— Не надо, что вы, у нас полы грязные. Ладно, так и быть. Как, говорите, ее фамилия?

— Балобанова. Наталья Балобанова.

— Да, вот она. Только-только собиралась оператору передать. Ну-ка, посмотрим… Московская область, деревня Зеленино, до востребования.

— Не может быть, дайте скорее сюда!

Приемщица, словно загипнотизированная, протянула Теме бланк. Завладев драгоценным листком, Тема, быстро пробежав его глазами, начал быстрое отступление:

— Боже мой! Прасковья, мамина сестра! Спасибо вам, милая девушка, вы только что спасли человека! Низкий вам поклон! Как будет рада моя мама, когда узнает, что Прасковье ничего не грозит…

— Эй, молодой человек! Бланк верните! Телеграмма же оплачена!

— Я оплачу все расходы по ее аннуляции! — Тема достал бумажник и вытащил оттуда пятисотенную бумажку. Положил ее перед вконец растерявшейся приемщицей и, пятясь задом и беспрестанно ее благодаря, покинул почту.

Когда за ним закрылась дверь, приемщица взяла купюру, подозрительно рассмотрела ее со всех сторон и на свет, убедилась, что не фальшивая. И сказала сама себе:

— Точно — семейка придурков!…

Купюра плавно перекочевала в карман ее джинсов.

* * *

Команда по спасению Лизы, на этот раз в самом полном составе, включая дядю Сашу — отца Алексея и Саши-младшего, бывшего участкового Васильича и Катерину Ивановну, собралась около «Газели».

— Ну что, какие успехи? — спросил Матвей Яковлевич подошедших самыми последними Машку и Тему.

— Вот! — Тема торжествующе поднял в воздух исписанный бланк. — Успели перехватить.

Матвей Яковлевич и Васильич обменялись взглядами.

— Я же говорил, что мои орлы сами справятся!

— Да уж, это точно.

— Вы лучше сначала поглядите, что они тут понаписали, — Тема протянул листок Матвею.

Тот достал из кармана очки, надел и принялся читать телеграмму.

— Вот, значит, как? Сукины дети! Да я их самих в землю закопаю и гнить оставлю! Уроды! — неожиданно для всех взорвался он.

— Яковлевич, ты чего? — удивился Васильич.

— А ты сам прочитай! Они тут чуть ли не в открытую предлагают некой Прасковье нашу Лизу на тот свет отправить!

— Ничего себе! Да за такие дела сажать надо, и дело с концом! Яковлевич, ну давай, ты все-таки подашь заявление, а? Нам же проще потом будет!

— Нет. Сначала Лизу вернем. А как этих мерзавцев наказать, мы еще придумаем. Даже не сомневайся…

— Леш, у тебя с Натальей чем все закончилось? — влезла в разговор Машка, которой просто не терпелось знать, вернул ли он Лизино кольцо или нет.

— Все отлично. Сама отдала, даже упрашивать не пришлось, — Лешка кровожадно ухмыльнулся.

— Эй, молодежь, вы чего тут начудить успели?

— Ничего, — состроив невинные глаза, отозвалась Машка. — Честное пионерское! И вообще: ехать пора! Чего мы ждем-то?

— Это верно, чем быстрее отправимся, тем быстрее Лизу вызволим. Мужчины, в машину! Машенька, ты тогда оставайся с Катюшей и жди нас…

— Это еще почему? Ну, Матвей Яковлевич, ну, пожалуйста! Я вам обязательно пригожусь!

— Машка, слушай, что старшие говорят! А вдруг тебя по дороге снова скрутит? Ты по-моему до сих пор в себя не пришла, бледная, как спирохета, — поддержал Яковлевича Тема.

— Ах ты, Брут! Вот от тебя я такого точно не ожидала! — горе Машки было искренним и неподдельным.

— Машенька, деточка, пойдем домой, не будем им мешаться. Мужчинам в таком деле всегда легче одним справляться, без нас, — мягко принялась увещевать Катерина Ивановна. — А я тебе один секрет расскажу, как от тошноты избавиться. Меня в свое время одна мудрая женщина научила, когда я первенца ждала…

Машка с тоской смотрела вслед рассаживающимся в «Газели» мужчинам. Последним в салон должен был лезть Тема. Он крепко, но нежно обнял супругу, поцеловал и что-то прошептал на ушко. А потом заскочил внутрь, захлопнул дверь, и машина тронулась. Машка и Катерина помахали ей вслед руками.

— Машенька, а что такого тебе муж сказал-то? — спросила Катерина. — Если, конечно, не секрет.

Машка улыбнулась и чуточку засмущалась.

— Сказал, что ему будет меня не хватать, но моя безопасность для него на первом месте. Отмазался в общем. Ему просто повезло, что мне сегодня нехорошо было. Нашел формальный предлог, к чему прицепиться.

