– Дура, чтоли? – захохотала Ксюха. – Нужна ты мне была! Хрен с ней, с встречей. Давай выпьем за твоё удивительное самомнение! Ты поражаешь меня еще больше чем раньше.

– Лучше за встречу, – кивнула Лена, – Чин-чин?

– А то!

За полчаса девушки прикончили всю бутылку. Сидели на диване друг напротив друга, о чем-то говорили, чему-то смеялись. В этом разговоре не было места реальности – они говорили обо всем, избегая темы своих жизней.

Лёка пьяно смотрела на Ксению. Она давно перестала удивляться этой встрече, и расслабилась, и умилялась этой новой – непривычной – Ксюхе.

– Шоу будешь смотреть? – спросила вдруг девушка, перебивая Ленин рассказ о её проделках в детском саду.

– Какое шоу? – удивилась.

– Ты в своем репертуаре. Я же тебе объяснила: я режиссер-постановщик шоу-программ здешних. Через минут пятнадцать начнется само шоу. Хочешь посмотреть?

– А оно того стоит? – изогнула брови Лёка.

– Ты даже не представляешь!


Это было удивительно. Лизина нижняя губа рисовала круги на Лёкином животе, а язык нежно проникал в ямку пупка. Соски напряглись и из розовых стали ярко-красными. Ноги обвили спину и внизу живота Лёка ощутила Лизину грудь.

– Оо, детка… – застонала сладко. – Как хорошо…

– Где хорошо? Блин, как плохо… – простонала в ответ Лиза и Лёка от удивления открыла глаза.

Лучше бы она этого не делала. Яркий солнечный свет ударил в зрачки и отозвался в затылке тяжелой болью. Лена перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку.

– У нас есть минералка? – спросил чей-то незнакомый голос слева.

– Иди к черту, – пробормотала Лёка, – К черту минералку.

– Дура, чтоли? Пить хочется…

Пить, и вправду, хотелось немилосердно. Во рту образовалась огромная выгребная яма, а в голове – центр ядерной войны.

– А ты кто? – спросила Лена, не открывая глаз. – Я где?

– По рифме. Притащи минералки, а?

– Где я её возьму?

– Дура, мы же у тебя дома. У тебя что, нет минералки?

– Вроде была…

– Вот и неси.

Усилием воли Лёка заставила себя перекатиться на кровати и упала на пол. Что-то в голове встало на место и глаза приоткрылись, пуская в разум свет.

– Ксюха? А ты что здесь делаешь? – удивилась Лена, оглядывая взглядом собственную кровать и обнаженную девушку на ней. – Ой, твою мать… Мы что, напились вчера?

– Иди к черту… Минералки… – простонала Ксения и Лёка поползла на кухню.

Добравшись до холодильника, Лена распахнула дверцу и засунула голову в спасительный холодок. В мозгах повеял ветерок и мысли как-то уложились в нужные пазы.

– Я что, спала с ней? – пьяно икнув, спросила Лёка. – Ну мля, не в первый раз – и ладно.

Она прихватила пару стеклянных бутылок с минеральной водой и на коленках поползла обратно в комнату. Ксюха ждала, откинувшись головой на подушку и сладко сопела.

– Подъем, – прохрипела Лена и пнула девушку рукой, – Минералка прибыла.


Ледяная вода обожгла горло и охладила желудок. Глаза, наконец, раскрылись до конца и даже появилась возможность встать на ноги. Лена присела на край кровати и поставила на пол пустую бутылку. Ксения сделала то же самое.

– Мы переспали? – вяло поинтересовалась Лёка.

– Вроде нет, – посомневалась Ксюха.

– А что мы вчера делали?

– Я помню до того момента, когда ты с барменом танцевала медленные танцы. А ты?

– Я помню как ты целовалась с какой-то девкой… Ксю… Мы что, еще водку вчера пили?

– А хрен знает… Может и пили…

– Млиин…

Лена упала на кровать и прикрыла глаза. Ей не было стыдно, не было больно, ей было – никак. И душа почему-то ощущала, что это «никак» теперь надолго задержится в её жизни.


Лёка открыла глаза и удивилась – почему комната не расплылась привычно в зрачках, а сосредоточилась в собрании атомов и молекул. Неужели вчера не было очередного застолья? Неужели она вчера не напилась и не стала звонить Лизе, родителям, друзьям, чтобы еще разок излить им прогнившую от алкоголя и бессмысленности душу?

– Пошли все к черту, – прошипела Лена и подпрыгнула на кровати. Это оказалось весело. Она еще раз подпрыгнула. И еще.

