— Спасибо за то, что пришли, — сказала Сара в тот вечер, открывая дверь Уиллу Боннеру.

Он шагнул внутрь коттеджа, и ее пронзило чувство, что он слишком велик для этого места. Слишком высокий, слишком широкоплечий, слишком настоящий, и вообще слишком…

Фрэнни была в восторге от возвращения домой. Она весь день провела с Уиллом и с Авророй. Уилл предложил взять ее на ночь, поскольку Сара не должна была вернуться домой раньше девяти. Это было бы правильно, правильнее, чем просить его привезти собаку, но Сара была не в том состоянии ума.

— Уилл, я вам очень благодарна, — сказала она, и ее голос звучал исключительно спокойно.

— Не за что. — Он стоял с бейсбольной кепкой в руке и смотрел на нее. Он ожидал объяснений и, без сомнения, гадал, что произошло.

Сара поймала его взгляд. Единственное, что ей оставалось, — это сообщить: «Я беременна».

Вот. Слова сказаны. Новость, которую ей сообщил доктор, теперь повисла в воздухе, создавая невидимую, но неотвратимую реальность. Это было мгновение, которое изменило все — ее будущее, ее мечты, жизнь, которая, она думала, у нее будет. Она много раз воображала себе это, но не представляла, что первым сообщит эту новость почти незнакомцу.

К его чести, он воспринял эту новость довольно хорошо.

— Стоит принести поздравления?

— И да и нет. Я хочу сказать, это что-то, чего я хотела. Но… не сейчас. — Она все еще слышала слова доктора.

Она была беременна.

Неожиданно, невероятно, потрясающе беременна.

Это была воплощенная мечта. Это был ее самый ужасный кошмар. Она все еще была в шоке. Беременность была последнее, чего она ожидала. Точно, в последние несколько недель были определенные симптомы. Она думала, что ее задержка объясняется тем, что она перестала принимать хломид, и считала, что ее тошнит и у нее странные вкусы от расстроенных нервов. Сегодня она узнала, что всему этому была причина, и она не имела никакого отношения ни к концу ее брака, ни к началу новой жизни. Ребенок.

— Не могу сказать, как я благодарна вам и Авроре за то, что помогли мне сегодня, — сказала она. На мгновение она почувствовала себя словно в нереальности. Вот она стоит с мужчиной, которого когда-то обожала и ненавидела всей своей страстной подростковой душой. — Пожалуйста, присаживайтесь. Я хочу сказать, если у вас есть время.

Его сомнения были полны многозначительности. Они были незнакомцами, они были такими всегда. Не важно, сколько прошло времени со школы, она все еще была таинственной цыпочкой с хрупкими плечами, а он — похожим на бога атлетом.

— Спасибо, — сказал он и уселся на застеленную синелью софу.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

— Я в порядке.

— У меня нет пива, но есть бутылка пино…

— Сара.

Она глубоко вздохнула:

— Я болтаю.

— Присядьте. — Он взял ее за руку и потянул на софу рядом с собой. — Послушайте, — сказал он, — чтобы это было ясно, — я хочу, чтобы вы знали, что я на сто процентов уважаю вашу частную жизнь.

— Насчет меня, ах… — Во рту пересохло. Она едва могла это подумать, однако выговорила: — Насчет того, что я беременна.

— Это целиком и полностью ваше дело.

Очень дипломатично. Он, вероятно, знал все скандалы между жителями в районе его пожарной части. Он объяснил, что в его положении он иногда должен налетать на людей неожиданно, с тем чтобы спасти тех, кто попал в беду. Он знал, у кого странные сексуальные игрушки в спальне и кто никогда не моет кухню или не возвращает книги в библиотеку.

— Я должна рассказать вашей сестре. Как вы, наверное, знаете, я ее клиентка.

— Вы с ней друзья?

— Нет. Она потрясающая, но это не то.

— Я думаю, сейчас вам нужен друг в большей степени, чем адвокат. Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

— Немного устала, но в остальном я в порядке. — Она посмотрела на него одновременно с любопытством и подозрением.

— Что? — спросил он.

— Бывали времена, когда Уилл Боннер разнес бы сплетню по всей округе.

— Это было много лет назад. — Он не отрицал, что старый Уилл так и поступил бы. — Люди меняются. Я изменился. И что бы вы ни намеревались делать в своей ситуации, это, безусловно, ваше личное дело.