— Ну, его тоже можно понять. Тема очень трепетно к тебе относится, — улыбнулась ей в ответ Катерина. — Ну что, пойдем потихоньку, будем ужин готовить? Мужчины-то приедут голодные, как волки, и еще неясно, как там Лизонька, бедная, питалась. Надо девочку нашу порадовать. Не знаешь, что ей больше всего нравится?

— Ой, а можно я тогда торт испеку? Ее любимый!

— Конечно, можно. Даже нужно. О чем разговор?

— А вот вы говорили — секрет есть. Ну, чтобы не тошнило. Это правда?

— Правда. Помогает, конечно, не каждой, но мне, например, сильно жизнь облегчил. Сейчас расскажу…

* * *

Борис тем временем орал на Наталью:

— Ты хоть иногда мозгами пользуешься, идиотка? Кто тебя просил драгоценности напяливать и по улице в них разгуливать! Да еще и за моей спиной!

Всхлипывающая Наталья отозвалась:

— Кто ж знал, что в столице такие дикие люди живут?

— А то в новостях ни разу ничего подобного не видела! Постоянно честный люд обирают, каждый день по тыще случаев. Ты мне лучше вот что скажи: телеграмму-то отправила или со страху напрочь забыла, зачем я тебя посылал?

— Конечно, отправила! Я ж честь по чести, все как надо сделала, иду к тебе довольная, уже в подъезд зашла, а тут этот маньяк! Расплющил меня по стене как бабочку, рот зажал и кольцо отобрал! У меня аж внутри все от страха оборвалось! Хорошо еще только этим все обошлось, а то представлю, что он бы меня еще и того…

— Что — он тебя того? Думаешь, на тебя в таком виде хоть один нормальный мужик позарится? Да только если у него с головой не все в порядке! И вообще: лучше бы он тебя поимел, чем мы по твоей милости без кольца остались.

— Да ты что говоришь? — взвилась Наталья. — Совсем с головой рассорился? Какое-то кольцо для тебя дороже чести жены?

— Смотря, сколько колечко стоило. Если оно все в камушках было да из белого золота…

— Да не знаю я, из чего оно было! Просто мне так показалось, что драгоценное. А может, и поделка дешевая.

— А чего ж ты тогда так убиваешься из-за какой-то подделки? — подколол Наталью муж.

— Страшно мне! Никогда на меня еще не набрасывались и вещи мои не отнимали. Слушай, а может, в милицию обратиться? Вдруг это и вправду какой маньяк орудует? Сегодня пощадил, а завтра грохнет кого-нибудь.

— Дура!!! — завопил Борис. — И не думай даже! Что ты им в милиции скажешь: у меня в лифте кольцо выпросили? Да, именно выпросили, потому что ты сама его этому мужику в руки отдала! И чье кольцо-то? Твое или хозяйки квартиры? Поделка или драгоценность? Ты же даже этого не знаешь! Все, хватит! Сиди уж дома, нагулялась!

— А он такой странный был, — не унималась Наталья. — Колечко-то забрал, а потом и говорит мне: «Не бери чужого, поняла?» Словно это не он у меня, а я у него чего-то отняла. Я вот думаю: может, это кто из девкиных друзей-приятелей был?

— Только этого нам не хватало! Бегом смотреть альбомы! Если знакомую рожу увидишь, считай, мы вляпались по твоей милости!

— Да почему это по моей? — оскорбилась Наталья. — И почему вляпались? Я всегда сказать могу, что девка мне его поносить дала, вот и все! Чего тут криминального-то?

— Сказать ты можешь кому угодно и что угодно. Только не факт, что тебе поверят. Это ты понимаешь? Эх, как представлю, что из-за тебя такой лакомый кусочек от нас уплывает, — Борис обвел тоскливым взглядом убранство большой комнаты.

— Боря, ну давай уедем отсюда, пока не поздно, а? Прихватим с собой из вещей, что получше, и домой. Считай, что все равно в отпуск съездили, отдохнули по-человечески, — без особой надежды на положительный ответ предложила Наталья.

— Без моей команды ты отсюда никуда не слиняешь, это ясно? А теперь ходу и смотреть фотки. Вдруг снова своего маньяка увидишь!

Наталья утерла слезы и пошла в библиотеку. Альбомы она, конечно, для видимости достанет, но смотреть в них ничего не будет, пусть Борька даже не надеется! Лучше она тем временем все по-своему сделает: ценные и просто красивые вещички со всего дома в один укромный уголок снесет, да в чемодан уложит, чтобы если вдруг пришлось бежать отсюда, так хоть их успеть прихватить.