– Ты говорила, что я не люблю тебя? А ты сама понимаешь, что такое есть эта ваша затасканная сука любовь? Ты думаешь, что любовь – это счастье? Ты думаешь, что любовь – это радость, свет, парное смотрение на звезды и восхищение: «Ах, твою мать, как офигенно смотрится сегодня это созвездие! Видишь, любовь моя, это звезды очерчивают нашу дорогу в будущее, нашу дорогу к искреннему, безоблачному счастью… Так вот, детка, любовь – это другое. Пошла она к черту вся эта ваша романтика, потому что любовь существует вне её! Любовь – это понимание. Любовь – это принятие. Любовь – это ни хрена не ответственность, а то, что не приносит боли. Это любовь. Ты ни хрена не поняла… Ну и иди к черту!

Лёка сползла с кровати и улеглась на жестком холодном полу.

– Или к черту, слышишь? И все люди, которые твердят, что я живу неправильно – тоже пусть идут к черту! Мне не нужна спокойная размеренная жизнь. Я хочу эмоций, ощущений, радости, счастья – да чего угодно! А вы… Да пошли вы все… Ты думала, что меня можно купить тарелкой борща? Да это ни хрена не так! Тебе бы у Женьки поучиться. Она бы тебе рассказала, как можно, а как нельзя меня любить.

Она закрыла глаза и зачем-то высунула наружу язык. Алкоголь еще гулял по венам и предлагал совершить что-то безумное, нелепое, смешное – такое, чтобы все ахнули и, наконец, перестали лезть в чужую жизнь.

Пошел к черту Денис. Пошла к черту работа, с которой её уволили еще две недели назад. Пошла к черту мать, которая звонила каждый день и наговаривала что-то бессмысленно-правильное на автоответчик. Все. Пошли. К черту.

– Я не хочу жить так, как вы живете. Это не моё. Мне всё равно. Я хочу чтобы всё было по-другому. Чтобы сияло солнце. Чтобы бутылка пива не была пьянкой, а была чем-то другим. Я не хочу оправдываться и говорить, что моя любовь – это нормально. Даже если это не любовь. Я хочу жить! Жить без вас всех! Сама! Хочу… Так, как хочу… Вашу мать…

Лёка каталась по полу и сквозь зубы повторяла одни и те же слова. Она чувствовала себя так, словно не один день работала с утра до ночи на каменных рудниках. Сил не было.

Ей кто-то постоянно звонил. Приходили смски, электронные письма, еще что-то… А она день за днем проживала в алкогольном анабиозе и всех посылала далеко и надолго.

Пока в один прекрасный день не позвонила Кристина.

– Ты что, совсем охренела? – зазвенел в трубке знакомый голос и Лёка сползла на пол, невзначай разбрасывая по кухне пустые бутылки. Почему-то сегодня посылать Кристину не хотелось.

– Кристя, – пьяно ухмыльнулась и засмеялась, – Приезжай! У меня есть еще полпузыря.

– Ты соображаешь, что ты делаешь?

– Соо… Сообр… Да то бишь. Я того… Нормально.

– Дверь открой, пока совсем не отрубилась. Я сейчас приеду.

Телефонная трубка упала на пол. Лёка попыталась сконцентрировать взгляд хоть на чем-нибудь. Не получилось.

– План «бэ» – промычала она и встала не четвереньки. С размаху шлепнула себя ладонью по щеке. – Есть контакт. По крайней мере, я вижу дверь, а не она меня. Погнали!

Усилием воли Лена подняла своё обалдевшее от алкоголя тело на ноги. Хватаясь за стены, дошла до прихожей. Наощупь нашла шпингалет и дернула. Как ни странно, дверь открылась. Как ни странно, на лестничной площадке никого не было.

– Ну и ладно, – резюмировала Лёка и сползла по стенке вниз.

Нафиг всё. Нафиг. Так хорошо лежать на полу, прислонившись к стене и прикрыв глаза то ли спать, то ли бодрствовать. Какая любовь, если под щекой есть бумажные обои, к которым так тепло прижиматься щекой? Какая, к черту, любовь?

– Очаровательно, – Кристина влетела в квартиру и обозрев валяющуюся на полу Лёку, тут же развила бурную деятельность.

В первую очередь пьяную женщину – в ванную. Раздеть. Поддерживать. Тащить на себе. Уместить в тесную ванну. Включить ледяной душ и направить на голову.

Поливать, не слушая возмущенных воплей и растирать ладонями уши.

Потом поискать чистое полотенце и отправиться на кухню. Собрать пустые и полунаполненные бутылки, в четыре захода вынести их в подъезд и спустить в мусоропровод.

