фрея удерживала его взгляд. Оба улыбались, обоим это нравилось.

Джек выставил вперед палец:

— Если ты выиграешь этот кон, я…

— Ты что? Свозишь меня на Карибы? Подпишешь мне свою книгу?

— Оплачу тебе ужин в «Вальгалле» в день твоего рождения.

— Но до него еще несколько месяцев!

— Ну и что?

— Ты забудешь.

— Не забуду. Седьмого ноября, верно?

— Нет. Восьмого.

— Я так и сказал. — В его голубых глазах плясали искорки смеха. — Восьмого в восемь. Это будет особенная встреча — рандеву, как в том фильме…

— Да, да, знаю. Хэмфри Богарт и Лорен Бэкол в «Ключе Ларго».

— А вот и нет, — с нажимом произнес Джек.

— Кэри Грант и как ее там? — сказал Гас.

— Какая разница? — нетерпеливо перебила Фрея. Ей не терпелось закончить игру. Она кивнула Джеку: — Принимаю пари.

— Если проиграешь, платить будешь ты, — предупредил он.

— Разумеется.

— О'кей. Вы все свидетели. — Джек пересчитал свои фишки и церемонно выложил их на стол. — Открой карты.

Фрея с элегантностью опытного игрока перевернула карты. Королевский покер.

— Черт! — Джек стукнул по столу и бросил карты, демонстрируя флеш в трефах.

Фрея, издав победный клич, придвинула вожделенную кипу фишек к себе. Игра была классная. Она чувствовала себя великолепно.

— Я собираюсь заказать омаров и пирог с трюфелями. И конечно же, шампанское, — сообщила она Джеку.

Теперь настала ее очередь банковать.

— Миссисипи Хай-Лоу, — объявила она, тасуя карты. — Двойки, тузы, прочая мелочь без счета.

Лео презрительно скривил губы, затягиваясь:

— Эта игра для девчонок.

Фрея потянулась через стол, вытащила сигарету у него изо рта и затушила в пепельнице.

— Но не тогда, когда в нее играю я.

Около полуночи они прервали игру, чтобы выпить кофе. Фрея выиграла около сотни долларов. Она была на высоте.

— Это нечестно, — заныл Ларри, нажимая на кнопки калькулятора, — я проигрываю.

— Не надо быть излишне эмоциональным, — заметила Фрея. — Возьми вот булочку.

Она встала, потянулась, раскинув руки, чтобы расслабить затекшую спину, и пошла на кухню, где уже собрались все остальные. Там тоже все было как раньше: обшарпанные шкафчики для посуды в стиле пятидесятых, тостер в присохших крошках, пожелтевшие газеты, карикатура в рамке из «Нью-йоркер», изображавшая издателя в виде римского патриция, обращающегося к плебейского вида запуганному автору. Фрея не могла найти чистую чашку, пришлось выудить кружку из горы грязной посуды в раковине. Джек стоял у плиты, внимательно слушая Лео. Они представляли собой странную пару: один нарочито развязный, другой — собранный, как кот перед прыжком. О чем они могли говорить?

Сварив кофе, Джек обошел всех по кругу и налил каждому, обмениваясь шутками со своими гостями. На нем была голубая рубашка, выбившаяся из плотно облегающих потертых джинсов, кроссовки на босу ногу. За ухом торчала сигарета с марихуаной. Как это ему все сходило с рук? Фрея не могла смотреть на него без улыбки. Ей приятно было снова видеть его, хотя она не могла ему об этом сказать. У него и так самомнения хоть отбавляй, а от лишних комплиментов голова пойдет кругом.

Когда он подошел к ней, она перегнулась через стол и протянула ему чашку.

— Ну и свинья, — сказала она, выразительным жестом обводя кухню.

— Я занят, — парировал он. — У меня голова забита более высокими материями.

— Значит, роман движется полным ходом?

— Искусство не терпит суеты. Произведение должно вызреть. Спешка тут ни к чему.

— Не сказала бы, что три года работать над книгой — это спешка. Сколько контрольных сроков уже пропущено? — Она заглянула ему в глаза: — Ладно, уже заткнулась. Расскажи мне о Лео. Я его здесь раньше не видела.

— Это потому, что он здесь не бывал. Мы познакомились совершенно случайно пару недель назад, и я сказал, что он может заскочить, когда захочет.

Фрею не обманул нарочито непринужденный тон Джека. Лео зачем-то был нужен ему. Фрее стало интересно зачем.

