— Сестер и братьев перехваливают

— Ты не ладила со своим братом?

— Когда мы росли, я думала, что он пришел в этот мир, чтобы показать мои недостатки.

Уилл знал Кайла Муна не слишком хорошо. В отличие от Сары он взялся за семейный бизнес. Он выращивал тех же устриц, что и несколько поколений семьи. Он заказал рекламу агентству с умной политикой пиара, которое продвигало на рынке мысль, что устрицы бухты Мун — самые редкие устрицы на тихоокеанском побережье. Он заключил эксклюзивные договоры с лучшими ресторанами в районе Бэй и превратил ежегодный Устричный фестиваль, который проходил в октябре, в главное культурное событие на побережье. Однако у Уилла не было представления, как все это может сочетаться с тем, чтобы быть хорошим братом.

— Все семьи разные, — сказал он. — Готов спорить, что между твоими детьми будет крепкая дружба, но будут и драки.

Улыбка, осветившая ее лицо, была необыкновенной.

— Мне нравится, когда ты называешь нас семьей и говоришь о них как о моих детях.

Он посмотрел на ее живот, обтянутый цветастым платьем в стиле кантри.

— Не сомневаюсь в том, что они твои, — сказал он.

Она рассмеялась, откинув назад голову. Аврора оставила возню со щенками и посмотрела на двоих взрослых. Ее глаза немного сузились, и она нахмурилась. Аврора первая подружилась с Сарой и немного ревновала, видя, как они смеются и разговаривают вместе на крыльце. И вообще, можно было подумать, что Уилл испытывает к Саре романтический интерес.

И похоже, что так оно и есть, подумала Аврора. Однако отец намеревается держать эту пикантную подробность при себе.

Смех Сары утих.

— Не представляю, почему это показалось мне таким смешным. Когда я услышала, что их двое, я бурно отрицала очевидное, хотя ясно видела обоих на экране. Я продолжала говорить доктору, что это ошибка. У меня не может быть двоих детей.

— Я счастлив за тебя, Сара Честно. — Он чувствовал, что уж слишком старается быть убедительным. А правда состояла в том, что он в смятении и не знает, что делать с влюбленностью в женщину, которая носит ребенка другого мужчины. Тот факт, что детей было двое, все еще более осложняло. Если по какому-то чудесному стечению обстоятельств время сработает на него, он станет отцом троих детей, и ни один из них не будет его собственным. Иногда он лежал по ночам без сна, гадая, будут ли у него собственные дети. Он не мог с уверенностью сказать, что хочет этого, это была такого рода вещь, которую стоит обсудить с женщиной, в которую ты влюблен. Конечно, они с Сарой не могли говорить об этом, поскольку они едва осознавали взаимное влечение. Он даже не был уверен, что она в нем заинтересована. Когда она смотрела на него, что она видела?

— Полагаю, людям в городе будет о чем посплетничать. Быть одинокой и беременной — уже проблема. Но быть одинокой и беременной двойней — тут есть о чем поговорить.

— У тебя невысокое мнение о жизни в маленьком городке, — сказал он.

— Может быть, ты прав. Я ненавидела себя, будучи девчонкой с устричной фермы. С тех пор как я вернулась, обнаружила, что в здешней жизни есть своя прекрасная сторона. Я завела нескольких друзей — Вивиан Пайерс и Джуди де Витт.

— Это хорошо, Сара. — Он подумал, что это многообещающий знак. Ему нравилась мысль, что она обоснуется здесь.

Она обратила свое внимание на Аврору, которая вернулась к щенкам.

— Почему ты передумал и позволил ей взять щенка?

В порыве честности он хотел сказать ей, что это потому, что Аврора потеряла лучшего друга — его — и нуждается в новом. И что она потеряла его потому, что он был слишком дерьмовым отцом и стремился к близости с ней теперь, когда она стала старше, сложной и полной тайн. Он до сих пор был потрясен тем днем, когда у Авроры случилась первая менструация. Он думал, что он к этому готов, Брайди и его мать заранее поговорили с Авророй и дали ей прочитать массу Книг. Они снабдили ее всякого рода запасами и личными гигиеническими принадлежностями. Но каждую ночь он молился — такой он оказался трус, — чтобы это случилось не у него на глазах.

Но Бог не услышал его молитву. Аврора вела себя потрясающе. Она даже была счастлива, хуже того, она была… болтлива. Она хотела поговорить об этом.

