Джудит Лэнсдаун - Просто идеал

Графство Шропшир, Англия, 1804 год

Маркиз Керни и Мэллори привстал на стременах и, обернувшись, оглядел окрестности. Прищурив зеленые глаза, он всматривался в предвечерние сумерки. Ландшафт казался безрадостным, но преследователей видно не было. Впрочем, слышал он их прекрасно – вой и тявканье доносились вполне отчетливо. Но на вид пустошь казалась необитаемой: ни клочка шерсти, ни блеска глаз, ни оскаленных клыков – ничего. Он оставил попытки увидеть преследовавших его тварей и обратил мрачный взгляд вперед.

– Где же я сейчас нахожусь? – пробормотал маркиз. – Мартин не сказал, что по пути встретится вересковая пустошь, но она встретилась, если глаза меня не обманывают.

В кармане лежит письмо, где точно указаны ориентиры и направления, которым он должен следовать. Но доставать его бесполезно. Он все равно ничего не разглядит в сумерках. Для этого пришлось бы спешиться и развести костер, а это чистое безумие именно сейчас, когда его преследует стая диких бродячих псов. Придется положиться на собственную память.

Однако память и завела его в это страшноватое место... Должно быть, он просто высокомерный дурак, к тому же слишком самоуверенный. Напрасно он не послушался Джека и Лейкерби. Ведь они уговаривали его отправиться дилижансом... Но он решил, что куда приятнее ехать одному. Он даже не удосужился внимательно прочесть указания Мартина. Должно быть, он где-то пропустил поворот. Но где?

Вой и тявканье приближались. Как только псы увидят добычу, впадут в неистовство. Маркиз прекрасно знал, что такое охота. Только раньше он всегда находился позади стаи, подбадривая и науськивая собак. Теперь же сам оказался добычей.

Маркиз похлопал по шее коня, крепко держа поводья и заставляя скакуна идти шагом, и прошептал:

– Знаешь, Саймон, теперь я понял, как себя чувствует лисица, когда за ней гонится стая. Клянусь, никогда больше не буду охотиться! Если мы выберемся отсюда живыми...

Конь вздрагивал и порывался броситься вперед рысью, но хозяин вновь и вновь удерживал его:

– Нет-нет, дружок, здесь нельзя бежать. То и дело попадаются ямы и рытвины. А если ты сломаешь ногу, и я вылечу из седла – нам точно конец. Зверюги будут здесь в мгновение ока. К тому же вспомни: лисица всегда убегает, но это ее не спасает. Нет, Саймон, нам надо сохранить преимущество. Псы побаиваются нас. Ведь любой зверь, не в пример нам, пускается наутек. Надеюсь, какое-то время нам удастся заставить их сохранять дистанцию, и мы успеем выбраться из этой чертовой пустоши и найти какое-нибудь жилье.

А почему, собственно, он решил, что за ним гонятся дикие собаки? Ведь это могут быть волки! При этой мысли Мэллори стало не по себе.

Стараясь унять дрожь, он опять обратился к коню:

– Ну не глупец ли я, Саймон? Не все ли равно, кто разорвет нас с тобой – волки или собаки? Но мы не сдадимся без боя, правда, Саймон? Мы им покажем! У меня есть шпага, и, прежде чем умереть, я уложу множество тварей, кем бы они ни были! Клянусь, друг мой, мы дорого продадим наши жизни!

Он замолчал. И вдруг обнаружил, что тявканье и вой прекратились. Наступила тишина. Но это было еще страшнее.

– Не понимаю, что могло случиться. Обычно он очень пунктуален. – Мартин Гейзенби с тревогой вглядывался в сгущающуюся за окном тьму. Наступил вечер, солнце давно скрылось за горизонтом, а его кузен все еще не добрался до Тофер-Хауса.

– Перестань, Мартин. Ты говоришь так, словно он живет на соседней улице. – Энн ободряюще улыбнулась мужу. – От Йоркшира сюда весьма неблизкий путь.

– Ты права, дорогая, но его экипаж, кучер, лакей и багаж проделали тот же путь и прибыли еще до обеда. Не произошло ли с Мэлом несчастного случая? Думаю, пора принимать меры.

– Вы правы, Гейзенби. – Сквайр Тофер энергично кивнул. – Подождем еще минут пятнадцать, потом возьмем людей и отправимся на поиски вашего друга.

– Вы ведь хорошенько объяснили ему дорогу? – Миссис Тофер подняла глаза от вышивания. На ее лице ясно читалась тревога.

– Думаю, Мартин все объяснил превосходно, раз слуги лорда благополучно добрались.

– Кроме того, – подхватил Мартин, – лакей Мэла заверил меня, что у его хозяина есть с собой копия моего письма.