— Так чем занимается Лео?

— Он раскручивал журнал. «Слово», помнишь? Тот самый, что опубликовал мой рассказ о мальчике, попавшем в шторм.

Фрея кивнула:

— Ты получил пятьдесят долларов и купил велосипед.

— Да, ну а теперь он известный литературный агент, ведет дела на миллионы долларов. — Джек провел рукой по волосам. — Он считает, что у меня есть талант.

— Конечно, у тебя есть талант. Я тебе твержу об этом уже несколько лет. И агент у тебя тоже есть. Ты ведь не собираешься бросить Эллу после всего, что она для тебя сделала?

— Нет… — неуверенно проговорил Джек. Он внезапно сник. Поставив кофейник на стол, засунул руки в карманы. — Как поживает Марк?

— Майкл.

— Не важно. Насколько я понимаю, он отпустил тебя поиграть сегодня?

— Это что за вопросы?

— Я спросил только потому, что мы не слишком часто тебя видим с тех пор, как вы вместе.

Фрея ничего не ответила, сложила на груди руки, словно подготовилась к обороне, и посмотрела ему в глаза. Унизительные подробности сегодняшнего вечера могли захлестнуть ее с новой силой. Какой она была дурой! Но она не станет плакать, как маленькая сопливая девчонка, в особенности перед Джеком.

— Все просто супер, так? — продолжал допытываться он, глядя на нее со своей особенной ленивой улыбочкой.

Фрея обхватила ладонями локти.

— Разве ты не в курсе, что словечко «супер» вышло из употребления у меня на родине году эдак в 1969-м?

— Что-то ты к старости стала раздражительной. Бедный старина Мартин, наверное, был счастлив отделаться от тебя хоть на один вечер. Сегодня ты уже не сможешь помешать ему заняться любовью с судебными отчетами.

— Его зовут Майкл. И он по крайней мере занят настоящим делом. Некоторым приходится зарабатывать себе на жизнь, знаешь ли.

Джек усмехнулся:

— Осторожнее. У тебя ноздри раздуваются. Ты становишься похожа на очень высокомерного верблюда.

— Да заткнись ты! — Фрея оттолкнула Джека и вернулась за карточный стол. Сегодня она была не в том настроении, чтобы парировать насмешки.

Когда игра возобновилась, удача ей резко изменила. Были ли тому виной алкоголь, или травка, или просто грубое, чисто мужское желание выиграть любой ценой, но мужчины стали играть куда агрессивнее. Фрея начинала чувствовать себя аутсайдером. От горы фишек ничего не осталось. Пришлось написать долговую расписку, чтобы продолжить игру. Фрея пошла в коридор позвонить Кэт со своего мобильника.

«Вы позвонили Катерине да Филиппо. Оставьте, пожалуйста, ваше сообщение, и я вам перезвоню».

Фрея тяжело вздохнула.

— Это я, — сказала она в трубку после гудка. — Ты мне нужна. Позвони мне на мобильник, как только услышишь мой голос. Пожалуйста.

Когда она вернулась за игровой стол, мужчины говорили о ком-то, кого она не знала. О парне, работавшем на Уоллстрит, сделавшем головокружительную карьеру. Его звали Уэверли Лайонс.

— Дурацкое имя, — сказала Фрея.

Никто даже головы не повернул в ее сторону. Они продолжали нудную болтовню о квартире этого Уэверли возле Центрального парка, о том, что у него там целых три спальни; потом переключились на его загородный дом в Восточном Хэмптоне с пляжем под самым носом; о его туфлях ручного пошива и часах за несколько тысяч баксов.

— Не знаю, когда он работает, — восхищенно проговорил Эл, — он постоянно бывает в барах, пьет французское розовое, затягивается травкой. Да, у него в каждом баре есть свой человек, который по первому же щелчку бежит за марафетом. А знаете, как он любит отмечать большую сделку? Он заказывает себе «красную угрозу». Знаешь, приятель, что это значит? — Эл многозначительно подмигнул соседу.

— И что же? — Ларри был явно заинтригован.

Эл бросил опасливый взгляд на Фрею и понизил голос:

— Русская проститутка. Классная. Пять сотен долларов в час. Уэверли говорит, что девка должна быть русской, а то он не сможет…

— Все это фрейдистско-марксистское дерьмо, — пробормотала Фрея. Она откинулась, поставив стул на дыбы, демонстрируя свое нежелание быть заодно с этими типами, вообразившими себя мачо. Словно их мужской статус зависит от количества произнесенных пошлостей в единицу времени.