Это замечание напугало ее. Она осознала его значение, затем яростно потрясла головой:

— О, я рожу этого ребенка. Я оставлю его. Никаких вопросов на этот счет.

И вопросов не было. Она слишком долго хотела этого и слишком много над этим работала.

— Тогда, я думаю, имеет смысл принести поздравления. — Он улыбнулся ей так искренне, что она моргнула.

— Спасибо. После доктора вы первый, кто меня поздравил. — Она сделала паузу. — Моему отцу это не пришло в голову.

— Я уверен, что он был обеспокоен тем фактом, что его дочь попала в скорую помощь.

— Я так не думаю. Просто вы заставляете меня чувствовать себя лучше в этой ситуации. — Она была не только очарована им, но и заинтригована. — Я не ожидала такого от вас.

Он рассмеялся.

— Я должен счесть это комплиментом, несмотря на то что, может быть, вы не это имели в виду. — Он расслабился на мягкой софе и выглядел так, словно всю жизнь провел здесь. — В любом случае, если вы хотите поговорить или хотите чем-то поделиться…

Она гадала, не отвисла ли у нее челюсть до полу. Уилл Боннер, протягивающий ей руку дружбы? Что не так на этой картинке?

Может быть, это часть его работы — проверять истеричных беременных женщин и убеждаться, что они в порядке.

Она почувствовала, как он смотрит на нее, и осознала, что не ответила. Когда она собралась с духом, это был вопрос:

— Почему?

— Почему — что?

— Почему вы пригласили меня исповедаться перед вами?

Против ее воли она чувствовала, что он притягивает ее взгляд как магнит. Его широкие плечи выглядели так, словно могли выдержать весь груз мира.

— Вы здесь одна. И вы только что получили важное известие.

— Вы исключительно добрый человек, — сказала она, изучая его. Так же отлично выглядит, подумала она. Новый, улучшенный внутри! — Когда это случилось? Где гот Уилл Боннер, который называл меня устричной девочкой?

Он развел руками, ладонями кверху.

Поправка, подумала она. Он выглядит не так, как в школе. Он выглядит намного лучше. Он наполнился разумом и чувством, и его улыбка глубокая и искренняя, и она идет изнутри. Его глаза — ореховые, как она без труда вспомнила, — в уголках окружены морщинками, они добавили характерности внешности, которая когда-то выглядела чересчур совершенной.

— Я в самом деле называл вас устричной девочкой?

— Вы и вся баскетбольная команда.

— У нас были прозвища для всех девчонок. Поверьте мне, вам могло повезти еще меньше. А я ведь был персонажем ваших комиксов.

— Если это имеет значение, я сожалею об этом.

— Не жалейте. Может быть, то, что я видел себя в комиксах, сделало меня лучшим, чем прежде, человеком.

— Этим вы обязаны своим родителям, а не моим рисункам.

— Разве вы слушались родителей, когда учились в школе?

— Я едва помню, чтобы я разговаривала с ними.

— Мой случай.

Пустая болтовня. Она, Сара Мун, болтает ни о чем с Уиллом Боннером. В школе он был такого сорта человеком, на которого вы смотрели и думали, что у него впереди большое будущее. Она обычно фантазировала о нем. Она и любая другая девочка из школы.

— Я хочу, чтобы вы знали, что можете сказать обо всем Авроре. Она, наверное, не знает, что подумать.

— Да, она хотела поехать со мной, но я заставил ее остаться дома. Сегодня школьный вечер. Но не мне сообщать ваши новости.

Она почувствовала, как по ее щеке поднимается жар, как ртуть в термометре.

— Аврора потрясающая, — проговорила она. — Вы должны безмерно ею гордиться. — Она подумала, сколько раз она изучала фотографию Уилла и Авроры в кабинете Брайди. Сара не установила связи между крошечным ангелом на картинке и почти взрослой дочерью Уилла. Люди оставляют фотографии в рамках на веки вечные, подумала она. Потому что им лень их поменять или потому что они хотят остановить время?

— Я горжусь.

Продолжая разговаривать, она молчаливо настаивала. «Не заставляй меня тянуть из тебя твою историю щипцами».

Он ничего не сказал.