Энн с недоумением спросила:

– Что же могло его так задержать? Ну же, Мартин, подумай! Ведь ты хорошо его знаешь.

– Ну, он вообще-то любитель побродить, – неуверенно произнес Мартин. – Исследовать какую-нибудь заброшенную дорогу, полюбоваться пейзажем... Но уже четыре часа – все сроки прошли.

– Возможно, он нашел нечто занимательное и интересное и просто позабыл о времени... Ты как-то говорил, Мартин, что, задумавшись, твой кузен может забрести невесть куда, – сказала Энн.

– Ничего подобного я не говорил.

Сквайр вопросительно вздернул брови, и Мартин поспешил объяснить:

– Видите ли, сэр, у Мэла весьма своеобразный характер. Не то чтобы он был рассеян или воображал невесть что... Но он, как бы это выразиться... человек настроения.

– Настроения? – удивился сквайр.

Энн поспешила на выручку:

– А что здесь такого, папа? Мужчины всегда делают вид, будто напрочь лишены чувствительности, но ведь это не так! Должно быть, маркиз увидел что-то – дерево или пейзаж, – и это напомнило ему об утерянной любви... и он пролил слезу...

– Нет-нет, – торопливо возразил Мартин. – Даже будь в его прошлом эта самая утерянная любовь – хоть я точно знаю, что ничего подобного не было, – все равно он ни за что на свете не стал бы лить слезы над каким-то там пейзажем. Я просто хотел сказать, что он многое видит и воспринимает по-особому, не так, – как остальные.

– Это вполне естественно, – кивнула миссис Тофер. – Ведь он маркиз.

– Да нет же! – возразил Гейзенби. – Вовсе не потому, что он маркиз. Эта особенность передалась ему от предков, прежде всего по материнской линии. Он... понимаете...

Мартин замолк, не находя нужных слов для объяснения, хотя сам все понимал и находил естественным.

– Может быть, он обладает способностью общаться с духами? – с искренним интересом спросила миссис Тофер, но тут же спохватилась. – Нет-нет, Мартин, я не то хотела сказать. Ваш друг, да еще маркиз, не имеет ничего общего с потусторонним миром и привидениями.

– Мартин, а может, твой друг все же общается с привидениями? – встревожилась Энн.

– Нет, конечно, нет! Только такому типу, как мистер Харви Лэнгтон из Баррен-Уичи, за каждым углом мерещится нечистая сила. Мэл вообще не верит в призраков.

– Ну и прекрасно! – Энн с облегчением рассмеялась. – Уилл никогда бы не позволил Ханне выйти замуж за человека, который общается с духами.

Сквайр, который сидел в уютном кресле, беспокойно зашевелился, уперся локтями в подлокотники и сложил перед собой кончики пальцев. Многозначительно глядя на зятя, он сказал:

– Не думаю, чтобы Бериник согласился выдать сестру замуж за такого... чувствительного человека. Обдумайте все еще раз, Гейзенби, и не позволяйте Энни и Эмили втягивать вас в этот маленький заговор. И предупредите вашего друга, чтобы он не слишком много внимания уделял леди Ханне. Да-да, пусть займется чем-нибудь другим. Я, знаете ли, не хочу проснуться однажды и найти в гостиной труп вашего маркиза, а уж тем более ваш.

– Папа!

– Что, милая?

– Ты говоришь ужасные вещи!

– Правда? Ну что ты, разве я могу сказать что-то ужасное. – Сквайр был сама невинность, но Энн решила выяснить этот вопрос до конца.

– Ты намекнул, будто Уилл может убить Мартина и лорда Мэллори, если лорд вздумает поухаживать за Ханной – и все только потому, что лорд не совсем заурядный человек!

– Разве я намекал на это?

– Мне кажется, да.

– Нет, милая, не намекал, а прямо заявил и могу повторить еще раз: Уилл с удовольствием прикончит вашего лорда, если тот окажется настолько странным и смелым, чтобы поухаживать за леди Ханной. А потом спустит шкуру с Мартина, который их познакомил.

Мэллори положил левую руку на рукоять шпаги, продолжая правой твердо удерживать поводья. Над пустошью по-прежнему висела мертвая тишина, и по его телу пробежала дрожь: опасность подобралась совсем близко. Маркиз остановил коня и спешился. Сперва он подумал, что надо бы отпустить Саймона – вдруг ему удастся уйти от преследователей.