— Пять сотен баксов в час! — с завистью протянул Гас.

— Для Уэверли спустить пять сотен — все равно что для тебя купить шоколадный батончик. У него одна только официальная ставка — полтора миллиона в год.

— Бог ты мой…

— И помимо всего, у него пенис гигантский.

Стул под Фреей вновь встал на все четыре ноги. Эти мужики просто невыносимы.

— И насколько гигантский? — дерзко поинтересовалась она.

— До неприличия.

— Самый большой в истории компании, как он мне сказал.

— Было бы вульгарно называть точные цифры.

— Могу поспорить, — презрительно фыркнула Фрея. — Мужчины хвастливы, как дети. — Она повернулась к Элу: — Хотелось бы знать, насколько ты уверен в цифрах?

— Он мне сказал. По секрету.

— Мало ли что он сказал. — Фрея презрительно усмехнулась. — Ведь сам ты не видел?

Все посмотрели на Фрею так, будто у нее не все дома. Может, ее заинтересованность предметом выходила за рамки приличий, но, раз уж она начала, надо было довести все до логического завершения.

— Конечно, не видел. Ты что, тупая?

— Почему это я тупая?

— Он не может мне показать.

— Почему?

— Он в банке, глупышка.

— Он держит пенис в банке? — У Фреи брови поползли вверх.

Пять секунд тишины. Пять пар мужских глаз смотрят на нее с жалостью.

Джек прочистил горло:

— Эл не говорил «пенис», Фрея. Он сказал «бонус».

— О!

Если до сих пор, задавая не вполне приличные вопросы, Фрея ни разу не покраснела, то теперь она залилась краской до корней волос. Она внезапно почувствовала себя школьницей, на голову выше одноклассниц, которая во время песнопения в церкви вдруг вступила чуть раньше, чем следовало. Она видела, как Лео посмотрел на Джека, словно говоря: где ты подобрал эту пустоголовую дуру? И готова была сквозь землю провалиться, когда Джек в ответ покрутил пальцами, мол, я знаю, но что тут поделаешь. Фрея заставила себя рассмеяться:

— В самый раз устроиться к Фрейду секретарем, да?

Она их рассмешила, хотя чувствовала себя идиоткой. С этого момента она предпочитала помалкивать и открывала рот, только чтобы глотнуть еще «Сазерн камфорт». Увы! Алкоголь лишь сильнее затуманил мозги. Она приняла шестерки за девятки и устроила сцену, когда проиграла очередной кон. Фишки снова кончились, и пришлось написать еще одну долговую расписку. Сигаретный дым щипал глаза, кожу на лице стянуло, словно от ветра.

С треском проиграв еще один кон, она закрыла глаза и положила голову на стол. Она чувствовала себя отвратительно. Зачем она пришла? Она проиграла все деньги и выставила себя дурой. Они все считали ее безмозглой бабой. Никто не любил ее. Никто больше ее не полюбит. Она хотела поскорее добраться до кровати. Кровать!

— Подождите секунду, — с трудом ворочая языком, проговорила она. — Мне надо позвонить.

Схватив телефон, она принялась нажимать на кнопки. Никакой реакции. Она положила его на стол и повторила попытку.

— Это дерьмо не работает.

— Возможно, потому, что вы пытаетесь позвонить с калькулятора. — Голос Лео был сух, как Сахара.

Всем стало очень весело. Фрея слышала их лошадиное ржание. Она видела, как Джек, сидящий напротив, скалит свои белые, по-мальчишески крепкие зубы. Взбудораженная алкоголем и собственным дурным настроением, она швырнула в него калькулятор. Тот ударился о стакан, опрокинул его, и содержимое вылилось Джеку на рубашку.

— Фрея, ты что делаешь?

— Отстань, Джек, я тебя даже не тронула.

— Она пьяна.

— Отстань, Эл, я не пьяная.

— Давайте вызовем ей такси.

— Отстань, Гас, мне не нужно такси.

Что-то странное творилось с комнатой — занавески раздувались и уплывали, как паруса, пол качался, как палуба в шторм.

Кто-то склонился над ней:

— Ты в порядке, любезная?

— Отстань, Ларри, я в порядке, — пробормотала она и отрубилась.

Простыни были горячими и влажными. Сквозь тонкие занавески ярко светило солнце. Где-то жужжала муха. Джек застонал, не разжимая пересохших губ. Во рту было как в пещере с летучими мышами. Он перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку.