До назначенной встречи все еще было целых пятнадцать минут, и она использовала это время, чтобы собраться. Она вымыла лицо, поправила волосы и макияж и сунула в рот «Тик-так». Даже самый лучший тональный крем не мог скрыть ее бледности, но, может быть, люди, которые никогда ее не видели, сочтут, что это ее природный цвет лица. Они могли подумать, что у нее цвет лица героини Шарлотты Бронте.

— Я Сара Мун, — сообщила она молодому человеку за столом. — У меня назначена встреча с Фрицем Пендеграстом.

Спокойствие, подумала она. Не показывай ничего, кроме спокойствия и уверенности в том, что им понравится материал. Забудь о том факте, что редакторы в синдикате лишены чувства юмора, что это женщины среднего возраста и что это один из самых успешных синдикатов на свете. Не думай об этом.

Она чуть не споткнулась, когда секретарь на ресепшне проводил ее в конференц-зал, освещенный высокими окнами с видом на суетливую пристань. В конце конференц-зала стоял ряд мольбертов. Стол красного дерева, такой длинный и сияющий, как дорожка для боулинга, был окружен легкими вертящимися стульями на колесиках.

Там был компьютер для презентации в Пауэр-Пойнт. За мгновение до того, как появились Фриц и трое его коллег, она загрузила программу. Она познакомилась с помощником редактора, управляющим редактором и Нэнси, молодым специалистом.

— Спасибо за то, что увиделись со мной, — сказала Сара. — Я поистине ценю такую счастливую возможность.

Процедура подавляла, она была наполнена напряжением. Она выставляла себя на их суд, просила их посчитать ее ценным сотрудником, особым образом оценить ее творения. Неудивительно, что до сих пор она избегала синдикатов.

— Нас всегда интересуют свежие таланты, — отреагировал Фриц скучающе, коматозным голосом.

Презентация прошла как по нотам. Все сказали то, что и должны были сказать, и издали все приличествующие случаю звуки. Поэтому Сара превосходно поняла, что встреча прошла плохо. «Просто дыши» умерли при родах.

Когда она призналась в этом себе, она расслабилась. Поскольку она всегда была изгоем, не было опасности, что этот удар собьет ее с ног.

— Я знаю, что вы думаете, — неожиданно для самой себя уверенно произнесла она.

Фриц послал своей помощнице взгляд, усиленный поднятой бровью.

— Ну хорошо, — согласился он. — Я слушаю. Что я думаю?

— Что комиксы недостаточно оригинальны.

— Ах. В конце концов, вы справились с домашним заданием. Согласно «Комик Маркетинг-Гайд», это первая причина для того, чтобы вам отказать.

— В таком случае вы, наверное, слышали все ответы на это, — сказала она.

Он посчитал их по пальцам.

— Вы приносите нам не оригинальность, но свежесть видения. Персонажи ваших комиксов и ситуации таковы, что читатель может сравнить себя с ними. Вы хотите создать длительные связи между аудиторией и материалом.

Она не смогла сдержать горькой улыбки.

— Вы тоже справились с домашним заданием.

Фриц взглянул на часы.

— Вы хороший художник. У ваших комиксов есть потенциал, и они будут приняты на определенных рынках. Но я не продаю, Сара. Вы все еще не привели мне причины, по которым я должен попытаться добиться с вами успеха.

«Хороший художник»… «потенциал»… «будут приняты». Разве это не причины? — подумала она. Что еще он хочет?

— Моя оценка? — спросил он, несмотря на то что ей она не требовалась. — Комиксы хорошо нарисованы, они сделаны резко и честно. Однако, как мы уже сказали раньше, они не оригинальны и не так уж смешны.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь наполнить неожиданно опустевшие легкие.

— Я не смешная, с этим я согласна.

— Тогда почему я должен помещать вас на страничку юмора?

— Потому что «Просто дыши» — это о боли и правде.

— Как и страничка некрологов.

— Вот вам комедия, — сказала она, кликая на страничку Ширил в клинике по оплодотворению. — Мои читатели не смеются над ней, но они и не смотрят в сторону.

Нэнси изучала каждый образ, она становилась все более и более возбужденной. Во всяком случае, так показалось Саре.

Фриц взял пульт управления и быстро пролистал следующие несколько рисунков.

— Вы предлагаете мне боль и правду о молодой женщине, которая пытается спасти свой брак, заведя ребенка, не так ли?