Но, поразмышляв несколько секунд, оставил эту мысль. Как только конь начнет ломиться сквозь кусты, вся свора окажется тут как тут и набросится на него. «Может, они и позабудут обо мне, если сосредоточатся на жеребце... Но я этого не хочу. Ни за что не пожертвую Саймоном, спасая собственную шкуру. Это из-за меня мы очутились здесь, потому я буду сражаться до последнего. И Саймон тоже. Он у меня боец! Если увидит, что я дерусь, будет кусаться, лягаться и топтать этих тварей». Мэллори заметил, что рука, в которой он сжимал шпагу, дрожит.

– Эй, Саймон, – негромко, но бодро сказал он. – Это всего лишь собаки. А мы с тобой не боимся собак, правда? – Но только безумец может не бояться, будучи обреченным на смерть. Особенно в этой, столь внезапно наступившей тишине. – Должно быть, они окружили нас и ждут. Чего? Наступления полной темноты?

Мэллори не любил темноту. Особенно после того случая. Он помнил один неприятный случай в Йоркшире, когда был подростком. Нет, сейчас не так темно – на небе полно звезд и луна, кажется, в своей четверти.

«Хоть бы уж они начали атаку», – с тоской подумал лорд: ожидание выматывало душу. Да и ладонь, сжимавшая шпагу, начала потеть.

А потом он услышал лай и вой – совсем близко. И где-то справа тяжелые копыта застучали по камням: на долю секунды перед ним мелькнул огромный олень. И вот уже только хруст веток и дрожь земли под ударами мощных копыт – у маркиза перехватило дыхание. Он, наконец, увидел стаю: пять, десять, не менее пятнадцати собак. В сумеречном свете поджарые тела хищных зверей скользили, едва касаясь земли. Они были словно оружие, выпущенное в цель, и Мэллори возблагодарил Бога за то, что у преследователей другая цель.

Когда топот оленя стих, а вой стаи существенно отдалился, лорд убрал шпагу в ножны, вскочил в седло и, потрепав по шее коня, повернул назад – на дорогу, по которой они приехали. Заблудиться было невозможно – над головой ярко сияла Полярная звезда.

– Давай-ка вернемся, дружище, и отыщем поворот, который мы прозевали, – пробормотал Мэллори. – Что-то мне расхотелось ехать дальше.

Жеребец, словно поняв, что угроза миновала, охотно двинулся вперед. Через некоторое время лорд решил, что расстояние между ним и стаей вполне достаточное, чтобы остановить коня и спешиться. Он быстро собрал немного мха и сухих веток, извлек из кармана кремень и развел огонь. При свете костерка он принялся внимательно изучать письмо Мартина. Саймон, который вздыхал и переступал с ноги на ногу у него за спиной, потихоньку жевал шляпу хозяина, но тот не обращал внимания.

– Что за черт? – бормотал маркиз. – Похоже, мы все делали правильно. Но тут, на бумаге, нет ни пустоши, ни болота. Что-то здесь не так... Как думаешь, Саймон, мой экипаж тоже заблудился? Нет. Джек бы сюда не сунулся. А уж Лейкерби стал сразу хвататься за сердце. Они дождались бы меня там, где начиналась эта славная местность. Но раз я никого не встретил, значит, у них были другие указания относительно пути. И кто-то неправильно скопировал для меня письмо Мартина. Проклятие, не надо было бросать их одних!

На короткий миг он усомнился, что сможет ночью выбраться с этой чертовой пустоши. Но быстро взял себя в руки; все не так плохо: тумана нет, звезды и луна светят ярко, – он наверняка найдет дорогу. Надо просто вернуться назад и найти какой-нибудь поворот или развилку...

– И когда я доберусь до Тофер-Хауса, сверну Мартину шею, – обратился он к Саймону. – Хотел скормить нас на обед стае диких собак? Он мне ответит за это... Хотя вряд ли он мог так ошибиться. Должно быть, виноват тот, кто делал копию с его письма.

Мэллори отобрал у коня шляпу, закидал костер землей и вскочил в седло.

– Правда, Саймон, я уверен, что это просто ошибка, досадный пустяк... Ты любишь играть в слова, Саймон? Этот пустяк привел нас на пустошь, где совершенно пусто. Смешно. Нет?

Жеребец фыркнул.

– А может, ты и прав – это совсем не смешно.

– Говорю тебе, Дейви Ланкастер, я видела огонь, – упрямо повторила леди Ханна. Они стояли на небольшой возвышенности. Перед ними расстилалась заболоченная равнина – пустошь Литтл-Минд. По другую сторону плато начиналась дорога к Блэккаслу.

– Видение, – буркнул конюх.

– Это был огонь, Дейви.

– Может, просто отблеск какой. Мы припозднились, миледи, и потому не можем гоняться невесть за кем по болотам. Его милость прикажет меня высечь на конюшне, ежели мы не поспеем домой вовремя.