Так, что же она из девкиных вещей себе заберет? Ну, крема, да цацки — это понятно. Все равно они ей больше никогда не понадобятся. Телефон тоже. Его всегда продать можно, а места в багаже занимает — чуть. Еще покрывало с ее кровати, розовое в сиреневых разводах. В поселке все обзавидуются, когда его увидят. И в спальне у нее еще, кажется, фотоаппарат лежит — тоже сгодится. Можно кое-какие части от компьютера забрать. Вроде, тоже ходкий товар, у них на рынке целых три палатки компьютерным барахлом торгуют. А Борьке со всего этого — фигу с маслом. Только и умеет, что орать. А уж после того, как он прямо в лицо сказал, что лучше бы маньяк ее ссильничал, чем колечко отобрал, у Натальи и вовсе к мужу последнее перегорело. Развод хочет? Да пожалуйста! Пусть женится на своей мертвой царевне, хоть по три раза на дню.

Наталья хихикнула, представив себе эту картину. Ну-ну, пускай тешится. А как только Борька квартирой завладеет, она сразу анонимочку в ментовку накатает. Так, мол, и так. Хозяйку квартиры порешил, вяжите его, да за решетку тащите. А потом она на суде подойдет и прямо в рожу ему плюнет. За все сразу: и за маньяка, и за уши спаниеля…

* * *

— Споро едем, — заметил Васильич. — Хороший нам водитель достался. Уже стольник от Москвы отмотали, и не заметили.

— Спасибо на добром слове, — отозвался дядя Саша. — Только если карте верить, нам еще почти столько же пилить.

— Не столько же, а половину, — поправил его Саша-младший.

— Сан Саныч, не умничай, — сказал ему отец, — по прямой, может, и полтинник, а все петли, да загибы проселочной дороги ты считал? Может, кое-где и объезд придется искать. Мы километров через десять на грунтовку съедем и в скорости здорово потеряем. Если я буду там лететь, как здесь, подвески лишимся и вовсе никуда не доберемся.

— Интересно, а много в этом самом Зеленино женщин по имени Прасковья живет? И вообще: большая деревня или нет?

— По карте опять же получается, что небольшая. В крайнем случае, все до единого дворы обойдем и найдем Лизу.

— Язык до Киева доведет. Чем самим ходить, лучше отловить какого-нибудь аборигена и расспросить хорошенько. Сами все расскажут.

— Меня вот только одно смущает: в телеграмме написано «до востребования». Если бы Прасковья в Зеленино жила, было бы логичнее так и писать: Зеленино, дом такой-то, Прасковье Михайловой. А тут — до востребования.

— Может, у нее дом типа самостроя? Ну, и не зарегистрирован поэтому.

— В деревнях обычно все дома «типа самостроя», как ты выразился, это раз. Зарегистрироваться — тоже невелика сложность. Номер на заборе намалюй, вот и все. И даже так: можно было и без номера дома телеграмму отбить, здесь почтальон каждого лично знать должен. Лучше, Сань, ты вот что в карте посмотри и нам скажи: вокруг этого Зеленино еще много других деревушек?

— Да нет. Вообще ни одной. Оно как бы в тупике находится. Перед ним штук восемь всяких поселений, а на Зеленино эта дорога замыкается и дальше никуда не идет.

— Странно. Тогда я другого не понимаю: откуда в этом Зеленино вообще отделение связи взялось? Логичнее было бы его на пару деревень раньше разместить, чтобы большее количество народу с меньшими затратами обслужить.

— Кстати, тут на карте есть еще одна отметка: Зеленинский колхоз «Красный маяк», — сообщил Саша.

— А, тогда все понятно. Если раньше колхоз процветал, то тогда вопрос с отделением связи снимается.

— Эх, сейчас бы пожевать чего-нибудь, — невпопад ляпнул Тема. — А то даже позавтракать сегодня забыл.

— Это ты зря. Хочешь, по дороге у какого-нибудь ларька остановимся? — предложил дядя Саша.

— Да нет, лучше уж побыстрее до этого Зеленино доберемся. Я и потерпеть могу.

— Эх, молодежь, — проворчал Васильич, — вечно у вас все наперекосяк. На-кось, разворачивай!

— Что это?

— Бутерброды с салом. Тут на всех хватит. Только не обессудьте — строгал сам, поэтому если кого толщина ломтей не устраивает, уж извините.

— Спасибо! — обрадовался Тема.

— Спасибом сыт не будешь. Разворачивай, говорю! А то у меня после ваших разговоров тоже в брюхе забурлило.

Команда приступила к трапезе. Удалось покормить даже дядю Сашу, причем без отрыва от руля. Лешка просто взял и порезал причитающийся ему бутерброд на маленькие квадратики, как раз «на один кус», и по одному скормил их отцу.

Вскоре свернули на обещанную грунтовую дорогу. Первые километров пять были еще ничего, а потом началась такая гребенка, что Тема мысленно погладил себя по голове за то, что все-таки оставил супругу в Москве, а не взял с собой, хотя места в «Газели» еще оставались. Если уж у него в желудке все прыгает и к горлу подбирается, ей бы здесь точно пришлось несладко.