— Нет. — Сара была в шоке. — Вы неправильно поняли. До самого последнего момента Ширил не думала, что с ее браком что-то не так. И она, безусловно, не настолько наивна, чтобы верить, что ребенок это исправит. Я не могу представить, как комиксы могли оставить у вас такое впечатление. У нее очень хороший брак.

Она переключила компьютер на четырехнедельную серию о Ширил и Ричи, переделывающих их кухню.

— Посмотрите, разве они не горячая парочка?

— Все ругаются, когда устраивают ремонт.

— Но я думаю, что общее правило в том, что женщина всегда выигрывает, — вмешалась Нэнси. — А Ширил не удалось получить здесь ни единой вещи, которую она хотела.

— Ей это было безразлично, — настаивала Сара, указывая на кульминацию истории. — Посмотрите на нее. История рассказывает о женщине, которая понимает, что по-настоящему важно, и это не погонные футы или пространство для стойки.

— Это о манипуляции и подавленном желании, — констатировала молодой специалист. — Ричи мастер на это.

— Это безумие, — возразила Сара. — Ричи не манипулирует Ширил. Она отвечает за их отношения.

— Тогда почему, черт побери, она в конце концов переезжает к своей придурковатой матери?

Нэнси пролистала еще несколько историй.

Сара была не готова ответить на это.

— Лулу не придурковатая. Она самый реализованный персонаж в комиксах.

— Чего? Ей пятьдесят лет, и она даже не может решить, в какой цвет ей покрасить волосы. Они с Ширил доводят друг друга до безумия.

— Как парочка шпицев, — согласилась Сара. — В особенности когда Лулу выясняет, что на самом деле происходит с Ширил.

— Что же это?

Сара попала на крючок, и она знала это. С натянутой улыбкой она перешла к самым последним рисункам, которые еще не были опубликованы.

— Ширил беременна.

У Нэнси отвисла челюсть.

— Заткнись.

Фриц и другие смотрели, словно зрители на матч пинг-понга. Наконец кто-то сказал, что встреча окончена.

Сара замолчала и постаралась выглядеть не слишком разочарованной, собирая свои вещи.

— Первое, что я сделаю завтра утром, — вышлю вам контракт, — сказал Фриц, делая пометку в блокноте.

Она моргнула, думая, что ослышалась.

— Я не поняла. Я подумала, что вам не понравились комиксы.

— Вы не слушали. Я сказал, что они не являются оригинальными и вовсе не смешные. Я также сказал, что они честные и хорошо нарисованы. Но это не то, что убедило меня.

— Тогда что?

— Честно сказать, мы сократили три серии комиксов, и есть место для чего-то нового. Кроме того, — он показал на Нэнси, — когда кто-то начинает спорить о поведении персонажей, я понимаю, что мы кое-что нашли.


24

Было слишком жарко, чтобы думать. К счастью для Уилла, пожарный мог выбрать себе дело, которое не требует особых размышлений. Он мог бездумно полировать решетку двигателя и его хромированные части, например. Он решил вымыть грузовик. Вода, струей бьющая из шланга, давала приятную передышку от яростных волн зноя.

На нем были только резиновые сапоги и форменные штаны цвета хаки с опущенными помочами, рубашку он снял и повесил на лавровый куст. За несколько минут Уилл весь промок и пришел в отличное расположение духа. Сильной струей он обмыл боковую подножку и насвистывал себе что-то под нос, когда почувствовал, что кто-то наблюдает за ним.

Он перекрыл струю воды поворотом форсунки и оглянулся. Невдалеке стояла Сара Мун и смотрела на него с выражением, которого он не мог определить. На ней был голубой сарафан и соломенная шляпа, в руках она держала папку.

Уилл чувствовал себя странно в присутствии этой женщины. И, ради всей своей жизни, он не знал почему. Это женщина бросила своего мужа и к тому же беременна — картина, лишенная стабильности. Но… черт.

— Все в порядке? — спросил он ее.

— Отлично, — ответила она. — Я зашла, чтобы принести вам кое-что. — Она протянула папку.

— Я весь мокрый, — сказал он.

— Я вижу. — Она казалась смущенной, что ему польстило. Ее лицо покраснело, и она старалась не смотреть на его обнаженную грудь, однако он чувствовал, что она притягивает ее взгляд, и не мог отрицать, что это было приятное ощущение. — Это небольшой благодарственный подарок. Я нарисовала вас и Аврору.