Уилл прервал ее излияния. Он сменил тему и притворился, что чем-то занят. Чем-то, что не может ждать. Он дал ей двадцать баксов и велел сходить в кино.

Все это происходило перед лицом тех книг по воспитанию, которые он читал. Последнее, что должен был делать отец, — это отвергать, уклоняться или отрицать сексуальность своей дочери и веху, которая сигнализировала о ее вступлении в зрелость. Предполагалось, что он примет, и даже с восторгом, ее вступление в этот возраст.

Но во всех книгах по воспитанию кое-что было упущено. Он не нашел инструкций на предмет того, как мужчине растить приемную дочь в одиночку. Были минуты, когда малая разница в их возрасте разделяла их, словно неразделимая пропасть. Уилл знал, что он член маленькой группы — отец-одиночка, который растит дочь-подростка, — и что другие члены клуба были ребята вроде Лукаса Кроссака из «Пейтон-Плейс». Были ли в литературе примеры хороших приемных отцов?

— Я решил, что она готова завести собаку, — сказал он Саре, прервав ход своих мыслей. — Она достаточно долго была одинокой.

— Есть и другое решение, — усмехнулась она. — Жениться на женщине с детьми и таким образом немедленно обзавестись семьей.

Он закашлялся.

— Это американский способ.

— Не будь таким циничным. Люди делают это каждый день.

— Мисс Мун. Это предложение?

— Как будто бы. Я говорю гипотетически.

Уилл поднял руки, сдаваясь.

— Просто проверял.

— Полгорода думает, что нам стоит пожениться, — сказала она. — Ты замечал это?

— Такое трудно не заметить.

— Но ты ведь не думаешь, что мы не можем быть просто друзьями?

Этот вопрос задел его, но он ответил с легкомысленной улыбкой:

— Было бы грустно, если бы мы не смогли. Я понимаю, что ты не готова к новым отношениям.

Она погладила его по руке:

— Вот почему нам так хорошо вместе.

Аврора прервала свое научное исследование щенков и вытащила всех остальных из коробки. Она лежала в траве и хихикала, когда они карабкались на нее.

— Готова спорить, что ты хотел бы иметь десяток Аврор, — сказала Сара.

— Может быть, не десяток. У нас свои взлеты и падения.

— Мне она кажется великолепной. Как ты это делаешь? Как тебе удается растить таких отличных детей?

Он рассмеялся:

— Ты спрашиваешь меня?

— Я спрашиваю всех, с кем встречаюсь. Мне нужна вся помощь, которую я могу получить.

— Как-нибудь зайди к нам. У меня есть кое-какие книги, которые я могу дать тебе почитать.

— Аврора говорила мне о книгах. Их больше сотни.

— Я могу поделиться парочкой. Однако у меня нет ничего про близнецов.

Она охватила живот обеими руками. А у него появилось безумное желание коснуться ее. Он испытывал восторг перед ее телом. Не только округлый живот, но и набухшая грудь, и невыразимый дух тайны, окружавший ее. Он находил ее невероятно сексуальной. Он подумал, не сделала ли она из него извращенца.

— Я попросила Брайди рассказать моему бывшему. Мы с Джеком общаемся теперь исключительно через адвокатов. Я в ужасе от того, какая у него может быть реакция. Я просто-таки вижу битву за опеку, которая заканчивается как в «Родительской ловушке», понимаешь?

— Брайди защитит тебя и детей.

Они посидели молча в густеющей тени в складках холмов, спускающихся к морю. Аврора не торопилась выбрать щенка.

— Хорошо, — сказала Сара. — Чувствовать себя в безопасности — это главное для одинокой матери. Я слышала об этом в группе разведенных, куда я езжу в Фэйрфакс.

— Это помогает?

— Все, что я делаю с тех пор, как покинула Чикаго, помогает. — Она вытянула ноги и вздохнула. — Я рада, что вернулась сюда. Я чувствую, словно снова могу дышать.

— Это хорошо, Сара.

— Когда я была ребенком, я не могла дождаться, когда начну жить. Я хотела жить в большом городе, посмотреть мир. Говорила ли я тебе, что провела свой первый год колледжа в Праге?

— Нет. Как это было?

— Очень похоже на Чикаго, но более старые здания и более грязная река.

Он улыбнулся и повернулся к ней на качелях на крылечке. К черту быть просто друзьями. Она больше не разговаривает со своим бывшим.

— Я тоже рад, что ты вернулась.

Она опустила глаза, при этом ее улыбка стала шире.

— Да?