— Так что я предполагаю, что она ваша приемная дочь, — попыталась Сара.

Он кивнул:

— Я женился на ее матери летом после окончания школы. Юридически усыновил Аврору через пару лет после этого. Иногда я чувствую себя больше ее старшим братом, чем отцом.

Он не сказал, что случилось с ее матерью.

Ты не станешь спрашивать, подумала она.

— Что в вашем взгляде? — спросил он.

— Я на вас не смотрела.

— Смотрели, точно. Я видел. О чем вы думаете?

— О том, что вы сказали о матери Авроры. Это будет занимать меня долгие часы, я буду гадать что да как.

— Да? — Он повернулся на софе и встретился с ней взглядом. — Насчет чего вы будете гадать?

— Аврора сказала мне, что вы с… женой по-настоящему близки, но она теперь живет в Вегасе.

На мгновение он застыл. Затем уронил локти на колени и переплел пальцы.

— Это только половина правды. Марисоль действительно живет в Вегасе.

— А другая половина?..

— Авроре было трудно принять наш разрыв.

Он был другим, когда говорил о своей дочери. В нем были глубина и нежность, Сара и не подозревала, что он на это способен.

— Мне жаль, — спокойно сказала она. — Я прошу прощения за то, что затронула больную тему.

Он продолжал смотреть на свои руки.

— Она меня бросила. Такое случается.

Между ними установилась новая тишина. Она была не неловкой, но полной мягкого понимания.

Разговаривая с ним, Сара чувствовала себя до странного в безопасности. И ей определенно нужно было поговорить. Он был абсолютно прав, когда заметил раньше, что ей нужен друг. Она ощущала сверхъестественную потребность рассказать ему, что она чувствует теперь, когда ее брак кончился и в ту же минуту началась новая жизнь. Сегодня она не смогла поговорить с отцом — он был слишком встревожен и ощущал себя не и своей тарелке, чтобы анализировать и рассуждать. С Уиллом она чувствовала, что взорвется, если не даст словам вырваться наружу, и казалось, он это превосходно понимает. Он делал одну вещь — слушал, полностью погрузившись в процесс. Она гадала, чувствует ли он то же мгновенное расположение, как и она, или он просто старается быть милым. Это не имело значения. Были вещи, которые она не могла больше хранить в себе.

— Мы с Джеком отчаянно хотели завести детей, — сказала она. — Джек мой бывший муж, вернее, скоро станет таким.

Уилл ничего не сказал. Да ей это было и не нужно.

— Хотите услышать кое-что странное? — предложила она.

— Разве у меня есть выбор?

— Нет, если вы остаетесь на софе.

— Я никуда не тороплюсь. Расскажите мне кое-что странное, Сара Мун.

— Это так странно, что практически нечто космическое. — Она была словно грешник, который не может сдержаться на исповеди.

Он откинулся назад и охватил руками колено.

— Попытайтесь рассказать мне.

— Я забеременела не оттого, что спала со своим мужем.

— Я здесь не для того, чтобы судить вас. — Он подвинулся на софе так, чтобы видеть ее. Легкий румянец на его щеках был до странного мил.

— Подождите, это не то, что вы думаете. Я забеременела не оттого, что спала с кем-то.

— Я не могу сообразить, к чему вы клоните. — Теперь он, вероятно, думает, что она сошла с ума.

— Дело в том, что я на девяносто девять процентов уверена, что мой ребенок был зачат в тот самый момент, когда рухнул мой брак. Я думаю, это знак или что-то вроде.

Он молчал. На лбу образовались складки.

— Простите, — сказала она. — Я не должна была вываливать все это на вас.

— Я просто пытаюсь уяснить себе механику… ну, вы понимаете.

Его лицо покраснело еще больше.

Она была до странного очарована его смущением.

— Мы проходили лечение от бесплодия. Это была наша двадцатая попытка. День зачатия был последним днем, когда мне делали искусственное осеменение. — Она заколебалась. — Не слишком ли много информации для вас?

— Возможно. Но не позволяйте этому остановить вас.

Она и не собиралась останавливаться.

— Так что, когда я проходила процедуру, Джек был кое с кем еще. — Мими Лайтфут, подумала она. Мерзкая Мими Лайтфут. — Не могу поверить, что я выставила на обозрение все это грязное белье.