Он ухмыльнулся:

— О-хо-хо. В последний раз, когда вы рисовали меня, это не было особенно лестно.

— Пусть это будет моим извинением. — Она вытащила рисунок из папки и показала ему.

Рисунок был оправлен в рамку с подписью в нижнем углу. На рисунке они с Авророй сидели в городском доке, болтая ногами в воде.

— Я положила в основу фотографию, которую взяла у вашей сестры, — объяснила Сара.

— Уф, — сказал он. — Это фантастика. Спасибо.

Она просияла.

— Вам действительно нравится?

На рисунке он был обросшим щетиной, в слегка измятых рубашке и джинсах. Рисунок был необыкновенно хорош. Даже больше. Сара умудрилась передать красоту Авроры и ее состояние уже не девочки, но еще не женщины.

— Да, — сказал он. — Мне это действительно нравится.

На кончике его языка вертелось приглашение пообедать с ним после дежурства. Но это было… слишком похоже на свидание.

Он изучал ее, пытаясь увидеть признаки беременности. Она улыбалась женственно и таинственно, однако глаза ее были грустными. Уилл подозревал, что он знает почему. Ожидать ребенка для влюбленных пар было счастьем, трепетом и предвкушением. Однако он не был в этом специалистом. Он не переживал этого сам, поскольку Авроре было уже четыре года, когда она вошла в его жизнь. С самого начала Марисоль дала понять, что совершенно не заинтересована в том, чтобы иметь еще детей.

— Вы глазеете на меня, — заметила Сара.

Он моргнул:

— Что? О, простите.

— Почему вы смотрите на меня так? — настаивала она, явно не собираясь спускать его с крючка.

Вспыхнув, он подумал: «Я смотрю, потому что ты выглядишь… по-настоящему милой». Лжец, подумал он. Скажи ей, что ты на самом деле думаешь.

— Вы красивая.

— Ого. Я не нарывалась на комплимент.

Его улыбка не была извиняющейся.

— Это не комплимент. Я действительно думаю, что вы красивая. — Он надел рубашку, затем сделал ей чай, и они уселись вместе на паре складных деревянных стульев в густых объятиях огромного калифорнийского дуба. Он смотрел, как ее горло мягко оживает, когда она пьет. Было странно думать, что они знают друг друга всю жизнь, и тем не менее он только сейчас ощутил ее привлекательность.

Она поставила свой стакан.

— Вы флиртуете со мной?

— Может быть.

— Флиртовать с неудачливой беременной женщиной. Это плохая идея.

— Возможно.

— Вы были таким ухажером в школе. Это было отвратительно.

— Это вы ясно дали понять в своих комиксах.

— Да, но я была обижена.

— Чем?

— Тем, что вы флиртовали со всеми, кроме меня.

— У меня не было шанса флиртовать с вами, — сказал он, тряся головой. — Вы были очень робкой.

Она шмыгнула носом.

— Лесть не доведет вас до добра.

— Я думал, я добился определенного успеха, сказав, что вы красивая.

— Не могу поверить, что мы ведем такие разговоры, — сказала она.

— Я не слишком привык к таким беседам. Утратил навыки.

— У вас отлично получается.

«Мы пара», — думал он, глядя, как она подносит стакан с ледяным чаем ко лбу, чтобы охладить его. И конечно, они совсем не пара. Просто двое людей, чьи дорожки неожиданно пересеклись. И тем не менее — это было безумием — он чувствовал себя так, словно она разбила ему сердце.

Невозможно, думал он. Если он что-нибудь понял из истории с Марисоль, так это было то, что просто безумие отдавать свое сердце женщине, которая носит ребенка другого мужчины. Зачем так рисковать снова?


Аврора зашла на станцию после школы. У ее папы всегда было холодное питье, а в эту жару она умирала от жажды. Ей также нужно было поговорить с ним о таинственных пожарах, которые случались в районе. Или, может быть, нет. Она еще не решила.

Асфальт был мокрым, грузовик наполовину вымыт. Может быть, он пошел смотреть это дурацкое старое шоу «Пейтон-Плейс» по кабельному телевидению. Они с Глорией и все остальные с ума сходили по этому шоу. Она последовала на голоса и застала своего папу и Сару Мун сидящими в тенечке. Они двое были, похоже, поглощены друг другом.