Посмотреть в пустой холодильник и сварить кофе. Найти в шкафу чистый халат. Одеть его на Лёку и пинками усадить в кресло. Присесть напротив. Вздохнуть. Расслабиться.

– Ну и?

– Я должна сказать тебе спасибо?

– Ты должна мне сказать, как собираешься дальше жить.

– Никак.

Лёка мрачно прихлебывала кофе и злилась. Состояние алкогольной эйфории ушло, уступив место чему-то темному и вязкому. Кристина молчала. Она знала, что Лена пьет, но не ожидала, что всё зайдет так далеко.

За то время, что они не виделись, девушка очень похудела. Волосы на её голове спутались, а под глазами поселились черные мешки отчаяния.

– Пьешь одна?

– Чаще всего. Иногда вроде приходил кто-то. Не помню. Чего тебе надо?

– Мне надо чтобы ты взяла себя в руки.

– Я не хочу брать себя в руки.

– Не понимаю тебя, – покачала головой Кристина, – Ты же не любишь Лизу. Почему ты так отреагировала не её уход?

– А ты дофига знаешь о любви?

– Я знаю достаточно. Лен, Лизе сейчас больнее, чем тебе. Ты хочешь её вернуть? Тогда измени что-то в своей жизни.

– Я не хочу никого вернуть, – проворчала Лёка. Она прикидывала, куда бы сегодня поехать выпить.

– Значит, забей и живи дальше. Ты работу ищешь?

– Ага… Аж два раза.

– Ясно. Давай собирай шмотки, что там есть у тебя чистого, грязного, дома постираем.

– Чё?

– Что слышишь. Собирайся и поехали. Поживешь у нас какое-то время.

– Да что вы ко мне все привязались? – презрительно возмутилась Лёка. – Не поеду я никуда. Я сама знаю, как мне жить и что мне делать.

– Ну смотри… Падаешь в болото – падай. Одумаешься – позвонишь.

Кристина ушла, а Лёка отправилась на кухню поискать чего-нибудь спиртного. Нашла маленькую бутылку коньяка, отхлебнула прямо из горла и вдруг согнулась от боли. Её вырвало. Организм отказывался пить дальше.

Еще глоток… И та же реакция. Девушка даже застонала от разочарования. Посмотрела на бутылку, потом на лужу. Кинула взгляд в зеркало.

И пошла замывать пол.


***

Понемногу жизнь начала налаживаться. После памятного разговора с Кристиной мир вокруг Лёки стал несколько иным. Она перестала пить и начала искать работу. Вот только на звонки родителей по-прежнему не отвечала. Винила во всем случившемся именно их.

От общих друзей Лена знала, что Лиза прожила с мамой недолго – переехала к подруге и устроилась на работу в институт.

Странно, но Лёка сама не до конца понимала, почему так сильно повлиял на неё этот разрыв. Может быть, дело было в привычке? Ведь целый год совместной жизни – это немало. А, может, причина была в том, что до Лизы Лену по большому счету никто не бросал.

Целую неделю Лёка приводила в порядок собственное жилье. Отмывала полы, отстирывала вещи и тщетно пыталась сдерживать тоску в груди. Каждый предмет, каждая книга или чашка на кухне напоминали о Лизе.

Иногда звонила Ксения. Приглашала в гости, предлагала встретиться. Лене не хотелось. Она придумывала новые и новые причины для отказа и постепенно Ксюша отстала.

С остальными друзьями общаться не хотелось тоже.

Целые дни Лена проводила в поисках работы – моталась по собеседованиям и штудировала газету «Каменная лестница». Но без толку. Где-то её не устраивала зарплата, где-то она сама не устраивала потенциальных работодателей, а где-то Лёка уходила сразу, чувствуя, что это не её.

Деньги таяли. Утекали сквозь пальцы так быстро, что становилось страшно – а что делать, когда они закончатся?

Совершенно неожиданно выход Лёке подсказала Ксения. Она просто явилась в гости, без приглашения, выставила на стол торт и бутылку вина и по-хозяйски достала бокалы.

– Есть предложение! – ухмыльнулась она в ответ на недоумевающий взгляд Лены.

– Какое? – девушка стояла в дверном проеме, упираясь обеими руками и синими глазами смотрела на Ксюху.

– Парень, который вместе со мной работал над шоу-программами уехал в Питер. Я предлагаю тебе работать вместо него.

– Шутишь, чтоли? – засмеялась. – Я системный администратор.

– А я учительница немецкого языка. И что? Ничего сложного в нашей работе нет. Пишем сценарий, подготавливаем танцы и выступаем. Зато зарплата, поверь мне, сказочная.

– На сколько сказочная?