— Сара…

— Папа! — позвала его Аврора со двора. — Я выбрала.

Он еще мгновение колебался, затем поднялся с качелей и протянул руку Саре, ладонью кверху. Она посмотрела на него:

— Помогаешь бедной беременной женщине встать на ноги?

— Привык к этому.

— Пап, иди сюда! — В голосе Авроры звучало нетерпение.

— Итак, кого ты выбрала?

Они шли с Сарой через двор, и он старательно поднимал ноги, чтобы не наступить на щенков.

— Правильную собаку.

— Это отлично, дорогая.

Аврора сияла улыбкой, которую он никогда не видел раньше. Он думал, что знает все ее улыбки, но эта была новая, в ней открылась особенная глубина.

— Видишь, вот этот больше всех меня хочет, — сказала она, указывая на щенка, который пытался лизнуть ее лицо. Она показала на двух других. — Эти самые хорошенькие, ты так не думаешь? А те двое других, которые играют друг с другом, самые резвые.

Она подошла и сгребла последнего щенка, пытающегося влезть на крыльцо, обратно к матери.

— А этот, — промурлыкала она, прижимая щенка к груди, пока его поскуливание не затихло, — больше всех нуждается во мне. Так что я выбираю этого.


30

Джек начал снова звонить Саре. Он был совершенно потрясен мыслью о близнецах, хотя это и удваивало его обязательства по поддержке детей. Он явно сожалел о шутках насчет того, кто был их отцом. Сара знала это не только потому, что он продолжал звонить ей, — она не отвечала на его звонки. Но и его мать Хелен, и его сестра Меган стали пытаться склонить Сару к примирению.

Сара не испытывала ненависти к Хелен и Меган. Потеряв собственную мать, она была рада, что в ее жизни появилась Хелен. И теперь, когда Сара носила в себе их наследников, ее связь с женщинами семейства Дэйли только возросла. И в любом случае это не они завели себе любовниц вроде Мими Лайтфут и бог знает кого еще. Они не сделали Саре ничего плохого, не считая их лояльности к Джеку. Из вежливости она отвечала на их звонки. Когда Джеку сообщили о близнецах, их звонки удвоились. Что, как думала Сара, кое-что значило.

— Он в ужасном состоянии, — сокрушалась Меган. Сара слушала ее по громкой связи, лежа в кровати. Ее гинеколог настаивал, чтобы она много времени проводила в постели, отдыхая по ходу беременности.

— Это не моя вина, — спокойно сказала она, отказываясь чувствовать себя виноватой. Раньше, когда он был болен, это была ее забота — заставить его почувствовать себя лучше. Рефлекс все еще был удивительно силен, даже сейчас, но она сопротивлялась ему.

— Я не говорю, что это так, я просто констатирую факт.

— Это также не моя проблема.

— Ты была за ним замужем, — сказала Меган. — Ты была с ним, когда он чуть не умер от рака.

— Я не нуждаюсь в напоминаниях об этом.

Она осталась одна, и у нее появилась масса времени для того, чтобы подумать и проанализировать, что пошло не так, взвесить все причины, по которым двое людей, любивших друг друга, окончили свой брак разрывом и конфликтом. Было достаточно легко свалить все на Джека, и она в этом преуспела. Однако с течением времени Сара поняла, что, если она хочет добиться мира и внутреннего исцеления, она должна задать вопросы и себе и осознать свою роль даже тогда, когда все, чего ей хотелось, — это винить Джека.

— Последнее, что я слышала о Джеке, он все еще с Мими Лайтфут, — подчеркнула она.

— Он порвет с ней в ту же минуту, как ты скажешь, что хочешь попытаться наладить ваши отношения, — заверила ее Меган. — Ради ваших свадебных клятв, разве ты не хочешь попытаться преодолеть это?

Клятвы, думала Сара. Она поклялась быть ему женой в здоровье и болезни. Она справилась с болезнью — как и Джек. Но держаться вместе в здоровье оказалось невозможно. Что-то сломалось между ними, и, нравится ей это или нет, она сама приложила к этому руку.

— Прости его и попытайся начать снова! — убеждала Меган.

— Нет, — сказала Сара. Она была удивлена тому облегчению, которое испытала, когда в ней созрела уверенность. Она не дурачила себя. Она не хотела к нему возвращаться. Не ради себя и даже не ради детей. Она слишком хорошо его знала, знала, что новизна отцовства быстро станет для него рутиной и они снова станут дрейфовать порознь.